«Корея — это не Ким Чен Ын»: как северокорейская беженка Джихён Пак стала британским политиком
Ежегодно из Северной Кореи в другие страны бегут сотни, а то и тысячи людей: точной статистики нет, поскольку многие долго живут на нелегальном положении, но, по данным южнокорейского Министерство объединения, в 2001-2019 годах в Южную Корею из Северной бежали более 32 576 человек — в среднем по 1715 в год. Большинству удается добраться только до соседних Южной Кореи или Китая, и оставшуюся жизнь они проводят в страхе быть пойманными. Но некоторые попадают в страны Запада — как Джихён Пак, которая после побега из КНДР обосновалась в Великобритании.
Сегодня Джихён Пак участвует в муниципальных выборах в качестве кандидата от консерваторов — если ей удастся избраться в совет города Бери (графство Большой Манчестер), она собирается бороться за защиту прав своих соотечественников.
Голод
Все свое детство и юность, пришедшиеся на 1970-1980-е годы, Джихён Пак провела в провинции Хамгён-Пукто — регионе КНДР, граничащем с Китаем и Японским морем. Ничего интересного там не происходило — в ее родном городе были лишь сталелитейный завод, порт и верфь. Но там, по воспоминаниями Пак, было красиво и уезжать особенно никуда не хотелось. Тем более никуда поехать было и невозможно: северным корейцам запрещено ездить даже в другие регионы своей страны без особого разрешения, не говоря уж о других странах. За все свое детство и юность Джихён покидала родную провинцию всего несколько раз: ребенком она ездила в гости к бабушке и однажды, уже в университете, посетила гору Пэктусан — это спящий вулкан на границе с Китаем и «священная гора революции», на вершине которой якобы родился бывший лидер КНДР Ким Чен Ир.
Джихён Пак работала учительницей математики. Строгая цензура, отсутствие связи с внешним миром и жесткий распорядок делают свое дело: многие северокорейцы не задумываются о том, насколько справедливо общественное устройство в их стране. Жизнь в тирании ее не особо угнетала — ведь другой она никогда не знала. «Мы вставали в 5:00, а летом — в 4:30. День начинался с уборки улиц. Потом я шла в школу, где занятия стартовали с 7:00, и работала там примерно до 20:00», — вспоминает Пак.
Красота против партии: как жители КНДР борются с режимом с помощью контрабандной косметики
Первым испытанием лояльности Джихён режиму стал голод, поразивший Северную Корею в 1995 году. Он длился около четырех лет, от истощения и связанных с ним болезней погибли, по разным оценкам, от 2 млн до 3 млн человек. Пак рассказывает, что лидеры нации во время голода «кормили» своих граждан политической «пищей»: «Они говорили, что, хотя телесная жизнь человека заканчивается, политическая жизнь вечна. Еще говорили, что тело может пережить нехватку еды, а вот без пищи для ума жить нельзя! <...> Многие молодые люди готовы пожертвовать своим телом ради [вечной] политической жизни. В обмен на нашу верность мы получаем голод и смерть».
Во время голода многие северокорейцы бежали к границе с Китаем в надежде покинуть страну. В 1998 году Джихён Пак присоединилась к беженцам вместе со своим братом. Голод был основной причиной — у семьи не было не то что пищи, но даже дров, чтобы согреться в холодное время. А последней каплей стало внезапное увольнение брата Джихён с военной службы — его заподозрили в нелегальной торговле золотом, что означало дальнейшее преследование властями и перспективу ареста. Умирающий от стресса и истощения отец попросил своих детей спасаться — и те побежали в сторону китайской границы. Это должно было стать для жертв режима избавлением, но, как оказалось, самые тяжелые испытания у Джихён были еще впереди.
Побег, рабство, лагерь
Джихён удалось пересечь границу, но в какой-то момент она потеряла связь с братом. Неизвестный, представившийся «брокером» — так называют людей, организующих побеги из КНДР, — пообещал найти ее брата и доставить в Китай, но потребовал плату за свои услуги. Денег у беженки, конечно, не было — и щедрый «брокер» тут же предложил ей надежную высокооплачиваемую работу.
Можно догадаться, что было дальше. Джихён Пак продали в сексуальное рабство — ее «купил» китайский фермер за 5000 юаней (чуть меньше 60 000 рублей по сегодняшнему курсу). «Я долго стыдилась этого и скрывала, но потом узнала, что многие беженки прошли через подобный опыт», — вспоминает Пак. Действительно, около 80% женщин, сбежавших из Северной Кореи в Китай, в те времена попадали в руки трафикеров. К концу 1990-х — началу 2000-х в Китае вследствие политики «одна семья — один ребенок» и селективных абортов (женщины узнавали пол будущего ребенка и предпочитали сохранить беременность, только если ждали мальчика) количество мужчин превысило количество женщин (по состоянию на 2018 год — на 34 млн). Одновременно, начиная с 1998 года, изменился и гендерный баланс среди мигрантов из Северной Кореи — женщин среди них теперь больше. Бесправные беженки стали тем предложением, которое удовлетворяет спрос китайских мужчин, не имеющих шансов построить отношения с соотечественницами. Пак рассказывает, что прибывших на территорию Китая кореянок просто выстраивают в ряд, а китайские мужчины ходят и выбирают.
Пак провела в рабстве шесть лет, работая на ферме и сексуально обслуживая «хозяина». За это время она забеременела и родила сына. Это часто происходит с секс-рабынями — дети становятся своего рода залогом, который удерживает их от побега. При этом детей, рожденных беженками из Северной Кореи, в Китае не признают, они не имеют доступа к образованию и здравоохранению. Таких «несуществующих детей», по некоторым оценкам, в Китае сейчас около 30 000.
Китай считает северокорейских беженцев нелегальными иммигрантами и, как правило, депортирует их на родину. В 2004 году это произошло с Джихён: сначала ее отправили в китайскую тюрьму, а потом — обратно в КНДР, отбывать наказание за побег в трудовом лагере. «Эти трудовые лагеря в Северной Корее хуже, чем китайские тюрьмы. Нас заставляли убирать урожай голыми руками, — делится пережитым Пак. — Или вот, например: представьте телегу, запряженную волами, только вместо волов — женщины, по две спереди и сзади. И они тащат тонну грунта на своих плечах. Чтобы не умереть с голоду, мы ели сырую картошку и выковыривали семена из навоза».
«Хуже, чем с животными»: правозащитники рассказали о пытках при задержаниях в Северной Корее
Трудовой лагерь, где отбывала наказание Джихён, оказался в ее родном городе, недалеко от ее дома. Оказывается, она много раз проходила мимо него по пути в школу и домой, но никогда не осознавала, что там творится, не видела пленников. Сами заключенные не могли подать сигнал и попросить о помощи: они работали с 4:30 до 23:00 под неусыпным наблюдением охраны, а ночью пытались выспаться, — ведь если пропустить побудку, работать заставят босиком.
Так Джихён однажды поранила ногу стеклом. Развилась инфекция, нога опухла, женщина больше не могла ходить — и, естественно, работать. Врачи сказали, что это гангрена, и даже при ампутации шансы выжить всего 50%. Ее отпустили из лагеря на поруки дяди, который, впрочем, не был рад ее видеть. Джихён, оказавшись на свободе, обратилась к врачу-травнику, который смог остановить распространение гангрены. А потом она опять присоединилась к компании беженцев.
Пак снова перешла китайскую границу. Вместе с одним из беженцев, который позже стал ее мужем, она нашла и вернула ребенка, а затем переехала в Пекин, где около двух лет прожила в приюте. Наконец, в январе 2008 года при содействии Агентства ООН по делам беженцев Джихён, ее муж и сын добрались до Великобритании. Семья обосновалась в городе Бери в графстве Большой Манчестер.
Британская политика
Сейчас 52-летняя Пак говорит, что ее жизнь в новой стране — настоящий рай по сравнению с тем, что происходило с ней в КНДР и Китае. Но поначалу ей было нелегко. Она всю жизнь прожила в закрытом государстве, не знала языка, а ее профессиональные компетенции, полученные в Северной Корее, не признавались в Великобритании. Пак работала официанткой в корейском ресторане, учила английский и ходила на курсы, чтобы подтвердить квалификацию.
Джихён называет Бери своей родиной, как бы говоря, что этот город дал ей шанс начать жизнь заново, — и хотела бы дать такую возможность и другим северокорейцам. Поэтому, обжившись в новой стране, она стала гражданской активисткой. В 2016 году Джихён Пак присоединилась к Консервативной партии Великобритании. Довольно необычный выбор для беженки — поддерживать правоцентристскую партию, которая меньше других приветствует иммиграцию? Но Пак не видит в этом никакого противоречия: «Ценности консерваторов — свобода, справедливость, образование и семья. Это как раз то, что нужно северокорейцам, и многим британцам тоже». Тем более, что именно консерваторы выдвинули Джихён Пак на выборы в городской совет Бери — она стала первым в Великобритании кандидатом северокорейского происхождения.
Шансы на победу у Пак невелики: партия не слишком популярна у местных жителей — на прошлых выборах в Бери представитель консерваторов занял только пятое место. Но само ее выдвижение — уже большая победа и для активистки, и для всех беженцев. «Я часто злюсь на СМИ, потому что, рассказывая о КНДР, они не показывают реальные человеческие жизни. Все, что мы видим, — это Ким Чен Ын и виды Пхеньяна. Но это не настоящая Северная Корея», — сетует Пак.
Сегодня Джихён Пак помогает другим беженцам из Северной Кореи — создала группу по изучению английского, проводит беседы о правах человека. Она надеется, что международное сообщество вмешается и поможет изменить ситуацию в Северной Корее. Пак готова участвовать в этом процессе: «У меня забрали все — мое прошлое, мою семью, моих друзей. Но им не сломать мой дух. Я всегда буду бороться с этим злом — и воевать за свободу других людей».