«Набат разума раздается по всему миру»: как Олимпия де Гуж стала прабабушкой феминизма
«Могила любви и доверия»
7 мая 1748 года в семье мясника Пьера Гуза из города Монтобана родилась девочка по имени Мари. Во Франции XVIII века родиться девочкой значило, что ребенка ждала незавидная участь: женщина, особенно из низших слоев населения, воспринималась в первую очередь как дополнение к мужчине, а ее первоочередной задачей было заботиться о муже и детях.
Мари повезло: ее мать позаботилась о том, чтобы дочь получила домашнее образование. Сама Мари верила, что ее предназначение — стать писательницей. Она была убеждена, что ее отцом на самом деле был местный поэт и интеллектуал маркиз Жан-Жак Лефран де Помпиньян, от которого ей и передалась страсть к литературе. Но даже если маркиз и правда имел отношение к Мари, ее судьбой он совершенно не интересовался.
В 17 лет Мари выдали замуж против ее воли за офицера и местного дельца, 47-летнего Луи-Ива Обри. Луи-Ив был необразован и не интересовался литературой. Подчиненное положение жены и необходимость во всем повиноваться мужу вызывали у Мари отвращение.
Позже она напишет, что традиционный для ее эпохи брак — «могила любви и доверия», и предложит заменить его на гражданский договор между супругами. Она верила, что такой договор может защитить интересы обоих супругов, а не только мужчины. Кроме того, Мари считала, что нужно официально разрешить разводы. Эти идеи покажутся современникам революционными, и о них быстро забудут.
Через год после свадьбы, вскоре после того, как у пары родился сын Пьер, Луи-Ив утонул в реке. В 1770 году Мари переехала в Париж вместе с сыном: она хотела дать ему образование и реализоваться как писательница. Начало новой жизни ознаменовалось сменой имени и отказом от фамилии мужа. Так вместо Мари Обри появилась Олимпия де Гуж.
«Существа, которых общество не может терпеть»
В Париже у Олимпии появился влиятельный покровитель и любовник, Жак Бьетри де Розьер. Он предлагал Олимпии выйти за него замуж, но она отказалась, несмотря на то, что про нее ходили неприятные слухи, — многие называли де Гуж обычной куртизанкой.
Олимпии было все равно: она не хотела снова связывать себя узами брака и считала, что женщина может сама выбирать, с кем встречаться и как жить. Кроме того, во Франции XVIII века замужняя женщина не могла публиковать литературные произведения без разрешения мужа. Олимпия же не хотела ставить под угрозу свою литературную карьеру. «Мужчины настаивают на том, что мы предназначены лишь для ведения хозяйства: проницательные и стремящиеся заняться литературой женщины являются существами, которых общество не может терпеть», — писала де Гуж в «Предисловии для дам, или Портрет женщины».
В Париже Олимпия посещала светские салоны и начала писать театральные пьесы, а также создала собственную театральную труппу, состоящую исключительно из женщин. Театр де Гуж был передвижным, спектакли играли в Париже и в его окрестностях. В 1785 году Олимпия написала одну из самых известных своих пьес — «Замора и Мирза, или Счастливое кораблекрушение». В пьесе рассказывалась история двух рабов, влюбившихся друг в друга: Замора и Мирза терпят унижения и издевательства, им приходится бороться не только за свою любовь, но и за жизнь. До Олимпии еще никто не делал рабов главными героями пьесы, для театра того времени это казалось революцией.
Раз женщина имеет право взойти на эшафот, она должна также иметь право подниматься на депутатскую трибуну
Премьера спектакля состоялась в Париже в Национальном театре в декабре 1789 года. Было сыграно всего два представления, после чего спектакль сняли с репертуара из-за возмущения зрителей. Идея, что рабство нужно отменить, а к рабам относиться так же, как к белым господам, нашла поддержку далеко не у всех французов — работорговля в XVIII веке была выгодным бизнесом. После премьеры спектакля де Гуж впервые начала получать серьезные угрозы: ей открыто желали смерти.
«Женщина, очнись»
В 1789 году во Франции началась революция. Де Гуж и ее сын Пьер, который впоследствии станет революционным генералом, поддержали перемены.
Олимпия вошла в «Социальный кружок» — политический клуб, организованный ее подругой Софией, женой математика и философа Николя Кондорсе. Кружок просуществовал несколько лет. Олимпия, София и члены клуба обсуждали, каким должно быть идеальное общество, и выступали в том числе за гендерное равенство. В будущем идеи «Социального кружка» окажут влияние на Карла Маркса и социалистов-утопистов.
В 1791 году при поддержке политического клуба Олимпия публикует Декларацию прав женщины и гражданки. Де Гуж верила: женщины могут и должны заниматься политикой наравне с мужчинами. Раз женщина «имеет право взойти на эшафот», она должна также иметь право подниматься на депутатскую трибуну», считала Олимпия. Ее огорчало, что далеко не все женщины с ней согласны и готовы бороться за свои права. «Женщина, очнись. Набат разума раздается по всему миру, — писала Олимпия в Декларации прав женщины и гражданки. — Осознай свои права. Огромное царство природы больше не окружено предрассудками, фанатизмом, суевериями и ложью. Пламя истины разогнало тучи глупости и узурпаторства. Силы раба умножились, и он сбросил свои оковы. Но, освободившись, он стал несправедлив к своим ближним. О, женщины! Когда же вы прозреете? Что вы получили от Революции? Усилившееся презрение, более очевидное пренебрежение. На протяжении столетий у вас была власть только над мужскими слабостями».
Свою декларацию де Гуж посвятила королеве Марии-Антуанетте. Олимпия была убежденной монархисткой и говорила, что предпочитает монархию любому другому государственному строю. Когда Мария-Антуанетта и Людовик XVI оказались в тюрьме, Олимпия предложила себе в качестве адвоката опального короля, но защищать его в суде ей не разрешили.
Из-за поддержки королевской семьи де Гуж обвиняли в излишней мягкости и непонимании сути революции. Один из прокуроров, Пьер Манюэль, заметил, что де Гуж хотела бы, чтобы «революция была сделана из комплиментов, без кровопролития». Олимпия в ответ заявила, что кровь, даже если это кровь виновных, «всегда оскверняла» революции, и поэтому проливать ее недопустимо.
Людовика XVI казнили 21 января 1793 года. Вскоре после его смерти наступает Эпоха террора: к власти во Франции приходят якобинцы, которые издают закон о «подозрительных». «Подозрительным» считался любой человек, который был не согласен с действиями якобинцев. Максимильен Робеспьер, один из лидеров якобинской партии, и другие революционеры начинают охоту на противников революции — для них придумывают термин «враги народа». С «врагами» борются безжалостно. Когда в Лионе подавляют мятеж против якобинцев, к смерти приговаривают тысячу человек.
Критиковать власть стало смертельно опасно, но Олимпия была в ужасе от того, что происходит в ее родной стране, и считала, что не имеет права молчать.
«Назначь день, час и место для дуэли»
В начале ноября 1792 года Олимпия развесила на улицах Парижа листовки, в которых открыто осуждала Робеспьера и бросала ему вызов. «Невежественный и подлый заговорщик! Его скипетр будет лилия страха перед пыткой, а трон его — эшафот, — писала де Гуж. — Назначь здесь день, час и место для дуэли; я приду туда!»
Так Олимпия стала открытым политическим противником Робеспьера. Она продолжает публиковать политические памфлеты и выступать против действий якобинцев. В 1793 году Николя Кондорсе и другие политики были обвинены в предательстве интересов революции. Это означало, что все они будут гильотинированы. Кондорсе не стал дожидаться казни и отравился. Вместе с ним свели счеты с жизнью несколько других близких знакомых де Гуж.
Потрясенная случившимся, де Гуж написала политический памфлет «Три урны, или Спасение отечества воздушным путешественником». Она призывала провести общенародный референдум, который решил бы, в чьих руках должна быть власть во Франции. Сразу после этого Олимпию арестовали. Дома у нее провели обыск и нашли черновики драмы «Спасенная Франция, или Низверженный с трона злодей», центральной героиней которой была Мария-Антуанетта. Название и сюжет посчитали контрреволюционными.
«Она хотела быть государственным мужем, и закон наказал эту заговорщицу за то, что она забыла добродетели, присущие ее полу»
2 ноября 1792 года Олимпию осудили «за подстрекательство к мятежу против единой и неделимой республики». Она просила предоставить ей адвоката, но революционный трибунал ей отказал и предложил защищать себя самостоятельно.
В суде де Гуж клеймили не только за то, что она «предала дело революции», но и за отказ от традиционной женской роли и желание заняться политикой. Прокурор назвал Олимпию «мужеподобной» и объявил, что женщины могут заслужить уважение только тогда, когда будут «такими, какими их задумала природа».
Олимпию Де Гуж приговорили к смертной казни. Приговор решено было привести в исполнение на следующий день после суда. «Она хотела быть государственным мужем, и закон наказал эту заговорщицу за то, что она забыла добродетели, присущие ее полу», — написали в республиканской газете La Feuille du Salut Public, комментируя судебный процесс над Олимпией.
Накануне казни де Гуж написала письмо сыну Пьеру: «Я умираю, мой дорогой сын, жертва идолопоклонства перед страной и народом. [...] Прощай, мой сын, я умираю невиновной, и ты мог бы гордиться своей матерью, если бы немножко ее любил». Письмо от матери Пьер так и не получил: его перехватили. Молодой человек не пытался защитить мать и поговорить с ней перед смертью, так как боялся, что сам станет обвиняемым из-за своего родства с Олимпией, и фактически отрекся от нее. Судя по всему, на казни матери Пьер не присутствовал. Перед тем как лечь под нож гильотины, Олимпия воскликнула: «Дети Отечества, вы отомстите за мою смерть!»
После королевы Марии-Антуанетты Олимпия де Гуж стала второй женщиной, которую казнили на гильотине во время Великой французской революции. Сегодня она считается одной из пионерок феминизма. Многие идеи де Гуж были подхвачены суфражистками и феминистками, например, политические права для женщин. Олимпия была убеждена, что женщина, как и мужчина, имеет право выбирать, чем заниматься: семьей, карьерой или и тем, и другим, — и за свои убеждения была готова умереть.