Травмоопаснее, чем трюки и бои: интервью с координатором интимных сцен в кино Лиззи Тэлбот
Лиззи Тэлбот — основатель и директор первой британской компании, отвечающей за безопасность интимных сцен в кино и театре Intimacy for Stage and Screen. Она работает на проектах HBO, Netflix, Starz, Britbox в США, Европе и Британии.
— Координатор интимных сцен — довольно необычное и редкое занятие даже для западного кино. Как вы пришли в эту профессию?
— Я начала изучать эту тему еще в 2015 году. В то время такой профессии не существовало — не было даже речи о том, чтобы на площадке присутствовал специальный человек, координирующий съемки интимных сцен. В театрах людей, занимающихся этой темой, тоже не было.
Я начала свою карьеру как постановщик боевых сцен — получила соответствующее образование и занималась этим 12 лет. И обнаружила, что когда мы ставили сцены домашнего насилия, все происходило очень корректно: у нас были четкие протоколы относительно того, что можно и чего нельзя делать на площадке. Но когда дело доходило до интимных сцен, все разваливалось, а у создателей фильма часто было много сомнений и неуверенности.
Я начала исследовать эту тему, пытаясь понять, почему так происходит, и осознала, что дело в отсутствии каких-либо правил, которые хоть как-то упорядочивали бы подобного рода съемки. Мои исследования совпали с началом волны #MeToo, и люди заинтересовались этой темой.
— И вы основали компанию Intimacy for Stage and Screen — одну из первых организаций в Великобритании, которые консультируют студии по вопросам безопасной репрезентации интимной близости на сцене и экране. Но как студии поняли, что им нужен такой человек?
— Все началось с HBO, которые обратились к Алише Родис во время съемок сериала «Двойка». Алиша Родис — соосновательница американской организации Intimacy Directors International. После этого должность координатора интимных сцен стала востребованной во всем мире.
— Съемка интимных сцен в кино — довольно публичный процесс, который происходит на площадке перед камерами и множеством людей. Кажется, что при таких условиях все должно быть прозрачнее, чем если бы это были реальные интимные отношения. В какой момент возникают проблемы?
— Проблемы могут возникнуть из-за недостатка коммуникации. Например, если разные департаменты студии не знают о том, что происходит на площадке, может начаться путаница и непонимание. Люди будут допускать ошибки или получат неправильную информацию, что приведет к неловким ситуациям. Прозрачная коммуникация между координатором интимных сцен и другими участками кинопроизводства позволяет подтвердить и объяснить всем участникам, каково видение режиссера этих сцен.
— Как это все организовано? Вас приглашают компании и режиссеры? Насколько обязательно присутствие на площадке интимного координатора?
— Мы бы очень хотели, чтобы это было обязательно! И, на мой взгляд, индустрия к этому идет, что здорово.
Обычно нас нанимают продюсеры. После собеседования с продюсером и режиссером мы присоединяемся к команде и вовлекаемся в процесс. Очень важно, чтобы мы вошли в проект как можно раньше. Иногда нас приглашают слишком поздно, когда мы уже просто не можем сделать нашу работу эффективно.
— Вы работаете только на площадке или в ваши обязанности входит работа на подготовительном этапе?
— Мы очень много работаем на стадии препродакшена, подготовки к съемкам. Именно на этом этапе необходимо сфокусироваться больше всего. Мы встречаемся с режиссером и актерами, проводим репетиции, параллельно координируем райдеры, проверяем локации на безопасность, проверяем одежду, которая будет на актерах. Мы должны хорошо подготовиться, чтобы, когда дело дойдет до павильона, все прошло гладко.
Наша главная цель — реализовать художественное видение режиссера путем, наиболее безопасным для актеров и с соблюдением их границ
В день съемок мы еще раз проверяем, что все протоколы соблюдены, райдеры заполнены и готовы, а мы работаем на площадке как «хореографы» и фасилитаторы интимных сцен.
— А как именно вы работаете с актерами? Консультируете ли вы их по тому, что должно быть в их контрактах?
— Мы очень подробно разговариваем с актерами о том, где для них проходят границы допустимого и на что они согласны или не согласны. Важно также, чтобы интересы актера защищал агент, готовый остановить ситуацию, в которой что-то не устраивает его подопечного. Очень важно добиться ясности во взаимных ожиданиях всех участников съемочного процесса. Во все моменты съемок актеры должны абсолютно точно знать, что они делают.
— А если актер недоволен какой-то сценой или предложением, исходящим от режиссера, что вы предпринимаете?
— Поскольку большая часть нашей работы скорее превентивна, чем реактивна, к моменту съемок мы уже поговорим и с режиссером, и с актерами. Если актера не устраивает видение режиссера, мы будем обсуждать ожидания всех сторон относительно той или иной сцены. Наша роль и в том, чтобы избежать ситуаций, в которых актер может чувствовать себя некомфортно еще на этапе подготовки. А наша главная цель — реализовать художественное видение режиссера путем, наиболее безопасным для актеров и с соблюдением их границ.
— Известны случаи насилия на съемочной площадке. Например, актриса Мария Шнайдер рассказывала о таком случае на съемках фильма «Последнее танго в Париже», когда в ходе съемок интимной сцены режиссер настоял на действиях, которые не были оговорены заранее. Как в этой ситуации может помочь координатор интимных сцен?
— Один из ключевых моментов здесь — понять, как выстроена иерархия в коллективе. Когда вы понимаете распределение сил, вам легче распознать абьюз и понять, кто его источник. Мы учим этому на наших тренингах.
Кроме того, очень важно, что во время съемок мы присутствуем на площадке как нейтральная «третья сторона». Я не могу уволить актера, а значит, я — довольно безопасный человек, к которому актер может обратиться, не рискуя карьерой. Таким образом, мы создаем пространство безопасности и свободы, чтобы актеры могли рассказывать о проблемах, возникающих во время съемок.
Многие вещи, повлекшие травматичные ситуации, были сделаны режиссерами непреднамеренно, по незнанию. Проблема в том, что травмирующие события очень часто незаметны. Это не постановка трюков, где результатом ошибки становится сломанная нога, — здесь часто кажется, что все в порядке, потому что актеры не говорят о проблемах, не дают понять, что у них возникли сложности. Если актер выскажет недовольство, есть риск, что на него повесят ярлык «сложного», «с причудами». Но актеры хорошо притворяются, и им несложно показать, что у них все хорошо, даже если это не так. Вот почему на протяжении многих лет даже те режиссеры, которые не хотели намеренно причинять вред, делали это, вероятно, даже не зная, что что-то не так.
— Если актриса или актер сообщают об абьюзе на площадке, каковы ваши действия?
— Все, конечно, зависит от конкретного случая. У многих проектов сегодня есть внешние эйчары, что очень полезно. Моя роль в том, что я предоставляю ресурсы и поддержку актеру в получении необходимой помощи.
— Иногда люди, пережившие абьюз, распознают его позже. Как предотвратить такую ситуацию и распознать насилие в момент его совершения?
— Нужно с самого начала быть максимально честным и открытым. Понимать, чего от тебя ждут. Удостовериться, что если что-то пойдет не так, ты сможешь за себя постоять. Понимаете, люди не умеют читать мысли, поэтому нужно доносить свои чувства до других вербально — в том числе говоря, что для вас комфортно, а что нет.
Нужно абсолютно четко понимать, что такое согласие: если вы согласились сделать что-то в определенном контексте, это не значит, что вы будете снова и снова соглашаться делать это в ином контексте. Локации, ситуации — все это имеет значение. Например, если вы дали согласие на работу с одним партнером, это не значит, что вы согласны работать с любым другим.
Вот почему, например, для съемок интимных сцен важно составлять райдер — причем на каждую сцену в отдельности, а не на эпизод, серию или целый сезон сериала. Мы должны максимально точно понимать, что будет происходить на каждом отдельном съемочном этапе.
— В чьих интересах вы действуете? Кто чаще всего оказывается не защищен от абьюза на площадке?
— Наша профессия направлена на защиту людей всех гендеров, мы не дискриминируем людей по половому признаку, не выбираем, кого защищать, а кого нет. Было бы странно защищать только женщин и не защищать актеров-мужчин, например.
— И все же абьюзивных ситуаций с участием женщин на съемочной площадке больше, чем с участием мужчин.
— Да, вы правы, ситуаций, когда женщин заставляют делать то, чего они не хотят, в интимных или обнаженных сценах, действительно больше. Однако независимо от пола, границы и нормы согласия у всех разные, и мы работаем над тем, чтобы их уважали. Индустрия будет меняться, и без того, чтобы заблаговременно проговорить все детали с режиссером, не будет съемок.
«Нет» значит «нет». Как половое воспитание 90-х сделало секс опасным для подростков
— Ваша работа касается только съемок или еще и того, как интимные сцены выглядят на экране?
— Мы практически не имеем дело с фильмом на этапе постпродакшена, поскольку, повторюсь, наша роль в основном превентивна. Тщательная подготовка обычно позволяет провести съемочный процесс очень гладко. Единственная сложность, которую не все до конца осознают (и мы пытаемся донести это до актеров): когда картина вышла, с этим уже ничего не сделать, и нужно заранее понимать это, когда снимаешься в той или иной сцене. Но это тоже часть стадии препродакшена, когда актер принимает решение о том, что для него комфортно, а что нет.
— Как актеры воспринимают ваше участие в съемочном процессе? Скажем, на примере вашей последней работы в сериале Netflix «Бриджертоны»?
— Я работала с исполнителями главных ролей Фиби Дайневор и Реге Пейджем, а также с Джонатаном Бейли и Сабриной Бартлетт. Нам было очень комфортно на репетициях, я стараюсь, чтобы они всегда проходили легко и с удовольствием. Мне нравится подробно обсуждать с актерами, что их персонаж мог бы сделать в той или иной ситуации и какова его мотивации. В конце концов, решения принимаются на основе характера персонажа, а у актеров больше всего информации об их героях. Именно поэтому они могут предложить наиболее интересные ходы для «хореографии» той или иной сцены.
В «Бриджертонах» мы снимали в разных костюмах, во множестве локаций — это челлендж, справиться с которым может только сильная и сплоченная съемочная группа, а у нас она была фантастическая!
— В экранизации исторического романа как-то не ожидаешь увидеть такое количество интимных сцен — вас это не удивило?
— Это точно! Думаю, что в начале я даже не предполагала, что в проекте будет так много интимных сцен. Это время Джейн Остин, и в реальности, живи в ту эпоху, вы не увидели бы всего этого. Поэтому работа в проекте была для меня неожиданной и очень интересной. Особенно та перспектива, в соответствии с которой изображались интимные сцены — многие были сняты с точки зрения женщины, и это очень интересно. Это редкость для любой эпохи. Можно показать, как Саймон смотрит на обнаженную Дафни, а можно — как Дафни смотрит на обнаженного Саймона. Режиссер здесь выбирал женский взгляд, и это очень здорово и круто!
— Как вы считаете, влияет ли фем-оптика на репрезентацию обнаженных и интимных сцен в фильме?
— Мне кажется важным тренд на реалистичное изображение секса на экране. Раньше режиссеры стремились сделать сцены секса максимально кинематографичными, обязательно показать оргазм мужчины и женщины, причем женский оргазм был связан с пенетрацией. А сегодня люди, которые делают кино, как бы говорят: «Эй, реальный секс так не выглядит». Вместо того чтобы создавать какую-то придуманную реальность, кинематографисты начинают показывать на экране, как выглядит реальный секс, — и зрителю это интересно.
— Раньше на экране можно было увидеть множество обнаженных женщин, но мужчины часто оставались одетыми. С приходом в кино женщин-режиссеров наблюдается паритет женской и мужской наготы на экране.
— Да, это точно. Хорошо, что мы идем к равноправию женской и мужской наготы на экране, хотя, мне кажется, нам предстоит пройти еще очень большой путь. Людям интересно увидеть на экране совершенно разные интимные истории про людей с разной сексуальной ориентацией или гендерной самоидентификацией. Во всем, что касается интимности, зритель хочет увидеть больше разнообразия и инклюзии.
«Тиндер», виагра и менопауза. Как выглядит личная жизнь женщины после 60
— Как вы думаете, то, чем вы занимаетесь, применимо только к отдельной части киносъемочного процесса или может иметь далеко идущие последствия и влияние на общество?
— Мне кажется, когда вы работаете в этой области каждый день, вы держите руку на пульсе относительно того, что люди ищут и хотят увидеть. Это находит отражение в тех историях, над которыми вы работаете.
— Есть ли культурные различия в том, как работают ваши коллеги в разных частях мира?
— Это одна из причин, почему не все специалисты проходят сертификацию в нашей организации. Очень многое в нашей профессии базируется на коммуникации, и я не могу сертифицировать человека, если он говорит на языке, которого я не понимаю.
Мы стараемся делиться информацией с представителями разных стран, помогать им выстраивать политику работы, основанную на их культуре. Было бы неправильно воспринимать нас как единственный стандарт в области координации интимных сцен: в мире так много стран, невозможно, чтобы кто-то выработал политику, которая учитывала бы все культурные различия. Мы готовы поддерживать развитие этой профессии в других странах, но точно не готовы диктовать им, как правильно снимать интимные сцены.
— А какие культурные особенности свойственны Великобритании?
— Поскольку в нашей стране много работают такие студии, как Netflix и Amazon, культурные различия размыты. Например, в «Бриджертонах» все руководители были из Лос-Анджелеса, а актеры — британцы. Что же касается каких-то британских особенностей, мне кажется, о них сложно говорить, не скатываясь в обобщения.
— Над чем вы работаете сегодня?
— К сожалению, не могу рассказать о проектах, которые снимаются. Но недавно вышел проект под названием «Чудовище должно умереть» — это триллер, полностью снятый во время первого локдауна. За время съемок группа сделала тысяч пять тестов на ковид! Это была захватывающая работа. Сериал выходит на AMC в этом году.
— Какое открытие, сделанное за время работы координатором интимных сцен, вас больше всего удивило?
— Пожалуй, то, насколько расслабленными могут быть актеры на съемках, когда у них есть вся необходимая информация. Сегодня все меньше актеров страдают от того, что вынуждены сниматься в интимных сценах. На площадках царит позитивная атмосфера, потому что люди знают, что они в безопасности и им ничего не грозит.