Неестественный отбор: почему изменения в законодательстве о суррогатном материнстве не похожи на защиту семьи

Екатерина Тягай Автор

20 января состоялись парламентские слушания по обсуждению законопроекта о регулировании суррогатного материнства, разработанного в том числе вице-спикером Госдумы Петром Толстым. Партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерина Тягай проанализировала документ и рассказала Forbes Woman, почему такой подход противоречит российской Конституции и нормам международного права

Законопроект состоит всего из трех статей, а мотивы его подготовки и логика авторов раскрываются в пояснительной записке. По мнению партнера коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерины Тягай, которая подготовила юридическое заключение на законопроект, предложения парламентариев сводятся к запрету доступа к вспомогательным репродуктивным технологиям (ВРТ) для иностранцев, а также людей, не состоящих в браке, и тех, кто младше 25 и старше 55 лет. Свою позицию она пояснила в колонке для Forbes Woman.

Что предлагают изменить

Сейчас Федеральным законом «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» установлено, что ВРТ, в том числе суррогатное материнство, доступны:

Мужчине и женщине, как состоящим, так и не состоящим в браке, при наличии обоюдного информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство.
Одинокой женщине при наличии ее информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство.
Требований к гражданству, возрасту или иным характеристикам родителей нет.
Основанием обращения к суррогатному материнству является невозможность вынашивания и рождения ребенка для родителей по медицинским показаниям.

При этом порядок использования ВРТ, показания и ограничения к их применению установлены приказом Минздрава №107н от 30.08.2012. В нем также последовательно подчеркивается, что доступ к ВРТ есть не только у супругов, но и у партнеров, и при этом внятно раскрываются показания к применению суррогатного материнства.

Несмотря на это, авторами поправок предлагается изменить закон и ограничить доступ к суррогатному материнству для всех, кроме мужчины и женщины, состоящих в зарегистрированном браке, при этом:

они оба должны быть не старше 55 и не младше 25 лет;
они оба должны быть гражданами России или иметь вид на жительство;
их брак должен быть зарегистрирован не менее года до решения воспользоваться услугами сурмамы;
женщина не должна иметь возможности самостоятельно выносить и родить ребенка не просто по медицинским показаниям, но по показаниям, установленным консилиумом врачей.

Помимо существенного сужения круга потенциальных родителей, в законопроекте предусмотрены:

необходимость нотариального удостоверения договора о суррогатном материнстве (без указания его существенных условий и других требований к нему);
запрет рекламы услуг по суррогатному материнству.

Наконец, для того чтобы зарегистрировать рождение ребенка в ЗАГСе, необходимо будет предоставить не только заявление родителей и документ, подтверждающий факт рождения, но и подтверждение того, что:

родители отвечают требованиям, установленным выше;

медицинской организацией было выдано заключение, необходимое для применения суррогатного материнства;
суррогатной матерью было дано соответствующее согласие.

При этом последствия отсутствия или невозможности предоставления одного или нескольких таких документов не предусмотрены, равно как и последствия того, что обстоятельства, которые имели место на момент использования ВРТ, а также рождения ребенка, впоследствии изменились.

В чем противоречие предлагаемых изменений

Пояснительная записка сразу обнаруживает нарушение простых логических связей и крайне низкую (что критически опасно при обсуждении столь чувствительных вопросов) проработку проблемы.

Сначала авторы пишут, что «суррогатное материнство стало легальным, дешевым и беспрепятственным способом преодоления запрета на усыновление детей», но следом утверждают, что «потребность в услугах по суррогатному материнству… оценивается как незначительная в силу небольшого числа нуждающихся и (или) значительной стоимости услуг по суррогатному материнству». Конкретных цифр или статистических данных не приводится.

Отмечается, что в отсутствие запрета на иностранное усыновление из России было вывезено «более 60 000 детей». Однако ничего не сказано о том, что сейчас, когда такой запрет есть, в банке данных на усыновление остается, только по официальной статистике, около 50 000 российских детей. Не учитывается и то, что многие являются социальными сиротами, то есть у них есть живые родители, отвечающие всем требованиям, которые, по мнению авторов законопроекта, должны что-то таким детям гарантировать.

Что касается иностранных граждан, парламентарии сначала говорят, что «сформировался рынок «экспорта» российских детей, рожденных суррогатными матерями», но в том же предложении сами себе противоречат, утверждая, что «оценить объемы «экспорта» детей, рожденных суррогатными матерями на заказ для иностранных граждан, практически невозможно».

Наконец, авторы прямо заявляют: «На сегодняшний день официальные власти страны не знают ни объем рынка суррогатного материнства, ни его субъектный состав, ни число суррогатных матерей, ни число родившихся детей». При этом в пояснительной записке фигурируют «громкие дела», возникающие в связи с «мошенничеством, обманом как заказчиков, так и суррогатных матерей, фальсификациями, злоупотреблениями и др.».

Как поправки нарушают нормы российского законодательства и международных актов

Во-первых, авторы, очевидно, не понимают правовой природы семейных правоотношений, путая понятие семьи и брака. Показателем «серьезности намерения» стать родителем авторы законопроекта предлагают считать продолжительность нахождения будущих родителей в зарегистрированном браке, указывая, что право на применение вспомогательных репродуктивных технологий возникает, помимо прочего, не ранее чем через год после регистрации брака.

Отношения между родителями и детьми самостоятельны от отношений между родителями и, как бы того ни хотелось, не всегда являются производными от них. Именно поэтому сегодня нормы о суррогатном материнстве сформулированы более широко и возникновение родительских правоотношений не ставится в зависимость от брачных.

То, что «семейные связи» — понятие более широкое, чем «брачные», неоднократно подчеркивали Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), в том числе применительно к отношениям между партнерами и их детьми в незарегистрированных союзах.

Действительно ли парламентарии думают, что мать-одиночка или отец-одиночка с детьми — это не семья? Что пара, имеющая детей, но не зарегистрированная в ЗАГСе, не имеет родительских прав и обязанностей? Что дети, пережившие родителей, но имеющие братьев и сестер, остались без семьи? Что бабушки, дедушки, тети, дяди, мачехи и отчимы, воспитывающие детей, не являются по отношению к этим детям семьей?

Все эти отношения требуют признания и защиты. Но обеспечить их сложнее, чем просто запретить иметь детей тем, кто не подходит под удобные стандарты. Именно поэтому следовало бы действительно гармонизировать нормы семейного законодательства и закона об охране здоровья граждан, при этом не лишая гражданских прав, а, наоборот, давая инструменты их защиты.

Во-вторых, не ясно, почему лица, применяющие ВРТ, подвергаются дискриминации и их «права на родительство» ограничиваются по сравнению с правами тех, кто способен родить детей «традиционным естественным путем», как этого ожидает от них государство. Иными словами, по действующему законодательству, стать родителем в «обычном» порядке может как одинокий, так и состоящий в любых отношениях человек независимо от пола, возраста и гражданства. Но если такой человек нуждается в использовании ВРТ, авторы прямо предлагают всем, кому меньше 25 и большее 55, забыть о счастье материнства и отцовства.

Такой подход нарушает нормы и конституционного, и семейного законодательства, не говоря о международных принципах, гарантирующих права человека.

Наконец, далекой от права является сама цель законопроекта. Вопреки тому, что авторы сетуют на отсутствие системы контроля в сфере применения суррогатного материнства, они, по сути, предлагают устранить сам объект такого контроля. Между тем согласно статье 18 Конституции права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти.

Отношения, связанные с суррогатным материнством и другими ВРТ, требуют тонких настроек — это всегда непростые решения для всех участников, будь то семья, решившая таким способом завести ребенка, или женщина, выступающая в роли суррогатной матери. Худшее, что можно сделать, — и недавние скандалы вокруг «торговли детьми» это хорошо иллюстрируют, — оставить данные отношения слабо урегулированными, в результате чего они попадают в серую зону, и страдают в первую очередь дети и родители. К сожалению, обсуждаемый законопроект представляет собой попытку не решить сложные вопросы, а устранить их, попутно нарушая права человека, дискриминируя одних потенциальных родителей относительно других и подменяя принципы семейного права подходами, основанными на евгенике (учение о селекции применительно к человеку, а также о путях улучшения его наследственных свойств. — Прим. Forbes Woman).

Показательно и то, как в пояснительной записке упомянуты новые конституционные нормы о «детях как приоритете государственной политики» — хотя именно в интересах детей следовало бы гарантировать обеспечение и защиту родительских прав, а не заведомо ограничивать права тех, кто готов стать родителем.