«Поначалу с мужчинами играть было трудно»: первая женщина-гроссмейстер Нона Гаприндашвили — о жизни шахматисток и сериале «Ход королевы»
Нона Гаприндашвили — советская и грузинская шахматистка, чемпионка мира, первый международный гроссмейстер среди женщин и первая женщина, получившая звание международного гроссмейстера среди мужчин.
— Что, на ваш взгляд, изменилось за те годы, что вы играете в шахматы?
— Когда я играла, не было компьютеров. Люди сами занимались, искали, находили новые идеи. Было больше творчества. Сегодня шахматисты надеются на компьютер. К [шахматной] элите это не относится: элита использует компьютеры для информации, но и работу за доской они тоже ведут. А большинство людей сейчас играют с компьютером, и этим очень сильно ограничивают себя.
Изменилась атмосфера. Во времена моей молодости мы играли в театрах, концертных залах, и все равно там не хватало мест. А сейчас интернет забрал публику, люди предпочитают наблюдать за шахматами онлайн, в комфортной обстановке, слушая разбор, — ведь нормальная партия длится минимум пять часов.
Раньше, если после пяти часов партия не заканчивалась, она откладывалась и после ужина нужно было доигрывать. А если и тогда не заканчивали, приходилось доигрывать утром, а потом играть новую партию. Сейчас партия заканчивается в любом случае, и это намного лучше, потому что слишком много энергии уходило на отложенные партии — они сидели в голове, пока не доиграешь.
Когда мы играли, на турнире было 10, 12 или 16 шахматистов, и каждый играл с каждым. Сейчас открытые турниры, в которых может принимать участие любое количество человек, жеребьевку делает компьютер. У нас были традиционные турниры, борьба происходила на двух досках, позже на трех, а сейчас комфортно — четыре доски и две запасные.
Нет ограничений [для выезда за границу] — если есть приглашение, едешь куда хочешь. Есть коммерческие турниры, хороший шахматист прилично зарабатывает в наши дни.
Так что много изменений. Совершенно другая ситуация и абсолютно другая атмосфера.
— Вопрос, который волнует всех: почему женщины играют слабее мужчин и нет ни одной женщины, которая стала бы чемпионкой мира в смешанных соревнованиях? Играть против мужчин для женщины-шахматистки уже считается достижением. Это дает повод для сексистских высказываний о том, что умственных способностей женщин недостаточно, чтобы противостоять мужчинам. Хотя есть пример венгерских шахматисток сестер Полгар, которые добились выдающихся результатов. Как вы к этому относитесь?
— А вы назовите мне вид спорта, где женщины и мужчины не различаются! Такой траты энергии, как в шахматах, нет ни в одном виде спорта, потому что это очень длительный процесс, очень большая нагрузка, человек не успевает восстанавливаться. Чтобы достичь успеха в шахматах, нужны определенные качества: талант (безусловно!), работоспособность (важна в любом спорте), сильная нервная система, психологическая устойчивость, физическая выносливость и спортивная злость (в хорошем смысле). Если по сумме этих качеств ты превосходишь противника, то побеждаешь. А если не хватает хотя бы одного слагаемого, то даже чемпион мира не дойдет до конца, и таких случаев очень много.
Отец сестер Полгар приводил в пример научную деятельность, где ученые-женщины не слабее мужчин. Но в научной деятельности нет регламента, работу можно взять на дом и доделать, когда хорошо себя чувствуешь. Другое дело спорт. Там есть регламент, хорошо ты себя чувствуешь или плохо — никого не интересует. Физиологические процессы, которые происходят в жизни женщины, тоже не имеют значения [для судей], а ведь когда у женщины рождается ребенок, это очень сильно влияет на ее психику и нервозность. Если мужчина играет, для него больше ничего не существует; для женщины такое невозможно. Когда мальчик рождается, спортивный характер у него в крови, а девочка еще должна получить определенное воспитание. Получается, что у мужчин большие преимущества.
Шведская шахматистка Пиа Крамлинг до сих пор выступает за мужскую Олимпийскую сборную, но в личных соревнованиях она так и не достигла звания чемпионки. Юдит, самая талантливая из всех сестер Полгар, сыграла только одну Олимпиаду; у нее были отличные результаты среди мужчин, но когда она играла отборочные турниры, она не достигла лучших результатов в отличие от мужчин, которые уже там выкладывались до конца. Впрочем, есть и мужчины-гроссмейстеры, которые не становились чемпионами, но чей вклад в развитие шахмат сложно переоценить, например Пол Морфи или Эдвинс Кеньгис.
Учитывая все сказанное, я считаю абсолютно нормальным, что мужские и женские турниры проходят отдельно. Правда, сейчас происходит какое-то обесценивание: очень много гроссмейстеров. Для того чтобы шахматистка получила звание гроссмейстера СССР, нужно было два раза в финале чемпионата СССР занять призовое место, а это трудно — очень сильный состав собирался. Я сначала стала чемпионкой мира и только потом чемпионкой Советского Союза. А сейчас женщины даже в легких турнирах могут набрать гроссмейстерскую норму.
В моем поколении ценились не только гроссмейстеры. Мастера, если знали какие-то варианты (шахматный вариант — последовательность ходов на небольшой отрезок партии. — Forbes Woman), то знали их досконально, потому что сами искали. Они все время были в работе, от этого появляется большая глубина и сила.
— Среди качеств, необходимых для шахматистов, вы упомянули эмоциональную устойчивость. Шахматисты ее как-то специально тренируют?
— Был момент, когда Карпов приглашал в команду психологов, но потом я поняла, что психолог должен работать все время с одним спортсменом [а не со всей командой]. Как-то раз мне прислали психолога, который хотел, чтобы я перед партией спала, а я не хотела — я или музыку тихую слушала, или просто сидела. Он даже попробовал меня загипнотизировать, но не смог. Через два дня я ему сказала: «Отдыхайте, раз приехали».
Я сама себе психолог. Шахматы дают мне энергию: мне в следующем году исполняется 80 лет, я всю жизнь за шахматной доской и ни разу в жизни не выпила снотворного или успокоительного!
— Вы упомянули, что сегодня шахматисты тренируются, играя против компьютера, который повторяет уже сыгранные партии. Как это влияет на игру?
— Я своих шахматистов спрашиваю, работают ли они отдельно за шахматной доской. А они мне отвечают: «А это что значит?». Можно ведь взять какой-то вариант и разрабатывать за доской, чтобы понять, почему здесь именно такой ход, почувствовать, почему играют так, а не иначе. Могут прийти новые идеи, появляется глубина. Но у молодых нет времени это делать, они играют за разные клубы разных стран, играют очень хорошие коммерческие турниры, играют на открытых турнирах. На то, чтобы сидеть и работать, нет времени, и от этого они очень много теряют.
— Какую роль в игре играет интуиция? Или шахматы — это чистая логика?
— Вы назвали еще один компонент, который есть у всех больших шахматистов. Иногда за доской столько вариантов надо просчитывать — ищешь-ищешь комбинацию, а время идет. И если у тебя хорошая интуиция, ты следуешь ей, возможно, даже жертвуешь фигурами.
Конечно, нужно уметь считать варианты, думать о тактике даже в закрытых позициях (позиции, при которых на доске много пешек и затруднена активность фигур — Forbes Woman). А есть научный подход, как у Михаила Ботвинника, при котором обрабатываются все ходы и игра позиционная (при позиционной игре важен не расчет вариантов, а общая стратегия. — Forbes Woman).
— Различается ли стиль игры у мужчин и женщин? Могли бы вы узнать, с кем играете, не видя партнера?
— Нет.
— Как мужчины реагировали на вас в смешанных чемпионатах?
— Я начала играть с мужчинами сразу после того, как стала чемпионкой мира. Поначалу, в первый год, было трудно. Каждый хотел играть до конца, чтобы не проиграть. Но очень скоро они приняли меня в свою среду, стали уважать и очень хорошо относиться.
Я могла бы чуть ли не каждый месяц играть в мужских турнирах, но государство не давало часто выезжать за границу. В этом смысле сегодня молодежи проще.
— Как вы начали заниматься шахматами?
— Я родилась в Зугдиди — это маленький город в западной Грузии. У меня было четыре старших брата, у которых я и научилась играть в шахматы. Турниры проходили у нас в доме: собирались мальчишки с нашей улицы и играли. Кроме того, у нас был маленький бильярд, настольный теннис, мячи футбольные и волейбольные — я играла абсолютно во все, во что играли братья, мне не делали никаких поблажек. Спортивный характер у меня явно оттуда, я всегда боролась.
В 1953 году, когда мне было 12 лет, в Батуми проходил командный чемпионат Грузии, и команда Мегрелии была допущена на турнир. На первой доске должен был играть мой брат. Он был чемпионом Зугдиди, но тогда поступил в вуз в Тбилиси и не стал участвовать в турнире. Команде нужна была девочка, позвали меня. Я сыграла неплохо, мы заняли 5-е место. На мою игру обратил внимание заслуженный тренер Грузии Вахтанг Карселадзе, который руководил во Дворце пионеров большим шахматным отделением. Он обратился к моим родителям, чтобы меня отпустили в Тбилиси, где у меня жила тетя. Родителям было жалко — все-таки единственная девочка в семье, но когда тренер попросил, они согласились.
Я приехала в Тбилиси осенью 1954 года, а в 1955-м уже заняла второе место среди взрослых на чемпионате в Тбилиси. В 1956-м начала выигрывать фактически все, стала чемпионкой Грузии, выиграла полуфинал СССР. Мы возвращались на поезде, и когда въехали на территорию Грузии, на каждой стоянке были люди, которые меня приветствовали. В Тбилиси творилось что-то невероятное — мой отец туфли потерял в давке, пока меня встречал! Переполненные залы, меня сопровождала милиция — я была маленькая, и меня охраняли, чтобы со мной ничего не случилось, — в честь меня давали концерт в Оперном театре… Так началась моя спортивная карьера.
В Грузии были две плеяды [шахматисток]: к одной принадлежала я, к другой Майя Чибурданидзе. Шахматы позволяют играть долго, никто свой талант не расплескал, все оказались работоспособными. В течение сорока лет мы выигрывали все, что только возможно. Финалы трех чемпионатов мира проходили между грузинками, на подходах играли грузинки, 29 лет мы с Чибурданидзе держали чемпионство в Грузии, два раза Советский Союз на Олимпиадах был представлен только грузинками; кроме того, я сыграла 11 Олимпиад за команду. Это совершенно уникальная ситуация, такого больше не было ни в больших, ни в маленьких странах.
— Как возник этот грузинский шахматный феномен?
— В XII веке (тогда, при царице Тамаре, в Грузии был расцвет) у нас была традиция: девушке на свадьбу дарили шахматы и «Витязя в тигровой шкуре» Шота Руставели. Когда я впервые стала чемпионкой мира, наш академик Кецховели (Нико Кецховели — ботаник, писатель и общественный деятель. — Forbes Woman) прислал мне в подарок шахматы из слоновой кости, которые он получил от своих друзей на юбилей. Предложив, чтобы эти шахматы стали восстановлением древней традиции.
У нас в истории были большие мастера, были шахматные меценаты. А когда я стала чемпионкой мира, началась невероятная популярность шахмат в нашей стране. Люди записывались в шахматные кружки, называли нашими именами детей. Даже на предприятиях на обед не расходились, а начинали играть в шахматы — такой был бум.
— Выход сериала «Ход королевы» подстегнул интерес к шахматам и к вашей спортивной карьере. Как вы себя в связи с этим чувствуете? Будете смотреть сериал?
— Я себя чувствую так, будто только что стала чемпионкой мира и все с ума посходили. Каждый день звонят журналисты из разных стран, мне приходится отвечать на очень много вопросов, и начинается все с этого сериала. Вы первые, кто не стал педалировать эту тему.
Как я поняла, там выдуманная история, но как можно было сказать, что я никогда не играла с мужчинами? Как можно было допустить такую оплошность, говоря о реальном человеке? Сначала я легко к этому отнеслась, но подумав, поняла, что это оскорбительно. Принципиально не хочу смотреть этот фильм.
С 1963 года я начала играть с мужчинами в международных турнирах, до этого играла с мужчинами в Грузии. Я играла с выдающимися шахматистами!
— Какое свое выступление вы считаете лучшим?
— Я до сих пор считаю своим большим успехом турнир в Лон-Пайне в Америке (в 1977 году. — Forbes Woman), где я набрала норму мужского гроссмейстера. Восемнадцать гроссмейстеров, членов олимпийских сборных, были приглашены играть в нем — настолько высокий был уровень.
До сих пор рассматриваю эти партии с большим удовольствием. Я выигрывала их, решая все за доской, не было никакой подготовки. Для шахматистов самое приятное — когда партия логически выстроена. Если то проигрываешь, то выигрываешь, то ничья, то опять выигрываешь — это хорошо для того, кто получает очко, но удовольствия от этого у меня, например, не было.
Как-то меня попросили ответить на несколько вопросов для научного исследования. Оказалось, что мои вопросы совпали со многими ответами Михаила Таля. Я запомнила один вопрос: «Что вы предпочитаете: один выигрыш и один проигрыш или две ничьи?» (за выигрыш победитель получает одно очко, за ничью каждый игрок получает по пол-очка. — Forbes Woman). Я ответила: «Один выигрыш и один проигрыш, потому что выигрыш — это совсем не то же, что две ничьих».