«Я постоянно тренирую терпение и чувство юмора». Чулпан Хаматова — о возрасте, роли Раисы Горбачевой и кризисе благотворительности
Чулпан Хаматову по праву называют ведущей актрисой своего поколения. В ее актерском багаже — почти вся русская классика и современная литература. Хрупкая, эмоциональная, непосредственная Чулпан Хаматова более двадцати лет тянет несколько фильмов и сериалов в год, репертуар в «Современнике» и Театре наций, трех дочерей (Арина и Ася погодки, 18 и 17 лет, младшей Ие десять) и благотворительный фонд «Подари жизнь», который они с Диной Корзун основали в 2006 году, по сути, заложив новые стандарты благотворительности в постсоветской России.
В октябре у Чулпан премьера. В спектакле «Горбачев», который ставит латышский режиссер Алвис Херманис в Театре наций, она исполнит роль Раисы Горбачевой. С Горбачевым актрису связывает давняя дружба. Именно на спектакле «Рассказы Шукшина» постановки Херманиса, куда Горбачев пришел по приглашению Чулпан, режиссер познакомился с бывшим президентом СССР. Об этом, как и о том, каково это — играть новейшую историю страны и ее первой леди, Чулпан Хаматова рассказала Forbes Woman. Пафос интервью актриса сбила на первой же минуте разговора. На Zoom-встречу она слегка опоздала: ходила с дочерьми за ягодами, и кто-то принес домой клеща. Под аккомпанемент девичьего переполоха Хаматова вышла в эфир.
Проголосовать за актрису в номинации «Культурный человек 2020 года» можно здесь.
Чулпан, каково быть мамой трех дочерей?
Не скучно. Я постоянно тренирую терпение и чувство юмора. Открываю что-то новое. В общем, состояние бодрящее. Как раз сейчас я бросаю курить, поэтому, наверное, так остро чувствую все нюансы настроений вокруг. Мы все вчетвером словно в кратере. Дочери очень разные, поэтому рано говорить, как я в своей жизни справилась с ролью матери. Увидим.
Чулпан, говорят, что материнство всякий раз перерождает женщину. И молодит. Вы согласны?
С одной стороны, материнство — абсолютное отсутствие времени на себя. Но с другой стороны, ты все время в какой-то машине времени. Со старшими девочками мне как будто 17–18 лет. И я чувствую, как это сложно — выбрать из многих возможных дорог одну, свою. Чувствую, как давит вся эта ответственность за будущую жизнь. И в то же время мне как будто десять. Например, я хорошо понимаю младшую дочку, которая не хочет убирать свою комнату. Так что я в своем возрасте немного заблудилась.
Прошлой осенью я уезжала на гастроли, напротив моего окна стояла желтая береза. Буквально золотая. А когда вернулась, береза была уже без листвы. И я сказала грустно: «Вот уже и береза облетела, а я даже и не заметила, как это случилось». Тут подошла моя младшая дочка: «Мама, а как ты думаешь, сколько этой березе лет?» Не задумываясь, я ответила: «Наверное, моя ровесница, лет 30». И тут сзади раздался голос старшей дочери: «Мама, вообще-то тебе 44».
Чулпан, а должны ли мы, сорокалетние женщины, молодиться? Активно следить за новой культурой?
Мне кажется, важно все-таки быть самим собой. То есть хочется — значит, идешь и молодишься, не хочется — не молодишься. Вот я такая, какая я есть. И точка. Захочу — буду делать так, не захочу так делать — не буду. Думаю, «молодиться» — это временная история, тренд, который пройдет. Когда-нибудь и женщины, и мужчины поймут, что старость и внешняя сторона старости тоже прекрасны. Вот болеть не надо. Надо следить за собой, чтобы тело было в помощь долгое время.
«Чтобы этих цифровых ребят потихонечку приручить, объяснить им, что мы не бронтозавры, не столетние монстры, а живые люди, и что помогать — это всегда круто»
Антропологи утверждают, что 45 сегодня — это то же самое, что 25. Что в последнее время сдвинулись границы юности, молодости, зрелости.
Ну, они могут убеждать сколько угодно. Но если мы окажемся в компании 25-летних, то я не думаю, что они будут нас принимать за своих
ровесников. Хотя лично мне с ними очень интересно. Молодежь может очень многому нас научить. Например, сейчас мои зумеры ругают меня, что не держу нос по ветру: не так веду инстаграм, не так пиарю фонд, не те слова говорю.
И я даже думаю, что, наверное, можно сделать два фонда: «Подари жизнь» и «Подари жизнь. Юниор». Потому что, как выясняется, невозможно подобрать единый язык общения со всей аудиторией. Чтобы этих цифровых ребят потихонечку приручить, объяснить им, что мы не бронтозавры, не столетние монстры, а живые люди, и что помогать — это всегда круто. А для этого нужно приглашать таких людей, которые пользуются авторитетом у молодых. Тут как-то приходит моя дочка Арина и говорит: «Почему у вас всегда выступают одни и те же? Послушай, например, Манижу». Это было года четыре назад, и я понятия не имела, кто такая Манижа. Я слушала и понимала, что это невероятно талантливая девушка, что это космос. У нее уже другой язык, другое общение, другие люди вокруг нее. А сейчас Манижа — амбассадор нашего фонда.
Чулпан, а появились ли у нас в кино, театре роли для женщин разного возраста? Или есть только героиня, молодая и сексуальная, и характерные бабушки? Как Раиса Максимовна говорила: «Девочка, девушка, молодая женщина, молодая женщина, молодая женщина… старуха умерла».
Очень мало. Ну, может быть, эпизоды встречаются. Сложно актрисе вдруг стать мамой главного героя.
Я сразу старалась вырваться из амплуа героини, которую все любят, за нее борются, жалеют. Поэтому у меня как раз такой проблемы нет. Но вообще актрис намного больше, чем предложений.
Кино вообще довольно безжалостно к женщинам-актрисам. Мужчины-актеры получают в несколько раз больше, чем женщины. Даже те, кто имеет одинаковый статус. Продюсеры объясняют это тем, что в кино ходят одни женщины. И приходят они смотреть на мужчин. Поэтому мужчинам платят больше денег, чем женщинам. Мне кажется, что это лукавство. И я вижу, что в любой сфере мужчина получает больше. Это некая дань средневековым стереотипам, что только мужчина-кормилец заботится о своей семье. Это давно уже не так. Женщина сама содержит семью, она работает и еще пытается «молодиться».
А что происходит с ролями в социальном кино?
Социальное кино спит мертвым сном. Потому что, какое бы социальное кино ты ни начинал снимать, ты все время ткнешь в какую-нибудь опасную зону, разворошишь муравейник, кого-нибудь обидишь. Никто не хочет рисковать.
А в театре?
Театр кажется мне еще не потопленной Атлантидой сегодняшней современной России, где можно высказываться, пробовать, рисковать, играть интересные роли.
Как Алвис Херманис решил, что вы сыграете роль Раисы Максимовны в спектакле «Горбачев»?
Сразу после «Рассказов Шукшина» мы стали думать, что можем сделать дальше. Было одно предложение, другое, потом как-то все затихло, и потом то ли Женя Миронов, то ли Алвис придумали, что это должна быть история с Михаилом Сергеевичем и Раисой Максимовной. Алвис изучил множество источников, собрал их в пьесу.
Для меня огромная честь играть Раису Горбачеву. Хотя Михаил Сергеевич часто шутил, что он разрешит сыграть ее только мне, больше никому.
Год назад по приглашению Михаила Сергеевича Алвис Херманис приезжал в Россию. Мы все вместе ездили в «Горбачев-Фонд», провели прекрасный день. Михаил Сергеевич был в хорошем настроении, рассказывал истории, вспоминал, шутил. Он в детстве играл в школьном театре, до сих пор помнит наизусть монолог князя Звездича из пьесы Лермонтова «Маскарад». В общем, всю встречу он говорил и пел, пел и говорил. А Алвис почти все время молчал. В какой-то момент Горбачев посмотрел на Алвиса: «Я вижу, ты такой же говорун, как и я». Все рассмеялись. Но если серьезно, Алвиса интересовало, влияла ли Раиса Максимовна на принятие государственных решений. Михаил Сергеевич говорил, что, конечно, нет. Но мне кажется, что она имела очень сильное влияние на него как на мужчину, на личность и была его нравственным камертоном.
Сначала мы думали, что пьеса будет как «Леди Макбет» наоборот. Леди Макбет, которая ведет не в темную сторону, а в светлую. Но это оказалось очень непросто. Во время карантина мы долго репетировали в Zoom, подробно работали с текстом, совместно сделали то ли восемь, то ли девять редакций.
Какой период, какой возраст Раисы Максимовны кажется наиболее интересным?
Я не могу сказать, какой именно возраст. Мне все кажется самым интересным. И детство, когда она колесила по всей стране с отцом-железнодорожником. И то, что она занималась образованием младших брата и сестры. Очень интересен период МГУ. Совершенно непонятно, и спросить уже нельзя, почему она выбрала философский факультет. С какого такого перепугу? Я сначала была уверена, что философский был выбран по остаточному принципу. Выяснилось — нет. В то время человек, закончивший с золотой медалью школу, как Раиса Максимовна, мог выбрать любой факультет без экзамена. То есть это был осознанный выбор — стать философом. Интересен период Ставрополья, почему так долго не вступала в партию, как она относилась к нашей истории, к литературе, культуре, будучи очень просвещенной женщиной, ведь ее младший брат был талантливым писателем и журналистом. Интересен короткий период жизни на вершине. Сейчас смешно представить: Горбачев возглавлял страну всего шесть лет.
Интересно, как за эти шесть лет Раиса Максимовна расцвела и показала себя, как она заставила уважать русскую женщину в мире и внутри страны тоже — при всей ненависти, которая лилась на нее внутри страны. Какой стержень был у этого человека! И очень интересно и трагично, как после путча ее крепкий стержень был подточен и практически рассыпался. Так что, в каком возрасте ее ни возьми, она везде интересна.
Она проводила опросы работающих женщин, изучала, как устроена их жизнь…
И это притом, что социология тогда никому не была нужна, потому что только портила официальную статистику. Но это не останавливало Раису Максимовну. Она продолжала собирать информацию, добираться до деревень на чем попало: на тракторе, на попутке, иногда пешком в резиновых сапогах, чтобы узнать, как живут женщины Советского Союза.
«По отношению к женщине, которая рядом, можно понять, как человек относится к своей стране и что это за человек»
И все-таки большинство жителей СССР Раису Горбачеву не принимало, не считало своей. Хотя ее родина — Рубцовск, Алтайский край.
Да. Мама — сибирячка. Папа — украинец. Бабушки и дедушки — крестьяне. Но советской она не была, я имею в виду в таком, не очень приятном смысле слова. Хотя в мире, за границей Раиса Горбачева представляла советскую женщину. Она была воспитана в советской культуре. Она родилась в 1932 году, то есть детеныш советской идеологии. При этом она не была такой советской женщиной, которая понятна каждому встречному-поперечному. Она не была узнаваемой женой соседа. Это правда. Но мне кажется, просто не хватило времени на то, чтобы российские женщины поняли, что они могут быть такими же, как Раиса Горбачева. И это была одна из ее идей — доказать русской женщине, что она может красиво одеваться, достойно выглядеть рядом с мужем. Для этого она запустила в стране Burda Moden, немецкий журнал с выкройками, чтобы доказать, что такие наряды может своими руками сшить каждая женщина.
Все сногсшибательные наряды Раисы Горбачевой были сшиты на Кузнецком Мосту.
Это была ее принципиальная позиция — одеваться у наших художников-модельеров, что бы ни говорили сплетники. Так что, к сожалению, страна просто не успела ее полюбить.
Сейчас уже много лет в стране нет своей «первой леди». И это, мне кажется, очень негативно отражается на социальной роли женщин, на представлении о российских женщинах в мире и России.
Конечно. Я читала пост Маши Алехиной ко дню рождения Горбачева, где она сделала очень простой вывод: по отношению к жене, по отношению к женщине, которая рядом, можно понять, как человек относится к своей стране и что это за человек. Ни до, ни после Михаила Сергеевича таких примеров у нас не было.
Чулпан, как, на ваш взгляд, в XXI веке вообще такое может происходить: любовь с юности и до конца дней?
Я думаю, им очень повезло. Они судьбоносно нашли друг друга. Они нуждались друг в друге. Они правда были почти единым целым. На многих официальных съемках видно, как у них тянулись друг к другу руки. Они нежно переплетали пальцы даже на самых строгих официальных церемониях. Они были интересны друг другу и всегда поддерживали друг друга. Такая любовь. Откуда-то из космоса.
Есть цитата из воспоминаний Раисы Максимовны о дне свадьбы, где она замечает, что целоваться на людях невозможно, что поцелуй это «настолько интимное, что оно должно принадлежать только нам». Эта тургеневская чистота как-то реверсивно вернулась к поколению сегодняшних девушек, вы не находите?
Согласна. Когда с нашим поколением случилась перестройка, вдруг то, за что раньше сажали и что запрещали, стали показывать в кинотеатрах и печатать в официальных изданиях. Эта среда провоцировала нас на подвиги, нам требовалось насытиться свободой в любом ее проявлении. Нам хотелось, грубо говоря, какого-то панка, какого-то трэша, какого-то дна. А сегодняшние подростки воспринимают свободу как данность. Они вышли на новый виток цивилизации: самоограничения, ограничения потребления и, видимо, так же, как они берегут природу, они берегут свой моральный облик. И от этого правда складывается ощущение, что они тургеневские барышни.
Именно Раиса Горбачева начала активно возрождать традиции благотворительности в нашей стране. Фонд культуры — ее детище. НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р. М. Горбачевой создан на деньги семьи Горбачевых после ее смерти.
В начале 1990-х она приехала в российскую детскую клиническую больницу и увидела детей. Тогда в России, в Советском Союзе, онкобольных не лечили по мировому протоколу. Каждый врач, Петров, Иванов, Сидоров, действовал так, как ему представлялось правильным. Поэтому по статистике выживало менее 5% больных детей. Однажды Раиса Максимовна, как мне рассказывал Михаил Сергеевич, вернулась домой в ужасе, в отчаянии. К тому времени Горбачевы побывали уже и в Германии, и в Америке. Они видели детские больницы за границей. Она кинулась к нему: «Миша, ну как же так?» А у него в этот момент страна разваливается. Горбачев ей ответил что-то вроде: «Рая, мне не до этого. Тебе надо, ты и делай».
И Раиса Максимовна за это взялась. Она уговорила немцев, и они приняли на обучение за свой счет наших врачей. В общем, те врачи, с которыми я сейчас дружу и которым помогаю, за которыми идет фонд «Подари жизнь», и были теми студентами и аспирантами, которые ездили учиться в Германию по инициативе Раисы Максимовны. Оттуда они уже вернулись обученными врачами.
Почему я так слепо им доверилась, пошла за ними? Потому что таких врачей я в своей жизни не видела. Я и представить не могла, что на свете могут быть такие врачи. Мы рискнули организовать фонд под впечатлением от знакомства именно с этими врачами и понимания, что им можно доверять. Если бы Раиса Максимовна тогда не отправила их за границу, непонятно, сколько еще ушло бы времени и как развивался бы наш фонд. Так что моя работа в фонде «Подари жизнь» — продолжение тропинки, которую проложила Раиса Максимовна.
«Это был величайший поступок Горбачева. Он не думал о своем позоре или о позоре страны, он делал конкретное дело — помогал больным детям»
Из-за благотворительности мы и познакомились с Михаилом Сергеевичем. Я пришла к нему в 2004 году попросить денег, наивная и ничего не понимающая артистка. Просто пришла попросить денег. Фонда «Подари жизнь» еще не было. Мы тогда собирали деньги напрямую в больницы, на какие-то конкретные вещи. Я сказала: «Дайте денег. У вас же фонд». Михаил Сергеевич ответил: «Вы актриса, публичная личность. У вас есть все возможности, все ресурсы для того, чтобы собрать ту самую сумму, которую вы сейчас просите. Если нужно, мы поможем советами». В общем, дал мне от ворот поворот.
Я, конечно, немного надулась. Почему-то мне казалось, что «Горбачев-Фонд» должен лопаться от денег. Но в конце того разговора он добавил, что помог бы с удовольствием, но им самим не хватает средств. В тот момент в Питере как раз шло строительство клиники имени Раисы Горбачевой. Так началось наше общение. Очень скоро я оказалась в Лондоне на благотворительном балу, где собирали деньги для петербургской больницы. И тут все встало на свои места. Я сидела за столиком среди приглашенных звезд и гостей, в основном английской аристократии и буржуазии. Михаил Сергеевич вышел на сцену и стал продавать лот на ужин с собой. Это было так непривычно. Он говорил: «Ну купите подороже». У меня хлынули слезы. Я сидела и думала: какой позор. Как же так? Какие-то англичане собирают деньги для больницы в России. А в этот момент, чтобы вы понимали, баррель нефти стоил так дорого, как никогда. Это были жирные для России годы. Но сейчас я понимаю: это был величайший поступок Горбачева. Он не думал о своем позоре или о позоре страны, он делал конкретное дело — помогал больным детям. Этот поступок стал для меня прекрасным уроком. С тех пор я тоже ни секунды не стесняюсь, когда продаюсь на благотворительных аукционах. Неизменно вспоминаю, как это делал Горбачев в Лондоне. Так потихонечку мы сдружились с Михаилом Сергеевичем. Сейчас он для меня очень близкий человек. Если он не перезванивает, не рассказывает, как здоровье, у меня начинается паника.
На Западе Горбачев по-прежнему мегазвезда. Несколько лет назад произошла смешная история. Звонит мой европейский агент из Вены и говорит: «Я не понимаю, что происходит, но у меня выстроилась очередь из лучших изданий Австрии и Германии на интервью с тобой». Оказалось, Михаил Сергеевич в каком-то интервью в ответ на вопрос, кто из артистов ему нравится, назвал мою фамилию. И этого оказалось достаточно, чтобы журналисты выстроились в очередь. Я снималась в разных зарубежных фильмах, участвовала в театральных проектах, но никогда не добивалась такого внимания западной прессы. Одно слово Михаила Сергеевича, и все поменялось. Такой до сих пор кредит доверия Горбачеву на Западе.
Михаил Сергеевич вам помогал готовиться к роли Раисы Максимовны?
Михаил Сергеевич очень открыто делился воспоминаниями. И «Горбачев-Фонд» тоже очень помогал. Я ходила к ним, чтобы смотреть архивные видео из официальных поездок, когда у Михаила Сергеевича была своя программа, у Раисы Максимовны своя. На этих записях многое проявляется в деталях. Мы смотрели все, что возможно было найти. В программе «Час пик» Влада Листьева меня поразило высказывание Михаила Сергеевича, что главными приоритетами в государстве должны быть культура, образование и наука. Когда стала смотреть «Частную жизнь президента», заплакала на десятой минуте и так и проплакала весь фильм. Там нет
авторских слов, только хроника. С каким достоинством Горбачев держится уже при агонии политбюро, где каждый считает себя обязанным выйти и пнуть, плюнуть в него. С каким достоинством говорит: «Вы что, хотите кулака? Вы опять хотите жесткого кулака? Не будет. От меня не дождетесь. Мы не будем туда возвращаться. Давайте будем демократами до конца».
Плакала я от того, что все надежды времен перестройки на сегодняшний день перечеркнуты.
Благотворительность как индустрия появилась в современной России при непосредственном участии вашего фонда. Как сделать так, чтобы благотворительный фонд работал профессионально?
Наш фонд сразу обозначил несколько основополагающих принципов: прозрачность, открытость и эффективность траты чужих денег. Конечно же, душевные качества людей очень важны, но это не отменяет того, что работать в благотворительности должны суперпрофессионалы. Потому что мы имеем дело с доверием. Очень важно, как мы тратим деньги людей, которые нам доверяют. Мы не просто добрые люди, которые раздают направо и налево деньги. Мы несем ответственность за каждый рубль, особенно учитывая, что жертвуют нам в основном далеко не самые богатые люди. Мы обязаны сделать так, чтобы эти деньги максимально эффективно использовались. Чтобы каждый ребенок, благодаря этим деньгам, получил самое эффективное и современное лечение, которое только существует. Чтобы условия жизни детей в больницах были максимально комфортными, чтобы менялось отношение к тем, кто болеет раком. Поэтому в фонде должны работать очень грамотные люди, c глубинным пониманием каждого шага. И, конечно, мы должны быть готовы ответить на любой вопрос честно и подробно.
У фонда была какая-то ролевая модель? Советник?
В самом начале работы мы ездили на стажировку в больницу Святого Иуды Фаддея в США (St. Jude Children’s Research Hospital, Memphis), которая существует полностью на благотворительные деньги. При этой клинике работает американский благотворительный фонд ALSAC — один из самых успешных в мире фондов по сбору пожертвований на лечение детей с онкологическими заболеваниями. В этом фонде работают сотни сотрудников, все они потрясающие профессионалы своего дела. Они собирают $2 млн за один день! Тогда мы поняли, что от профессионализма сотрудников благотворительной организации, от эффективности их работы напрямую зависит количество спасенных детей.
Но все равно, к сожалению, из того, что мы узнали от американских коллег, в российской практике можно использовать процентов 20, честно говоря, не больше. Например, когда я задала им вопрос, как выстроить диалог с властью, они меня не поняли. Зачем тратить время на выстраивание отношений с властью, если она меняется каждые четыре года. Или, например, как организовать социальную помощь семьям, где заболел ребенок. Когда семьи приезжают в Москву на лечение из других регионов, многие почему-то думают, что они приедут на недельку, их быстренько вылечат и можно будет возвращаться домой. А лечиться нужно минимум полгода и иногда даже несколько лет в чужом городе без друзей и родных. Мама или папа увольняются с работы, жизнь семьи меняется, многим нужна элементарная бытовая помощь: купить еду, одежду, подгузники. В Америке этого тоже не поняли. Они не могут себе представить, как не подключаются соседи по дому, соседи по улице, городская, церковная община, местные органы самоуправления. А у нас, если в подъезде кто-то заболел, я, скорее всего, даже не узнаю об этом, к сожалению.
«Когда семьи обеспечены, дети обуты, накормлены и есть какие-то излишки — у кого-то полмиллиона, у кого-то 10 рублей, совершенно неважно сколько, — людям проще делиться с другими»
То, что мне не смогли объяснить американцы, объяснили наши серьезные бизнесмены. У них можно не только денег просить, но и спросить совета, как на ту или иную проблему посмотреть с точки зрения бизнеса. Многие из них были нашими советниками, когда мы выстраивали рабочие процессы в фонде. Благотворительность — третий экономический сектор с довольно существенным влиянием. Таким же существенным должен быть и профессионализм нашего сектора. Представьте, что будет, если в один момент прекратят работать все благотворительные фонды? Коллапс!
Благотворители, на мой взгляд, похожи на чеховский образ человека с молоточком из рассказа «Крыжовник», который напоминает, что есть на этом свете обездоленные, которым сейчас нужна помощь.
Как связаны экономика страны и благотворительность, фандрайзинг?
Конечно, это взаимосвязанные вещи. Когда семьи обеспечены, дети обуты, накормлены и есть какие-то излишки — у кого-то полмиллиона, у кого-то 10 рублей, совершенно неважно сколько, — людям проще делиться с другими. Когда наступают экономические кризисы, мы сразу это ощущаем. Прежде всего от бизнеса — многим приходится выживать, и они просто вынуждены сворачивать свои благотворительные программы.
Во время пандемии многие фонды оказались в бедственном положении. Мы тоже это сразу ощутили: люди стали отменять свои подписки в фонды или уменьшать суммы пожертвований. У нас резко упали заходы на сайт, в самом начале карантина их стало на 10 000 меньше, чем обычно. И это было объяснимо — в ситуации, когда нужно было заботиться о здоровье и безопасности своих близких, многим стало уже не до благотворительности. К тому же мы потеряли пожертвования, которые планировали получить на мероприятиях, так как их пришлось отменить.
Падение пожертвований произошло сразу же или летом, когда люди уже устали прятаться?
Самое ощутимое падение произошло как раз сразу — люди испугались, не понимали, что будет дальше, смогут ли они работать, как будут обеспечивать свои семьи. Всем, кто остался с нами, большое спасибо. Но, например, большинство благотворителей из сегмента малого и среднего бизнеса, по которым кризис ударил сильнее всего, были вынуждены уйти от нас. А это около 70% всех юридических лиц, которые помогают фонду. Они приносят нам примерно 20–30% денег из тех, что мы получаем от юридических лиц. Это существенно, потому что это примерно 50–60 млн рублей в год.
Сейчас мы приостановили очень важный для нас проект, над которым бьемся уже много лет. Это пансионат для детей в Измалкове в Переделкине. Дети приезжают в московские федеральные клиники со всей страны. Лечение длится иногда несколько лет, и далеко не все это время ребенок должен находиться в стационаре. Например, между блоками химиотерапии быть постоянно в клинике необязательно, можно приходить несколько раз в неделю на процедуры и обследования. Чтобы в такие «амбулаторные периоды» семьи могли где-то жить, сейчас фонд снимает 40 квартир в Москве. Но этого мало. Осенью 2015 года фонду передали в аренду усадьбу Измалково в окрестностях Переделкина. Здесь мы будем строить пансионат, благодаря которому дети в перерывах между стационарным лечением смогут жить в условиях, приближенных к домашним. Это будет такое пространство для детей, территория сказки, где они бы забывали про больницы, смотрели на красоту вокруг и быстрее выздоравливали. Потому что даже съемная трехкомнатная квартира в Москве, где живут три семьи, не дает ощущения дома. Врачи говорят, что такой подход повысит эффективность лечения, а также снизится риск внутрибольничных инфекций.
От Измалкова до клиники ехать минут двадцать. Будем на шаттле возить детей на процедуры и обратно. Увеличится пропускная способность клиник, в которые сейчас очереди из региональных детей. Только в клинике имени Димы Рогачева сможет лечиться на 575 детей больше. А все семь московских больниц, которым помогает фонд, примут из регионов дополнительно еще тысячу детей в год.
В усадьбе сохранился чудесный пейзажный парк с прудом. Реставрацию и реконструкцию старинного усадебного дома и парка финансирует Роман Абрамович. Там мы устроим культурно-образовательный центр. Рядом на деньги благотворителей будут строиться корпуса пансионата — 15 коттеджных домиков, где смогут разместиться 146 семей. Оборудуем кафе, детский сад и школу. Все дети с родителями будут жить бесплатно. У нас не будет заборов, все, кто живет и приезжает в Переделкино, смогут там свободно гулять. Усадьба Измалково с 1830 года принадлежала Самариным, ее портретировал Борис Пастернак в «Докторе Живаго».
А вы играли Лару в экранизации «Доктора Живаго».
Вот видите, какая неслучайная случайность. Мы очень долго искали место под детский пансионат, и ничего нам не подходило. А когда уже получили эту землю, прочитали историю усадьбы, и открылось много таких совпадений.
«Для того чтобы постоянно напоминать о детях, которым нужна помощь, нужно вещать из каждого утюга»
Из-за пандемии мы перенесли начало строительства в Измалкове еще на год. Пока все предварительные договоренности заморожены, потому что мы не понимаем, как проживем этот год. У нас частично уже есть благотворители, которые сейчас готовы помогать, но мы решили, что сейчас не время начинать стройку. Домики домиками, однако есть такие срочные дела, которые никак нельзя отложить на потом. Но когда мы откроем фандрайзинг на строительство домиков и они будут построены, нам бы хотелось, чтобы они были именные, в честь благотворителей, на чьи средства все это будет создано.
Мне кажется, это будет лучшая память о себе, из всех возможных. А еще мне очень хочется верить, что кто-то из читающих эти слова, заинтересуется проектом и предложит нам свою помощь.
Про телевидение. Правильно ли я понимаю, что вы стали своего рода заложницей фонда? Вы не можете ограничиться, например, театром. Вы теперь буквально обязаны быть массмедийным героем, чтобы фонд вел успешный фандрайзинг.
Да. И это очень тяжело. Для того чтобы постоянно напоминать о детях, которым нужна помощь, нужно вещать из каждого утюга. Но рычаги воздействия изменились. Я, например, теперь не знаю, на каком языке разговаривать с целевой аудиторией некоторых площадок.
А если говорить об актерской карьере, как большие проекты связаны с общественной деятельностью, с успехом фонда?
Сериалы не влияют на фандрайзинг. А вот когда я каталась на коньках (телешоу «Ледниковый период» «Первого канала» в 2007 году. — Forbes Woman), у нас в 11 раз выросли пожертвования. Тогда я стала мегапопулярной. Я боюсь, меня до сих пор узнают на улице благодаря тем конькам.
Сериал «Зулейха открывает глаза» на канале «Россия» вышел в карантин, когда все были дома, могли смотреть. И даже пару скандалов инициировал. Неужели он не сработал?
Скандалы рождались сами, у создателей сериала точно не было задачи их инициировать. Я думаю, просто у людей появилось много свободного времени во время карантина. Меня даже обвиняли в предательстве Родины. Потому что, оказывается, по мнению некоторых, в раскулачивании не было ничего, кроме блага.
Надо ли отвечать на это, Чулпан? Ввязываться в полемику? Как себя вообще вести в такой ситуации?
Отвечать надо искусством, спектаклями, проектами, ролями. Или в личной беседе, при встрече. На комментарии в соцсетях я не отвечаю.