«Марафон желаний»: возможно ли делать успешное коммерческое женское кино в России

В центре сюжета «Марафона желаний» — история о девушке Марине (ее играет Аглая Тарасова), которая мечтает об одном — выйти замуж и построить семью, но вдруг оказывается в ситуации, заставляющей ее пересмотреть планы на жизнь и саму себя. А вот планы авторов и продюсеров фильма, Дарьи Чаруши и Екатерины Кононенко, давно определены: они хотят не просто снять веселую комедию, но и создать прецедент успешного женского коммерческого фильма. Насколько это возможно в российской киноиндустрии, они рассказали в интервью для Forbes Woman. 

Очевидно, что сейчас на международном уровне происходит настоящий бум, связанный с женскими кино и сериалами. Как обстоят дела в России? Движемся ли мы в общем тренде? 

Дарья Чаруша: Мы движемся в общем тренде, но с трудом. Нам еще очень далеко до демократических западных тенденций.

Катя Кононенко: Мы недавно это обсуждали с Дашей и пришли к выводу, что женщине нужно в 3 — нет, в 4 или 5 раз — больше работать для того, чтобы находиться на том же уровне в нашей профессии, что и мужчины. Бессмысленно притворяться: это мужской мир. И в нем мужчины принимают решения, а потом они же их исполняют. Это, конечно, удручает, потому что изначально в воспитание закладывается слишком много ложных для современной жизни идей. Например, о том, что для женщины апофеоз ее женской реализации — выйти замуж за человека, который будет состоятельным. И это очень сложно изменить, потому что люди, которые живут этой идеей с самого детства, априори не развиваются в сторону того, чтобы сделать карьеру, или попробовать работать, или стать независимой, или путешествовать, или найти себя, в конце концов. Ты понимаешь это, когда сталкиваешься с конкретными ситуациями, когда тебя не пускают куда-то в индустрии просто потому, что ты женщина.

Как это выражается в вашей индустрии?

Д. Ч. Давайте посмотрим на статистику: какое количество женщин-продюсеров? Наталья Мокрицкая и Марина Жигалова-Озкан. А еще мы знаем двух-трех женщин-режиссеров, которые находятся на арене современного русского кинематографа и которым могут доверить бюджет. Потому что без бюджета вы кино не снимете.

Сам термин «женское кино» сильно изменился — это точно больше не мелодрамы о любви. Как вы для себя определяете этот жанр сегодня?

К. К. Мне кажется, женское кино — это прежде всего высказывание от лица автора, который понимает, что такое женщина. Потому что большинство мужчин просто не понимают, что это за субстанция такая — женщина. Они смотрят на нас через призму себя, и поэтому им кажется, что героиня в кино должна быть милая, классная, из хорошей семьи, а еще умела бы и любила готовить, воспитывала детей и дальше по списку.

Д. Ч. Да, женское кино — это когда рассказывают про женщину, хорошо понимая ее сущность. На самом деле такое кино может быть снято мужчиной, если он по-настоящему любит свою героиню. Вот Роже Вадим, например, создал Брижит Бардо, если бы не было Роже Вадима, не было бы ее. Почему? Потому что он ее полюбил, он полюбил сам образ. И поэтому, как мне кажется, женское кино может существовать в самых разных жанрах и формах — от романтической мелодрамы до очень глубоких трагических историй. Главное, чтобы это было правдой, чтобы режиссер понимал свою героиню. Но так происходит не всегда. У нас ейчас идут скрининги и фокус-группы нашего фильма «Марафон желаний». Мы приглашаем туда и мужчин, и женщин разных возрастных категорий, чтобы исследовать восприятие людей конфликта нашей героини — и сделать ее более понятной для широкого зрителя.

А в чем конфликт главной героини?

Д. Ч. Конфликт нашей героини заключается в том, что она совсем не милая, не мягкая и не светлая девочка. Она не вписывается в привычный стереотип о том, как должна выглядеть женщина в кино. Она провинциальная — и мы это специально подчеркнули, у нее очень бытовой ум. Она очень хочет выйти замуж, а еще постоянно цепляется за вещи. В общем, в ней есть все, что обычно женщины пытаются скрыть от мужчин и что сегодня принято осуждать в женском характере.

Но культурные коды ведь никуда не денешь. И мы не говорим, правильно это или нет. Мы показываем сущность такой женщины. И потом мы рассказываем, как может быть и по-другому: на самом деле ей нужно не мужа искать, а копнуть глубже в себя, чтобы найти ответы на свои вопросы.

Даша, вы начинали как актриса, а теперь стали режиссером. Чем различается отношение к женщине-актрисе и женщине-режиссеру в нашей стране?

Д. Ч. Мне кажется, разница в принципе в существовании. Отношение к актрисе очень сильно зависит от того, насколько у тебя есть потенциал и какая у тебя «звездная» аудитория. Насколько ты способна привести за собой свой пул поклонников, последователей, свою маленькую империю и свой бренд. Если все это у тебя есть, конечно, тебе всё к ногам принесут — роли, пледы, чай, машины и вообще все самое прекрасное. Все на тебя смотрят, в глаза заглядывают. Это все заканчивается, как только разрушается твоя империя — большая или маленькая. И для меня этот момент — очень нестабильный.

С другой стороны, отношение к женщине-режиссеру еще хуже. Если в актерской профессии ты хотя бы можешь «жирок нагулять» — Instagram, например, раскрутить или сняться в очень успешном проекте, — то в женской режиссуре у нас сегодня, кроме Меликян, никто коммерческого успеха не добивался.

Мне, слава Богу, пока не говорили: «Куда ты вообще полезла». Но этот разговор еще будет, когда выйдет «Марафон желаний». Просто режиссер — это очень большая ответственность, в итоге именно ты будешь виноват в провале фильма, если он случится. Но мне очень повезло с окружением, потому что мне пока никто не сказал, что так нельзя. Вот я пришла к Кате со сценарием «Марафона», а она сказала: «Давай». А потом к нам присоединился Александр Гудков (вот уж кто любит и понимает женщин по-настоящему) — мы доработали вместе сценарий. А финансирование на этот проект мы сложили за неделю. За несколько дней все деньги были найдены.

Вы упомянули, что женщинам не доверяют бюджеты в кино. Это действительно так?

К. К. Дело не в том, как выдают деньги на женское или мужское кино, а в том, что женщине в целом доверия меньше. Кроме случаев, когда инвестор — тоже женщина. Как мы выяснили, они в российской индустрии есть, их много — и они готовы сотрудничать. Наш «Марафон желаний» в этом смысле абсолютно женский.

Д. Ч. Да, мужчины нас поддержали только эмоционально.

К. К. У нас в «Марафоне» вполне осязаемый возвратный бюджет. И достаточно большой: 50 млн. Мы должны эти деньги вернуть инвесторам. И это реалистичная задача. В нас инвестировали женщины, которые сразу поняли и почувствовали жилку. Потому что у нас действительно получается народное кино про народную героиню. Так было и с фильмом «Я худею», который поддержали женщины-инвесторы, и в итоге сборы были очень успешными.

В чем был секрет успеха «Я худею» (российская комедия режиссера Алексея Нужного с Александрой Бортич в главной роли, которая вышла в 2018 году и собрала в прокате больше $11 млн. — Forbes Women)?

К.К. Это был не просто успех. Это первый независимый фильм, который сделал кассу больше 600 млн рублей. Раньше подобные бокс-офисы делали только студийные мейджоры, в которые вкладывали деньги «Фонд кино» и Минкульт, с которым работали большие имена и продюсеры. А в случае «Я худею» шесть независимых продюсеров встретились (четверо мужчин и две женщины) — и сложили этот фильм таким образом, что первый раз в истории отечественного кино независимый проект заработал больше полумиллиона. И это кейс.

Секрет успеха был в очень успешной коллаборации и комбинации талантливых людей в одной команде. Ну и опыт, потому что в нашем кинопроизводстве непросто удержать бюджет, особенно на сложной картине, когда у тебя два съемочных блока, где актриса сначала поправляется, а потом худеет. Важно рассчитать все риски, чтобы не перерасходовать ни одной копейки. Когда ты в процессе съемок понимаешь, что идет перерасход (и соответственно, возвратность больше), доход от картины уменьшается на глазах. И это моя, продюсерская задача.

Мы можем в течение года-двух прийти к ситуации, когда в российском кино будет сильное женское лобби?

К. К. Через год-два — точно нет. Но если мы сейчас с Дашей сделаем то, что мы задумали, у нас есть шанс изменить отношение к коммерческому женскому кино.

Это важный критерий для вашего фильма — коммерческий успех?

Д. Ч. Конечно, это единственный критерий, который работает сейчас на рынке. Потому что в мужской мир можно входить только с их представлениями об успехе. С волками жить — по-волчьи выть.

К. К. «Марафон желаний» сложен по тому же принципу, что и «Я худею». Это коллаборация нескольких продюсеров, но здесь уже доминирует женская энергия. И мы хотим создать кейс абсолютно женского кино, сделанного женской командой — и с очень смелой героиней. Причем она смелая с точки зрения рынка, потому что не входит в привычные шаблонные критерии о том, как должны действовать и выглядеть женщины. Если мы побеждаем с такой героиней, значит, в российском кино будет создан успешный кейс.

Д. Ч. Я приведу пример, который на первый взгляд не имеет к этой истории отношения. Посмотрите, что сейчас произошло с «Джокером» — это тоже очень смелое кино с героем, который разрывает шаблоны, — и рвет рынок, потому что зрители устали, что из них постоянно делают дураков. «Джокер» доказал, что люди хотят смотреть умное, глубокое, свежее, яркое кино. И главное, оно может быть коммерчески успешным.

Мне кажется, здесь действительно есть важная оговорка: в России есть стереотип о том, что хорошее кино — это всегда тлен, страдания, боль, нелюбовь. А к комедии отношение пренебрежительное. Меняется ли отношение зрителя к российскому коммерческому кино?

Д. Ч. Нет, давайте по-другому поставим вопрос: меняется ли отношение автора к российскому зрителю? Я ведь могу только со своей точки зрения говорить. Отношение авторов меняется. Оно меняется и вынужденно, потому что мы все понимаем, что существует Запад, который давит нас суперкачественными сериалами, начиная от «Короны» и «Убивая Еву» и заканчивая «Удивительной миссис Мейзел» и «Чернобылем». И конечно, наша индустрия вынуждена меняться, потому что «скармливать» плохое кино уже не получается, а все предыдущие поколения реально занимались тем, что пытались что-то «скормить» зрителю. Сегодня у всех есть интернет, мы можем включить любой доступный ресурс с кино и сериалами, что и вынуждает российских производителей вступать в конкуренцию. А как? Подтягивать качество. Это вынужденное изменение отношения к зрителю. Конечно, есть люди, которые идут через любовь, — это, я подчеркну еще раз, наш с Катей вариант. Мне лично кажется, что подобное рождает подобное и если, ты хочешь находиться в гармонии со своим зрителем — люби его, думай о нем лучше, чем он есть, и улыбнись тому, кто живет в пруду. И результат будет намного круче, чем ожидаешь.

Хорошо, вот вы сняли классное кино. А что надо сделать, чтобы оно шло по всем кинотеатрам в России и собрало кассу?

К. К. Во-первых, очень успешно пройти все кинорынки. Причем это для нас вообще новая история. Там в прямом смысле нужно всячески доказать свою состоятельность как продукта, который можно продать. По сути, ты должен проделать огромную дополнительную работу для того, чтобы люди на кинорынках поверили, что ты сделал хорошее кино. Фильм нужно представить, нужно его продать.

То есть нельзя просто показать хорошее кино, которое все оценят?

К. К. Так не работает, потому что искусство, и особенно кинематограф, очень субъективные. Одному нравится, другому нет. Поэтому они смотрят, как кино «зайдет»: какая у тебя рекламная кампания, с кем в пакете ты выходишь, кто твой дистрибьютор, сколько денег вложено в маркетинг, где будет идти твоя реклама, как это будет все продаваться. В общем, есть огромное количество факторов, которые должны ответить на вопрос, сколько они могут на тебе заработать, потому что кинотеатр же забирает 50% стоимости любого билета.

Кассовые сборы тоже складываются из многих обстоятельств: сколько кинотеатров показывают твой фильм, в какое время, в какие даты его поставили. В российском рынке все борются за хорошие даты — и часто схожие фильмы выходят в горячие сезоны (8 марта, Новый год, 14 февраля). И фильмы в итоге борются за одного и того же зрителя, потому что при средней зарплате 20-30 тысяч рублей в регионах ты только один раз в месяц можешь пойти в кино. В общем, вопрос не в том, чтобы снять классное кино с большим бюджетом, а чтобы убедить зрителя, что на твое кино стоит потратить деньги.  Вернее, сначала убедить кинотеатры в том, что зритель пойдет на это кино, а потом зрителя, чтобы он пошел, и чтобы кинотеатры, оправдали свои надежды и не сняли твое кино со второй недели проката. Вот такая у нас сверхзадача.