Кто больше всего может радоваться результатам первого тура французских выборов — так это социологи. То, что во второй тур вышли Эмманюэль Макрон и Марин Ле Пен, причем приблизительно с теми результатами, что и предсказывалось - для них безусловный триумф. Теперь социологи дают им соотношение 60/40 процентов во втором туре.
Но неизвестным остается один важный фактор — ожидаемая явка. В высшей степени турбулентная кампания, массовые откровения, выставившие многих кандидатов, а не только Франсуа Фийона в весьма неприглядным свете вызвало отвращение и усталость избирателей. Поэтому очевидно, что ситуация 2002 года — когда перед вторым туром произошла массовая мобилизация избирателей, лишь бы не дать пройти кандидату от Национального фронта, — не повторится.
Наследство, которое оказалось лишним
Отрицание холокоста, заявления о необходимости ядерной бомбардировки Северной Африки, признания в участии в пытках во время алжирской войны, оправдании нацизма и коллаборационистского правительства Виши. Вот — политическое наследие, которое досталось Марин Ле Пен от ее отца. С таким багажом сколь угодно долго можно возглавлять маргинальную партию, но добиться ее реального участия в политической жизни страны — вряд ли. Но Марин Ле Пен удалось добиться того, что не так давно казалось невозможным. Теперь, даже если ей в этот раз не удастся стать президентом республики, ее партия почти наверняка сможет создать заметную фракцию в парламенте на выборах, которые пройдут в июне. Для того, чтобы понять, как ей это удалось, необходимо разобраться в истории ее семьи.
Вернувшись из Индокитая, где он подружился с Аленом Делоном, Жан-Мари Ле Пен ненадолго занялся политикой, но вскоре отправился воевать в Алжир, получив за эту кампанию крест «За военные заслуги». Жан-Мари, которому было тридцать, познакомился с двадцатитрехлетней Пьеретт Лаланн в 1958 году. В 1960 они поженились. Долгое время их брак был историей исключительно счастливой любви, когда Пьеретт, которая сама не работала и проводила время между их парижской квартирой и домом в Бретани, становилась, по ее словам, местом «отдыха для воина».
В этом браке родились три девочки: Мари-Каролин (Marie-Caroline 1960), Янн (Yann 1964) и Марион Анн Перрин (Marion Anne Perrine 1968), которую вскоре стали звать сокращенным прозвищем «Марин». И которую под этим именем весь мир знает теперь, как возможного президента Французской республики.
Опасные связи и стеклянный глаз
Марин Ле Пен крестили в 1969 году в церкви Мадлен. Совсем недалеко, строго напротив по прямой на юг через Сену находится Бурбонский дворец — здание Национальной ассамблеи. Но Ле Пен тянуло в другом направлении, на север и на восток в кварталы, где находятся ночные клубы и дискотеки.
В 1969 году крестным Ле Пен стал приятель ее отца, Анри Боте (Henri-Armand Botey), известный также под прозвищами «Мсье Эрик» или «Бреющий полет» — за его маленький рост. «Мсье Эрик» был, вероятно, самой эмблематичной фигурой парижской ночной жизни с начала шестидесятых годов прошлого века и до конца нулевых годов нынешнего. Его неоднократно привлекали за сутенерство, на его жизнь было совершено несколько покушений. Начиная с 1987 года его деятельность была сосредоточена в основном в районе Пляс Пигаль. И то, что он считался «крестным отцом» этого злачного квартала французской столицы, будучи одновременно крестным Марин Ле Пен, стало дежурной шуткой у журналистов.
Когда в апреле 2013 года «Мсье Эрика» в очередной раз арестовали за «сутенерство с отягчающими последствиями», со стороны Нацфронта тут же последовали заявления о том, что у Марин Ле Пен нет никаких контактов с Анри Боте уже 20 лет и что она вообще ничего не знает о его текущей деятельности.
Тут стоит опять вернуться немного назад во времени. Поначалу счастливый брак Жан-Мари и Пьеретт Ле Пен в какой-то момент начал трещать по швам. В первый раз она заговорила о разводе в 1972 году. Однако окончательно их супружеский союз распался лишь спустя 15 лет — в 1987 году. Этот развод сопровождался полупорнографическим скандалом, который долгое время обсуждался в прессе.
За три года до этого, в начале 1984 года, в их доме появился журналист Жан Марсилли (Jean Marcilly). Его пригласили для того, чтобы написать биографию Ле Пена-старшего. Марсилли, кстати, прославился тем, что в свое время он являлся конфидентом Мерелин Монро. И именно за счет него мир узнал о якобы существовавшем романе актрисы с президентом США Джоном Кеннеди.
В этой истории есть пикантная деталь. Жан-Мари Ле Пен после драки в ходе предвыборной кампании 1970 года потерял левый глаз вследствии травматической катаракты. После этого он более десяти лет ходил с повязкой на месте глаза, а позже заменил ее на протез. Книгу «Ле Пен без повязки» Жан Марсилли написал достаточно быстро — она вышла в том же году. Но равно так же быстро он решил и вопрос с женой Ле Пена. Пьеретта сбежала с ним из семейного очага 10 октября 1984 года.
Стоит заметить, что название книги Жана Марсилли оказалось крайне неоднозначным. Уходя, Пьеретта, чтобы еще больше уязвить своего мужа, прихватила с собой его запасной стеклянный глаз. В ответ Ле Пен пригрозил, что она больше никогда не увидит урну, в которой в их доме хранится прах ее усопшей матери. По свидетельству журналиста газеты «Ле Паризьен», дальнейшее развитие история было достаточно сюрреалистичным и больше похожим на второсортный шпионский детектив. Была достигнута договоренность об обмене стеклянного глаза на урну, который произошел под покровом ночи в лесу.
Однако этим все не закончилось. Жан-Мари лишил сбежавшую жену содержания, а детей оставил у себя. Начался долгий процесс дележки детей, который продлился три года. Развод был официально объявлен 18 марта 1987 года. А вскоре, 1 июля вышел N° 2416 французского издания журнала Playboy с заголовком на обложке: «Мадам Ле Пен занимается уборкой». Фотографии внутри оказались весьма провокационными. Хотя Пьеретта позировала на них не полностью обнаженной, а в халатике и в чепчике горничной, фотосессия выглядела значительно более похабной, чем если бы 52-летняя Пьеретта была на них совсем голой. То, что это было сделано в качестве мести бывшему мужу, Пьеретта призналась сама. «Его гордость и его тщеславие делали его жестоким со мной», сообщила она журналу, объясняя почему она выбрала для провокационной съемки именно такой образ — горничной.
Защитница нелегальных иммигрантов
Сейчас имидж Марин Ле Пен строится на том, что она чуть ли не с младых ногтей интересовалась политикой и активно боролась за идеи Национального фронта. «У нас, как дочерей Жан-Мари Ле Пена, в жизни возникало много препятствий, но, возможно, именно это выковало в нас бойцовский характер», — пишет она в своей биографии.
Однако недавно журналисты Давид Дусэ (David Doucet) и Матье Дежан (Mathieu Dejean) выпустили неофициальную биографию Марин Ле Пен «Политика помимо нее», в которой они описали ей молодость. По их мнению, Марин на самом деле очень долго почти не интересовалась политикой, а, возможно, сама идея возможности заниматься политической деятельностью была ей отвратительна. Причиной этого стала психологическая травма, полученная ею в детстве.
Когда Марин было всего восемь лет, у входа в жилище семьи Ле Пен была заложена мощная бомба. Пять килограмм в тротиловом эквиваленте. Позднее ответственность за заложенную бомбу взяла на себя экстремистская «Группа еврейской памяти», которая кроме этого громкого теракта ничем больше особо не известна. Взрыв прогремел около пяти утра, когда все семейство спало.
Взрыв оказался столько мощным, что рухнула часть перекрытий дома, и помимо жилища, которое семья Ле Пен занимала на четвертом этаже, были в разной степени повреждены еще более десяти квартир. Абсолютным чудом стало то, что никто сильно не пострадал. Легкие ранения получило шесть человек, в том числе один ребенок. Причем, все пострадавшие были соседями семьи Ле Пен. Несмотря на это, можно представить, каким потрясением взрыв стал для Марин. Даже не сам взрыв, а его последствия для мира ребенка. Была уничтожена квартира, в которой она жила, все ее книги и игрушки, весь мир, к которому она привыкла.
Сама Марин в своей автобиографии пишет, что именно тогда она узнала о том, что ее отец занимается политикой. Но многие психологи, которые изучали ее психотип, убеждены, что это неправда. На самом деле, в детстве и в юношестве она полностью отметала саму идею занятия политикой. При этом, что достаточно характерно, она мечтала о разном, — сначала хотела стать комиссаром полиции, затем следователем, а позже — адвокатом. Но никогда не хотела быть политиком. Именно из-за этих юношеских мечтаний, она и поступила на юридической факультет. А потом в качестве практиканта устроилась работать в адвокатский кабинет одного из знакомых ее отца Жоржа-Поля Вагнера. Ей пришлось сделать этот выбор, так как остальные кабинеты не хотели брать члена семьи Ле Пен. Даже на стажировку.
Работая у Вагнера, Марин Ле Пен даже сумела снискать себе определенную известность. Причем — как это не парадоксально — известность защитницы прав нелегальных мигрантов, которых выселяли из незаконно занимаемых ими помещений. Сейчас ее противники видят в этой деятельности юной Марин Ле Пен (которая, вдобавок ко всему в большинстве случаев велась pro bono) ее далеко идущие планы по дедемонизации партии отца. Но это слишком похоже на теорию заговора, авторы которой не принимают во внимание противоречивость человеческой натуры.
Политика как повод для семейных ссор
В то время, свидетельствуют очевидцы, Марин Ле Пен, которой было немного больше двадцати лет, была завсегдатаем ночных клубов южно-бретонского Тринитэ-сюр-Мэр, где у ее отцу принадлежит дом на берегу океана. И, конечно же, Парижа и модного в 1990х клуба Bains Douches, где она, как рассказывает ее лучшая подруга тех времен Мари д’Эбрэ, но которая сегодня стала ее непримиримым врагом, обожала «прогуливаться среди знаменитостей». Очень нравился «националистке» Марин Ле Пен также и лучший в ту пору парижский афро-клуб Keur Samba, где она самозабвенно отплясывала «зук». Многие характеризуют тогдашнюю молодую Марин как «кутилу» и даже «соблазнительницу». Хотя сама она это теперь резко отрицает.
При этом, по другим свидетельствам, Жан-Мари растил себе в преемники скорее старшую дочь — Мари-Каролин. И та как поначалу как будто бы следовала этому пути. Но со временем произошло нечто, что было воспринято отцом как безусловная измена дочери, после которой он с ней прекратил всякое общение.
В 1998 году Жан-Мари был приговорен судом к штрафу, условному заключению и самое главное — двум годам поражения в избирательных правах за физическую агрессию и оскорбления в отношении депутата-социалиста Анетт Пелваст-Бержаль. В результате он не смог выставить свою кандидатуру на выборы в Европарламент 1999 года. В партии произошел давно назревавший раскол. Жан-Мари доверил возглавить список своей новой жене — Жани, а вовсе не второму человеку в партии Брюно Мегре, который пытался избавить Национальный фронт от налета маргинальности и сделать партию более системной, которую могут в случае возникновения парламентских коалиций, допускать к правительственным портфелям. Брюно Мегре покинул партию, чтобы основать собственную, «Национальное республиканское движение». За ним последовала значительная часть как партийных деятелей, так и региональных депутатов и муниципальных советников. Ле Пен за это назвал Мегрэ «Брутом». Неизвестно, как он тогда назвал свою старшую дочь Мари-Каролин, которая также ушла в «Национальное республиканское движение». Но разговаривать с ней после этого он перестал.
Как и с Марин — после того, как вскоре после того, как она, возглавив партию, добилась исключения из нее своего отца. За ним, как за основателем, был лишь сохранен лишь пост почетного ее председателя. «Марин жаждет моей смерти и не должна рассчитывать на мое сотрудничество», — заявил он тогда. Понимая, что несмотря ни на что многие избиратели продолжают ассоциировать его с Национальным фронтом, Жан-Мари явно решил навредить политике «дедемонизации» партии, которую старается проводить его дочь и повторил одно из самых скандальных своих утверждений, о том, что нацистские газовые камеры были лишь «исторической деталью второй мировой войны».
Впрочем, совсем недавно он сделал жест, который можно толковать двояко. Во Франции для того, чтобы выдвинуть свою кандидатуру в президенты, необходимо пройти «муниципальный фильтр» и собрать подписи муниципальных депутатов. Жан-Мари занимает выборную должность. Он — региональный советник региона Прованс Кот-Д’Азюр. И в этом качестве в момент сбора подписей он торжественно, под камеры, поставил свою подпись в пользу дочери. Впрочем, так и неизвестно, помирились ли они по-настоящему или это было лишь публичным жестом, продиктованным политической целесообразностью.
Единственная из трех дочерей Жан-Мари, которая действительно вроде как осталась вне политики — это средняя Янн. И, похоже, для семейных отношений эта аполитичность оказалось лучше всего. Во всяком случае, именно Янн никогда не прерывала общения со своим отцом. Но кто знает — вечен ли этот нейтралитет? Ведь ее дочь, 28-летняя Марион Марешаль Ле Пен — депутат Национальной Ассамблеи и восходящая звезда французской политики. И злые языки поговаривают, что она присматривается к тому, чтобы занять место председателя партии, подсидев свою родную тетю.
Вместо заключения
Если оставить за скобками собственно идеологию «Национального фронта», то к такому бурлению страстей, где личное и семейное тесно переплетается с общественным, можно относиться по-разному. Кто-то скажет: «молодцы, французы, не то, что какие-нибудь скучные скандинавы». Кто-то, наоборот, может посетовать на политику вообще и на то, как она ломает человеческие судьбы и отношения. Но может быть не в политике дело, а в странностях одной отдельно взятой семьи, и несдержанности ее членов? Вскоре после того, как Жан-Мари Ле Пен был исключен из партии, его вторая жена Жани попыталась просто по-человечески примирить отца и дочь, но, по ее словам, получила в ответ SMS, полную оскорблений. Стоит заметить, что подобный уровень совершенно недипломатичной нетерпимости — вообще характерная особенность лидера Нацфронта. Мне, в общем-то, незнакомому ей журналисту, Марин Ле Пен, например, как-то сказала, что она на дух не переносит друга ее отца Владимира Жириновского, потому что он «невоспитанный хам». При этом ее, как говорится, за язык никто не тянул.