К сожалению, сайт не работает без включенного JavaScript. Пожалуйста, включите JavaScript в настройках вашего броузера.

Гостья столицы: что жена бывшего мэра Москвы делает в Лондоне

фото DR
фото DR
Елена Батурина де-факто больше не москвичка и не жена главного москвича. Как ей теперь живется в Европе — в интервью Forbes Woman.

Мы разговариваем в Милане, во время ЭКСПО-2015, поскольку вы международный посол WE-WOMEN for EXPO. Что это значит — быть послом?

— Я очень долго думала, стоит ли мне соглашаться на это предложение, поскольку не являюсь ярым поклонником феминизма. Не считаю, что женщинам нужны какие-то преференции, потому что преференции — удел слабых, а мы не слабые. И вообще с течением лет я начала понимать, что если мужчина может то, что ему дано природой, то женщина может все. И все же согласилась, потому что понимаю, что проблема существует и мы должны говорить об уравнивании некоторых условий, в которых работают мужчины и женщины. У работающей женщины с детьми проблем действительно много. И я это ощутила на себе, когда активно занималась бизнесом и воспитывала своих детей. Это состояние заблудившейся в трех соснах, когда ты на работе думаешь, что не уделяешь внимания мужу и детям, с детьми думаешь, что у тебя простаивает работа и, так сказать, не устроен муж, а с мужем ты понимаешь, что у тебя дети с няней, а работа заглохла, оно было постоянно.

Ну, муж у вас все-таки был устроен, мне кажется.

 

— Я говорила о другом. «Устроен» — это значит со мной, «не устроен» — это значит не со мной. Наши отношения в семье предполагают, что мы все время вместе, поэтому любое отклонение от этого воспринимается мной довольно болезненно. Я раньше, честно говоря, просто заболевала, когда он уезжал в командировку. Мы действительно то, что называется идеальная пара. И я считаю, что это то, что дано было мне свыше, уж не знаю, за прошлые ли жизни или за какой-то поступок, но мы получили то, чего не получают, наверное, миллиарды людей на этой земле. Мы получили настоящую любовь. Как бы это высокопарно ни звучало.

А где вы сейчас вообще живете?

 

— Я практически живу в самолете. Мне, наверное, скоро диплом стюардессы дадут за количество полетов. А если серьезно, я перемещаюсь между Москвой, Лондоном, Нью-Йорком, иногда — в Испанию, иногда — в Австрию. У меня в Австрии давно, еще в бытность компании «Интеко», был зарубежный офис. На его базе после 2010 года, когда переместились интересы, я и начала заниматься бизнесом в Европе. Мало кто, наверное, решится это сказать сейчас, но я могу. У меня в Австрии есть дом, бизнес: гостиница, гольф-поле. Я там совершенно комфортно существую. Приезжаю, когда нужно. Зимой катаемся на лыжах, проводим там массу официальных мероприятий, советы директоров и прочее.

Однако жила я в основном все это время в Англии — это объяснимо, у меня обе дочери поступили в Лондонский университет. Одна его закончила и сейчас продолжает по программе masters, а вторая уехала учиться в Нью-Йорк, закончила в этом году. В Лондоне сейчас, по сути, головной офис. В нем сходятся все нити: туда поступает, там консолидируется и анализируется информация из офисов в Москве, Вене и Нью-Йорке.

Юрия Михайловича тоже часто встречают в Лондоне. Можно говорить о том, что вы окончательно туда переехали, переселились?

 

— Трудно сказать, переселились ли мы в Лондон. Это не лукавство, на самом деле для меня это нерешенный вопрос. Юрий Михайлович занимается бизнесом в Калининграде, и ему приходится довольно часто бывать там. Он и сейчас там, я как раз лечу к нему, и мы вместе едем в Лондон.

То есть нельзя сказать, что проект «Россия» вы завершили?

— Пока я завершила проект «бизнес в России», это точно. Наверное, мои, так сказать, проницательность и мудрость, «воспетые» в СМИ, не дают мне наступить на те же грабли второй раз. Пожалуй, я воздержусь. У меня сейчас есть инвестиции в российских дизайнеров в рамках программы фонда. Эти инвестиции отнять у меня очень трудно, чего не скажешь про все остальное. А вот других планов инвестировать в Россию у меня пока нет. Слушайте, экономика — это наука, о чем часто забывают в России, особенно некоторые, так сказать, руководители. Почему-то считается, что это в лучшем случае творчество, в худшем случае — рулетка. А бизнес — вещь конкретная. Если выгодно, деньги туда идут, если невыгодно и опасно — деньги не идут. В России сейчас невыгодно: никто на падающем рынке не вкладывает деньги, мы это с вами понимаем. Это опять закон экономики, а не моя, так сказать, хотелка.

Вы помогаете Юрию Михайловичу в его проектах в Калининграде? И вообще, расскажите немножко о том, что там происходит.

— У Юрия Михайловича там сельскохозяйственное предприятие: занимаются выращиванием зерновых, создают стада овец, пытаются сделать племенное хозяйство. Это оказалось очень сложным делом, потому что романовская овца, как и многое другое в сельском хозяйстве (и не только в сельском хозяйстве), в России была загублена. Практически невозможно собрать племенное стадо, потому что физически невозможно набрать этих овец, чистокровных.

 

Мы покупали это хозяйство много лет назад, хотели там сделать конный завод, я тогда занималась конным спортом довольно активно. Но, честно говоря, дистанционно сделать что-то сложно, поэтому идея с конезаводом потихонечку заглохла, а сельским хозяйством Юрий Михайлович начал заниматься уже после отставки. Должна сказать, я хотела отказаться от этого предприятия, поскольку мы оказались за границей, но Юрий Михайлович настоял на том, что он будет этим заниматься, ему это интересно и лошадей там оставит. С тех пор этим всем и занимается. Правда, в России сельскому хозяйству быть успешным практически невозможно, если смотреть на вещи реалистически.

То есть у Юрия Михайловича такое хобби?

— Вот это как раз главный вопрос, по которому мы все время с ним спорим. Он часто рассказывает о том, что «Лена меня все время спрашивает: «Скажи, пожалуйста, для тебя это бизнес или хобби? В зависимости от этого мы будем знать, как к нему относиться». Он утверждает, что это бизнес, а я говорю, что хобби. Ну и представляете, он планирует кормить гречкой российский флот.

Вы злорадствовали, когда начались санкции против власти и бизнеса? Никого из важных людей уже не пускают ни в Европу, ни в Штаты, а вы здесь совершенно в другом положении.

 

— Абсолютно нет. Да и меня не достают вопросами о том, что происходит в России, и от людей я не чувствую по отношению к себе ни озлобления, ни подначивания на тему того, что в России плохо. Может быть, потому, что на самом деле я никогда не была столь вовлечена в политику.

А как себя чувствует в Европе бизнесмен российского происхождения, уехавший из России?

— Даже русского. Вот Геннадий, мой сотрудник, как-то занимался моей рабоче-крестьянской родословной аж до XVI века, вы не поверите. У меня в роду нет никого, кроме русских, это довольно редкий случай. Да, и из страны я не уехала, как вы говорите. Меня из нее выперли. Нет, проблемы в Европе, конечно, существуют. Я знаю, например, что русскому практически невозможно открыть счет в банке. Также практически невозможно получить кредит, везде стоит табу.

А вы кредитуетесь в Европе?

 

— Да.

А как же вам удалось преодолеть запреты?

— Может быть, потому, что я появилась в Европе чуть раньше, чем были введены санкции, и все это время просто выстраивала здесь свой бизнес.

Или вы здесь воспринимаетесь как беженка и в этом смысле есть какие-то преференции?

 

— Не думаю. На самом деле нет никаких преференций, обычная работа. Я, кстати, была приятно удивлена: мне раньше казалось, что самый прибыльный бизнес можно сделать только у нас, в России. Была иллюзия, что на Западе бизнес дает небольшие дивиденды. Должна сказать, что главное — правильно подбирать проекты. Если они подобраны правильно, то доходность может быть сравнима с той, которую мы получали в России, даже выше.

Верно ли я понимаю, что ваши крупные проекты сейчас — это сеть гостиниц в Европе, строительство парка солнечных батарей…

— Да, появилась подходящая команда для проекта по альтернативной энергии — управляющие, которые этим бизнесом занимались раньше. Они предложили мне приобрести несколько солнечных полей, мы все проанализировали и решили сделать. Тема электричества в Европе всегда актуальна, а сейчас, во время противостояния с Россией, зазвучала еще сильнее. Почему старт — Италия? Потому что нашли там перспективное поле, которое уже действует. Также у нас сеть из четырех гостиниц — в Австрии, Ирландии, Чехии и России. Год назад мы сменили управляющего, полностью прекратили сотрудничество с управляющей компанией, руководим сейчас отелями самостоятельно.

Жилой квартал в Словакии…

 

— В Словакии проект приостановлен. Словацкие партнеры до сих пор не разрешили противоречия со статусом земли, поэтому проект находится в подвешенном состоянии.

О каких ваших проектах мы не знаем?

— В принципе мы сейчас продолжаем заниматься тем же, чем и в России: строительством, девелопментом. Только поменяли регион, теперь мы работаем в Америке и в Европе. В Нью-Йорке только-только открыли офис, выходим на рынок, приобретаем различные активы и готовим их под девелопмент. Род занятий не поменялся, просто поспокойнее стало работать, объемов стало меньше, времени — больше. Этим европейский девелопмент отличается от российского. Здесь четко прописаны правила, результат более предсказуем. То есть на входе в проект можешь представлять, что тебя ждет на выходе, это достаточно удобно.

А какая доля средств от продажи «Интеко» пущена в эти проекты?

 

— В проектах находятся все деньги, полученные от проданного «Интеко».

А вы могли бы оценить собственно размер бизнеса?

— Вам, как всегда, цифра нужна? Пусть останется цифра, которую называет сам Forbes.

В любом случае он не достиг пока размеров «Интеко». У вас нет амбиции сделать «Интеко-2»?

 

— Нет. Не хочу. Зачем? Я люблю получать удовольствие от процесса. Я свои амбиции давно реализовала. Я счастливый человек, могу никому ничего не доказывать, я все себе уже доказала — что могу, а что не могу.

Сейчас, когда уже прошло время с момента отставки Лужкова, как вы формулируете причину? Что, по-вашему, тогда случилось?

— Я все сказала по поводу того, что случилось, сразу. Для меня в ситуации не было ничего неясного, что открылось бы мне в дальнейшем. Это была чистой воды борьба за власть.

В тогдашней борьбе Лужкова и Медведева, по слухам, был момент, косвенно связанный с вами. Была заметка в «Московском комсомольце», в которой автор (а тогда считалось, что заметка была инициирована командой Лужкова) сравнивал вас с женой Медведева и сказал что-то нелицеприятное — вроде того, что не всем так повезло с женой, как Лужкову. Этот пассаж из итоговой версии убрали, но президент Медведев узнал, и это, помимо прочего, его оскорбило.

 

— То есть ему стало обидно? Я эту историю слышу впервые. Честно говоря, я всегда избегала Светлану Медведеву.

А вас как-то жизнь сталкивала?

— Москва — город маленький, где-то мы все время пересекались, и я старалась, признаюсь, дистанцироваться. Я вообще сторонник того, чтобы дистанцироваться от власти. Так жить спокойнее на самом деле. Я была женой мэра Москвы, и мне это не всегда удавалось, но желание всегда присутствовало. По причине наших редких и всегда публичных встреч вряд ли какие-либо трения со Светланой Медведевой могли стать причиной этого глобального конфликта, хотя, кто его знает, женская душа — потемки.

О каких трениях и конфликтах вы говорите?

 

— К примеру, их сын учился у меня в гимназии. Я ее построила на свои деньги. И удивительное дело, в какой-то момент гимназия оказалась под патронатом Светланы Медведевой. История разворачивалась приблизительно в то же время, да. И мне пришлось отдать свою гимназию. Должна сказать, я это делала без особой боли, потому что мои дети уже закончили эту гимназию и поступили в университет. Но сам проект было жалко, потому что мы пытались сделать действительно интересную гимназию. Я понимала, что делаю школу для богатеньких, но при этом хотелось их головы напичкать чем-то настоящим, отличным от того, что иногда им вкладывают в головы дома.

У нас был, например, телескоп, своя обсерватория, чтобы дети смотрели на звезды; они развивали свои романтические чувства, религиозную толерантность (кстати, очень успешно); вели собственные проекты; занимались поддержкой школ для больных детей в Москве, создавали там различные объекты, экологические комплексы и прочее...

Вы обвиняете в отставке Лужкова Медведева? То есть обижены именно на него?

— Это он принял то незаконное, кстати, решение, так и не объяснив людям, почему же это произошло... Хотя считаю, что масса незаконного и раньше была в его действиях, так что это не в первый раз. Но обижена — это когда ты в человеке видел что-то хорошее, а он тебе сделал гадость. А когда ты видел этого человека насквозь изначально и он поступил именно так, как ты ожидал, то обидеться на это невозможно. Так что не обиженная, а «прозорливая».

 

Но ведь такое решение нельзя было принять одному, без санкции Владимира Путина?

— Спросите у Владимира Путина, давал он на это санкцию или нет. Или что-то заставило его закрыть глаза и не вмешиваться в этот процесс.

Еще в то время считалось, что Юрий Михайлович сделал очень серьезную ставку. То есть он довольно открыто критиковал действия президента, теперь уже премьера Медведева.

 Он продолжает это делать сейчас, потому что не критиковать то, что творится, невозможно.

 

Да, но было мнение, что Лужкову дали плохой совет — сделать ставку на эту трещину в тандеме. Ставка оказалась ошибочной. А советы будто бы звучали из близкого окружения Путина.

— Впервые слышу об этом. Вообще надо понимать, кто такой Юрий Михайлович, прежде чем думать, что он начнет разыгрывать какую-то политическую ситуацию ради собственного благополучия. Этот человек был помешан на Москве. Именно помешан на Москве, и все остальное его не интересовало. Поэтому предполагать, что он вдруг начнет играть в какие-то политические игры — это абсурдно. Просто он всегда говорит то, что думает.

А в какой степени вы сами тогда советовали что-то Юрию Михайловичу? Вы вообще как-то участвовали в этой ситуации?

— На самом деле все советы прозвучали заранее. Если вы помните, был еще такой неприятный момент стычки с Медведевым, который случился до того, как Лужкова отправили в отставку. Тогда Познер в своей передаче задал Лужкову довольно провокационный вопрос, хотя тема передачи была совершенно другой, про выборность губернатора. И Лужков, естественно, как считал, так и сказал: что ему, как человеку, который руководит городом, было бы удобнее, если бы его выбирали жители, а он бы перед ними отчитывался. Он бы понимал, кому служит, для кого работает, перед кем несет ответственность и прочее. Затем на одном из мероприятий сразу после этой передачи Медведев сказал: кто так считает, пусть уходит из власти. Вот тогда Юрий Михайлович нас собрал — меня, детей — в кабинете, объяснил, какая ситуация, и сказал: «Поскольку я считаю, что я прав, значит, я пишу заявление об отставке». Все сказали: голосуем, одобряем, пиши заявление. Он написал заявление, отнес его Медведеву. Медведев ответил: «Да что вы, Юрий Михайлович, это не про вас было». Некоторые близкие к Медведеву предприниматели говорили, что в его интерпретации это звучало несколько иначе. Будто бы Лужков пришел, рыдал, умолял его оставить, что, честно говоря, в образ этого человека не укладывается совсем. И это не потому, что я увлечена своим мужем (хотя я им увлечена) и верю всему, что он говорит. Я просто знаю, что Лужков здесь прав. Проверено годами — Лужков говорит то, что думает.

 

А потом, когда ситуация дошла до точки кипения, вы что-то говорили? Советовали остановиться или, наоборот, идти ва-банк?

— Ничего не говорила. Здесь что-либо говорить бесполезно. С Юрием Михайловичем это невозможно. Надо было держаться рядом, улыбаться... Юрий Михайлович все судьбоносные решения принимает сам.

Вы приезжали на Олимпиаду в Сочи, но редко бываете в Москве. Почему? Это опасно?

— Я была в Москве 24 апреля. Бываю редко, потому что не так много точек притяжения жизненных осталось в Москве. Моя мама, мои друзья и, пожалуй, все. Почему я ее не перевезла? Представьте, каково это — человека 87 лет, который не говорит ни на одном иностранном языке, вывезти из страны. Это нереально. Конечно, ей комфортнее в Москве.

 

А как вы вообще сейчас к городу относитесь?

— Мои отношения с Москвой более спокойные, я думаю, чем у Юрия Михайловича. Я вижу, как многое меняется не к лучшему в городе, ему на это смотреть больнее.

То есть вам не нравится собянинская Москва?

— Я не вижу никакой собянинской Москвы, ее просто нет.

 

В смысле у нее нет лица?

— Да.

А вот был министр Сергей Капков. Как вам его достижения?

— Я не знаю Капкова и никогда с ним не встречалась. Но мне кажется, что, когда у министра культуры главное достижение — это парк Горького (хотя говорят, что парк Горького он сделал действительно великолепно), этого явно мало. Потому что культура в Москве — это явно не шезлонги. А уж для правительства ситуация, когда главная фигура в городе, самый значимый, самый видимый человек — министр культуры, — это тревожный звонок. Значит, в городе больше не делается ничего!

 

Не волнуйтесь, Капков уже не работает.

— Его уже нет? А про платные парковки, кстати, я знаю от своих водителей, которые не успевают разбираться со всеми штрафами, которые им присылают за уже оплаченное парковочное время. Вот, кстати говоря, вопрос: вам нравится, что теперь у Москвы нет Внуково или нефтеперерабатывающего завода, что проданы все гостиницы? Они все были прибыльные. Все эти деньги капали в карман москвичей. Вам это нравится в собянинской Москве? И статистика подтверждает мои слова о том, что уровень жизни москвичей понизился.

Вы связываете решение ваших проблем вокруг Банка Москвы и не только с возвращением Путина? Вы вообще контактировали с ним?

— Я с Путиным после отъезда не встречалась ни разу. Я ему писала, да, и сейчас до сих пор пишу по «посольским землям». Мы все еще судимся с Министерством иностранных дел, которое, с нашей точки зрения, незаконно изъяло у нас эти земли. Сейчас момент определения суммы, назначили экспертизу. Там есть целый ряд сопутствующих технических исков, связанных с ущербом, нанесенным тем, что изъяли земли… Ничего другого, ничего личного. Связываю ли я нашу безопасность с Путиным? Да, связываю. Поменялась власть. У нас все в стране зависит от Путина, и это тоже.

 

Вы довольно часто судитесь, в том числе с бывшими партнерами. Почему?

— Потому что кто-то обманывает. Слушайте, я когда была президентом «Интеко», мы одномоментно могли находиться в судебных тяжбах по 30, по 130 искам. Это текущая практика. Ничего тут не сделаешь. Кто-то тебе не заплатил, кто-то обманул. Почему люди обращаются в суд? Наверное, потому что не могут добиться исполнения другой стороной каких-то принятых обязательств. Это не вопрос конфликтности, ничего личного.

В случае с вашим братом?

— Тему брата я бы не хотела обсуждать. Мне кажется, для любого нормального человека тема брата, который предал, пытался обмануть, попал в тюрьму, — вещь неприятная.

 

Вас что-то удивляет в том, как развиваются события в стране?

— Да, сейчас на самом деле тяжеловато бывает в Москве, и люди напряжены, раздражены, часть находится в некоем таком патриотическом угаре. У каждого, в зависимости от того, какое общественное положение он занимает, это приобретает определенные формы. Высказывать иное, отличное от точки зрения собеседника мнение, лучше не надо, потому что оно не воспринимается. И конечно, вот это отсутствие дискуссии очень усугубляет ситуацию. Потому что иногда у человека есть точка зрения, отличная от той, которую нам диктуют СМИ. Мы все время говорили о том, что мы так далеко ушли от нашего советского прошлого, от того, что было при Сталине… Казалось, мы, наученные опытом тех лет и того режима, уже никогда к этому не вернемся. Но есть вещи, которые мне говорят о том, что мы движемся именно в том направлении. Вот опера «Тангейзер», вот девчонки, станцевавшие «Полет шмеля», то есть происходят какие-то вещи, которые просто неадекватны. При этом об этих вещах говорят центральные СМИ, депутаты поднимают эти темы, давая старт процессам разбирательств. Вырисовывается позиция, которую любил Сталин: «Кто не с нами, тот против нас». Эта тенденция, к сожалению, набирает обороты. Меня это страшит. Наверное, в нас это и раньше было, просто сейчас включилось как по щелчку.

А вы это так видите, потому что смотрите из Европы?

— Возможно. Я все-таки не нахожусь в этом поле массовой обработки, которое сейчас существует. Мне кажется, у нас даже некоторые руководители страны стали жертвой собственной пропаганды.

 

Мы в соцсетях:

Мобильное приложение Forbes Russia на Android

На сайте работает синтез речи

иконка маруси

Рассылка:

Наименование издания: forbes.ru

Cетевое издание «forbes.ru» зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций, регистрационный номер и дата принятия решения о регистрации: серия Эл № ФС77-82431 от 23 декабря 2021 г.

Адрес редакции, издателя: 123022, г. Москва, ул. Звенигородская 2-я, д. 13, стр. 15, эт. 4, пом. X, ком. 1

Адрес редакции: 123022, г. Москва, ул. Звенигородская 2-я, д. 13, стр. 15, эт. 4, пом. X, ком. 1

Главный редактор: Мазурин Николай Дмитриевич

Адрес электронной почты редакции: press-release@forbes.ru

Номер телефона редакции: +7 (495) 565-32-06

На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации)

Перепечатка материалов и использование их в любой форме, в том числе и в электронных СМИ, возможны только с письменного разрешения редакции. Товарный знак Forbes является исключительной собственностью Forbes Media Asia Pte. Limited. Все права защищены.
AO «АС Рус Медиа» · 2024
16+