Сила в праве: почему крупные холдинги доверяют бизнес-адвокатам из Сибири

— Ваша компания основана 20 лет назад в Кемерово. Сейчас офисы есть в пяти городах, включая столицу. Но вы даже в названии компании сохраняете региональную привязку, стали партнерами именно регионального мероприятия. Это сознательное позиционирование?     

— Мы действительно позиционируем себя именно как межрегиональная юридическая компания. Изначально не планировали работать по всей России, но по мере роста появлялись новые амбиции. Топ-5 федеральных игроков к тому моменту уже сформировался, это столичные компании: либо москвичи, либо питерцы. Я понимал, что нужно иметь свою фишку. И ей стало как раз наше происхождение: мы понимаем, как функционирует модель крупного промышленного региона, хорошо знаем специфические процессы в нем. Наша сила — работа в регионах. Мы расставили офисы там, где есть высокий промышленный потенциал, и в Москве. В современной экономике юридический консультант — это системный партнер бизнеса. Все крупные федеральные компании имеют активы в регионах. При этом субъекты Российской Федерации разные и уникальные, невозможно найти унифицированный механизм развития бизнеса для всех, надо разрабатывать стратегию для каждого конкретного региона в отдельности. И мы помогаем клиентам без лишнего посреднического звена решать их задачи в любой локации. Наш первый офис в Кемерово, кстати, до сих пор по объему работы сопоставим с московским, он обслуживает всю Сибирь.

— Среди ваших клиентов крупные компании, у которых есть штат квалифицированных юристов. Почему услуги сторонних юристов, специалистов по сложным ситуациям, сопровождению сделок востребованы? 

— Бизнес-адвокатура занимается не только тем, что вы перечислили. Это и традиционное судебное представительство по всему спектру проблем, которые возникают в жизни любого предприятия, начиная от налоговых претензий и заканчивая внутрикорпоративными конфликтами. Это достаточно большой рынок. Специализированный ресурс Pravo.ru уже десять лет ежегодно проводит исследование юридических компаний. В этом году, насколько я знаю, на участие в их рейтинге «Право.ru-300» заявлялось несколько тысяч компаний. Мы побеждаем из года в год сразу в нескольких номинациях, в том числе как самая крупная региональная компания по размеру выручки и количеству юристов.

— А вы вот прямо мечтали с детства стать юристом? 

— Вообще не планировал. Я хотел быть предпринимателем, у меня с детства была бизнес-жилка. Меня за это педагоги не любили, считая фарцовщиком и спекулянтом. На юридическом вузе настояли родители, говорили, что за юристами — будущее. Я же видел юристов, работавших на отца и считал, что это скучное дело: перебирать бумажки. Но уже курсе на втором начал параллельно работать в компании дяди и понял, что быть юристом совсем не скучно. 

Дядя в 90-е из ученых ушел в коммерцию, его ТОО «Китат» было крупнейшим поставщиком продуктов питания и алкоголя в регионе, контракты с зарубежными поставщиками заключались напрямую. И вот я в статусе директора по развитию погрузился в юридические вопросы, создание розничной сети, приватизацию объектов. Я был еще студентом, выиграв одно из знаковых дел. Оспаривая решение налоговой проверки, мы не только выиграли дело, но и отдельным заявлением признали налог с продаж незаконным в Кемеровской области (на федеральном уровне НСП отменили только в 2004 году. —Forbes). 

— Вы и «Регионсервис» создали с друзьями в нулевых чуть ли не сразу после университета. Как получилось, что трое молодых юристов помогали таким крупным группам, как «Евраз», УГМК, «Русал» приобретать активы в таком непростом регионе?

— Мы действительно были молодые, свободные и энергичные, иначе, может быть, подобный бизнес никогда и не начали бы. С Андреем Кириковым и Сергеем Учителем вместе учились на юрфаке. После университета Сергей уехал в Новокузнецк, был там руководителем юридической службы администрации города. Я работал со своими родственниками, а Андрей — в правовом департаменте областной администрации. Но мы постоянно общались. В 1997-98 году стало понятно, что в Кузбассе будут активно меняться собственники. У «Евраза» были намерения войти на Кузнецкий и Западно-Сибирский металлургические комбинаты, у «Русала» — на Новокузнецкий алюминиевый, интересы к активам в регионе проявляли УГМК, МДМ и другие группы. Областная администрация была заинтересована в приходе новых владельцев на предприятия, прежние собственники которых уже не соответствовали запросам времени, диктующим новые стандарты ведения бизнеса. Властям было важно, чтобы крупные игроки соблюли все договоренности, связанные в том числе с безопасностью и экологией, что для региона с тяжелыми производствами актуально. И мы взялись сопровождать все движения, связанные со сменой собственника. Так получилось, что все важные промышленные объекты участвовали тогда в разных процедурах, обеспечивающих переход собственности.

— Старые собственники сопротивлялись?

— Людям свойственно сопротивляться новым правилам игры. Но нужно было вкладываться, а не вытаскивать все из предприятий, которые им достались по сути бесплатно. Поэтому они как пришли, так и ушли. 

— Можете какие-то яркие истории вспомнить?

— В те времена все было ярко, потому что законодательная база не была должным образом отформатирована. Правового простора было много, и никто не знал, как этот вакуум заполнять. В результате любая ситуация перехода собственности —неважно, через корпоративные процедуры или через механизм банкротства — практически всегда сопровождались силовыми элементами. Нелепые судебные акты, например, могли быть привезены с другого конца страны. Так что было много историй, благодаря которым мы становились сильнее. Вызовы не давали нам расслабиться и забронзоветь. Постепенно вырисовывалась опытным путем практика банкротств и рассмотрения корпоративных споров. Самые эффективные правовые системы — прецедентные, но к сожалению, у нас в стране нет прецедентного права.

— И тем не менее, бывало ли, что созданные вашей командой прецеденты входили в общепринятую практику? 

— Да, у нас не меньше десятка практикообразующих кейсов. Причем некоторые прецеденты важны не только для юридического рынка, но и для целых отраслей. В 2019 году, например, мы защищали права АО «Региональные электрические сети», одной из крупнейших на северо-западе электросетевых компаний, в судебных спорах, связанных с аварией на новосибирском заводе «Экран», в результате которой вышла из строя стекловаренная печь стоимостью около 1 млрд рублей. По мнению завода, причиной аварии стал провал напряжения в подаче электроэнергии. Споры продолжаются, но адвокатам «Регионсервиса» за 2019 год удалось добиться важных побед. Так, удалось выиграть во всех инстанциях спор, связанный с обжалованием заводом «Экран» акта расследования аварии, которым были установлены многочисленные нарушения и отсутствие надлежащего технологического присоединения к электросетям со стороны самого завода, а выбранная заводом при подключении категория надежности не может обеспечивать бесперебойное энергоснабжение. Спор имеет прецедентный характер для всей отрасли электроэнергетики, поскольку действующим законодательством и судебной практикой до сих пор не урегулирован однозначно вопрос, связанный с качеством поставляемой электроэнергии в зависимости от категории подключения потребителя. Ситуация уже стала предметом для обсуждения в Минэнерго. 

— Активное перераспределение собственности шло где-то до 2005 года включительно. Такое ощущение, что сейчас у вас работы снова прибавится. 

— Ощущение не обманывает. Действительно, были спокойные цивилизованные времена, а сейчас снова наступают нестабильные. После первого кризиса в 2008 году многие предприятия так и не пришли в себя, посткрымская ситуация только все усугубила. Банки по-прежнему остаются основными поставщиками трудноразрешимых конфликтных ситуаций. Обостряются противоречия и между акционерами. Бизнесмены, к сожалению, все чаще прибегают к методам, которые были характерны для начала XXI века. Но в рамках сегодняшнего законодательного регулирования правовых процедур лазеек для прежних методов нет. Поэтому в случае с корпоративным конфликтом, например, происходит незаконное спиливание долей в офшорных юрисдикциях, через которые у многих выстроена архитектура собственности. Все больше кейсов, когда люди покупают секретарские компании, переписывают или подделывают документы, а потом оппоненты вынуждены в системе неторопливого правосудия тех юрисдикций что-то доказывать. 

— Вы защищаете интересы клиентов и в других юрисдикциях? 

— У нас всегда были стратегические отношения с известнейшей британской компанией Clyde & Co. В последнее время еще активно сотрудничаем и с американской юридической компанией. Они «отгружают» нам какие-то задачи по своим клиентам на территории России, а мы адресуем своих клиентов на консультирование с вопросами на западе.  

— Мода на Лондонский суд, кажется, сошла на нет. 

— Пик популярности прошел. В Лондоне очень дорогое правосудие, да и общемировой настрой в отношении России накладывает отпечаток. Мы предпочитаем наших клиентов заводить в суды в нашей юрисдикции. И даже по самым крупным кейсам и конфликтам стараемся найти такую модель плюсов и минусов для каждой стороны, чтобы не было проигравших и победителей, чтобы удалось подписать мировое соглашение до суда и все стороны остались довольны. 

— Это возможно? 

— Нужен комплексный подход, ведь любой спор — это во многом человеческие амбиции и эмоции. У нас достаточно большое количество подобных положительных примеров медиации. Порой ведь ненужные страсти в собственниках нагнетают в своих интересах их команды — юристы, финансисты, безопасность. Внешние юристы снимают эти эмоции. Я всегда сначала общаюсь с собственником, а дальше уже на уровне рабочих взаимоотношений подключается группа юристов.

— Почему вы работаете в формате коллегии адвокатов? 

— Мы выбрали продвинутую модель — занимаемся юридическим бизнесом в виде адвокатского образования. Понятия бизнес-адвокатуры в праве нет, но его уже пора вводить в соответствии с реалиями. Сейчас в суд, выписав доверенность, может прийти любой человек, даже не имея юридического образования. Наш формат — коллегия адвокатов — это еще и дополнительная гарантия для клиентов. Как с точки зрения компетенций: адвокат проходит системную подготовку, сдает экзамены, так и с точки зрения конфиденциальности, поскольку закон об адвокатской тайне обязывает нас не раскрывать подробности работы с клиентом даже по запросу правоохранительных органов. 

— Как изменились за 20 лет направления вашей деятельности? 

— Сама жизнь диктует новые направления. Наряду с нашими традиционно одними из лучших в России практик в угледобыче и металлургии развиваем и углубляем экспертизу в других отраслях промышленности.  

— А географию расширяли под какие-то конкретные кейсы?

— Нет, это стратегические решения. Урал, например, очень похож на Сибирь и по менталитету, и по спектру промышленности, разве что вместо угля — руда. Но крупной юридической структуры, работающий в нашем сегменте с промышленными активами, не было. Мы решили открыть офис и в Екатеринбурге, где много активных и понятных для нас игроков. И понятная судебная практика, что важно. Уральская юридическая академия котируется наряду с Москвой и Питером, в регионе много квалифицированных юристов, что закрывает не только кадровый вопрос. Практика, которую сформировал арбитражный суд Уральского округа, в России всегда считалась передовой. 

— За последние годы в вашем родном регионе тоже многое изменилось. 

— Новый губернатор действительно искренне старается сделать наш регион лучше, и это заметно. Он самодостаточный человек, пришел из бизнеса и принял этот новый вызов, что достойно уважения. Что излучаешь, то и получаешь. «Регионсервис» тоже много вкладывает в регион. Я считаю, что жить нужно с любовью к людям, родителям, близким, стране, миру. Если это так, то вокруг тебя люди будут меняться, больше шансов, что некий период благоденствия наступит. 

— У вас культурная жизнь прямо закипела в регионе — планируется открытие филиалов Мариинского театра, Русского музея. И ваша компания, насколько я знаю, тоже активно поддерживает социальные инициативы. 

— Это естественно, если ты нормальный, образованный, интеллигентный человек, то тебя должны интересовать все стороны жизни. Мы поддерживаем и спортивные проекты, и культурные. Причем не только в Кемерово — я, например, соучредитель «Июльансамбля», основанного выпускниками мастерской Виктора Рыжакова в Школе-студии МХАТ. По возможности хожу на спектакли, общаюсь с ребятами. Слежу за творчеством других наших театральных режиссеров. Я вообще люблю по много раз один спектакль смотреть. «Как я съел собаку» Евгения Гришковца, с которым мы дружим, посмотрел раз двадцать, и у меня нет ощущения, что надоело, каждый раз отмечаешь что-то новое. 

Работа — это значимая часть нашего времени, но жизнь человека не замыкается только профессией. Поэтому благотворительность, меценатство — вполне русская традиция с давних купеческих времен, надо отдавать условную десятину. Мне кажется, это правильно.