Экономисты назвали сходства и различия пандемийного и санкционного кризисов
Общее
«Фундаментальное» сходство пандемийного кризиса с санкционным, которое выделяют экономисты, в том, что они вызваны шоками неэкономической природы, что «отличает их от прочих кризисов, которыми богата российская история последнего тридцатилетия».
И в случае коронакризиса, и в 2022 году рост инфляции начался с ажиотажного спроса на потребительском рынке. При этом авторы доклада подчеркивают, что темпы роста цен в первые недели санкционного кризиса не стоит рассматривать как темпы, которые соответствуют «новой краткосрочной тенденции», которые в итоге, скорее всего, будут менее высокими. После введения санкций из-за «спецоперации»* России на Украине цены три недели прибавляли примерно по 2%, но потом темп роста инфляции начал снижаться — до 0,2% к середине апреля.
Еще одна черта, которая характерна для начальной фазы обоих кризисов, — резкое снижение предложения товаров и услуг. В случае санкционного кризиса это падение объема международных перевозок и выездного туризма (так же, как было в пандемию), а также сокращение предложения импортируемых товаров.
В итоге, как и в коронакризис, это приведет к тому, что потребительский спрос перейдет на внутренний рынок. Это смягчит влияние санкций на производство, но будет иметь инфляционные последствия, указывают авторы доклада. Масштабы «шока предложения» будет определяться тем, возобновят ли бизнес в России в обозримой перспективе те зарубежные компании, которые прекратили работу в стране.
Как и в ситуации коронакризиса, сейчас у населения могут появиться «вынужденные сбережения», которые создают дополнительные инфляционные риски в будущем, указывают авторы доклада. Такие сбережения создаются из-за сокращения доступности импортных товаров, ограничений в туризме, сокращения потребления за границей и т. д., объясняет один из авторов доклада, директор Центра развития НИУ ВШЭ Наталья Акиндинова. В результате формируется своеобразный «инфляционный навес», который может «реализоваться» при переходе населения от сберегательной модели поведения к увеличению трат. Такая ситуация сложилась, в частности, после окончания острой фазы пандемии, в 2021-м — начале 2022 года, когда выпуск не успевал за растущим спросом, что было главным проинфляционным фактором до введения санкций.
Кроме того, и в случае коронавируса, и в случае санкционного кризиса экономика сталкивается с «эффектами дезорганизации», отмечают авторы доклада. Речь идет о дополнительных издержках предприятий для того, чтобы поддерживать сложившиеся бизнес-процессы, будь то замещение уехавших сотрудников или поиск новых поставщиков, объясняет Наталья Акиндинова.
Особенности
Несмотря на то что оба кризиса на начальных стадиях сопровождались девальвацией рубля, ситуации в 2020-м и 2022-м существенно различаются, указывают авторы доклада. Если в коронакризис рубль падал из-за резкого ухудшения условий для внешней торговли, то в начале этого года — при благоприятной рыночной конъюнктуре, исключительно на «ажиотаже и неопределенности, вызванной резким изменением ситуации». Другой была и динамика — если два года назад ослабление рубля к доллару на пике составило 25% и потом в течение двух месяцев сократилось до 10%, то сейчас национальная валюта потеряла к американской более 35%, но чуть больше чем за месяц вернулась к докризисному уровню (это обусловлено в основном мерами контроля за движением капитала, введенными ЦБ). Быстрое восстановление курса «дает надежду на торможение роста потребительских цен», отмечают экономисты.
Другим будет и состав отраслей-бенефициаров, и тех, кто пострадает сильнее других. Сейчас основной удар примут те сектора, на которые нацелены санкции (пока это финансовая и добывающая сферы). При этом сектор платных услуг населению, который пострадал сильнее всех в пандемию, сейчас окажется не в худшем положении. Как и в коронакризис, главным выгодоприобретателем кризиса с точки зрения роста спроса и цен может стать внутренний туризм, а также оборонно-промышленный комплекс и IT.
В 2021 году экономика уже росла во многом за счет стимулирующей бюджетной политики, так что пространство для новых фискальных стимулов ограничено, считают авторы доклада. При этом большая часть золотовалютных резервов страны заморожена, что ограничивает способность ЦБ обеспечивать курсовую и инфляционную стабильность, указано в докладе.
«Накопленные ресурсы (для поддержки экономики) у государства есть, а накапливать дальше нет смысла — негде сберегать, международный рынок закрыт. Пока сохраняются доходы, правительство может выделить даже больше расходов на поддержку экономики, чем в 2020 году», — уверена Софья Донец из «Ренессанс Капитала».
По мнению авторов доклада, еще одним важным различием между кризисами будут их последствия. Если кризис 2020 года вызвал временное, хотя и сильное отклонение ВВП от потенциального уровня, то теперь российская экономика частично изолирована, что скажется на потоках капитала, структуре и объемах экспорта и импорта. «Даже с учетом частичного сглаживания негативных эффектов санкций за счет перенаправления торговых потоков неизбежна масштабная перенастройка экономики, ее переориентация на более низкий уровень внешнего спроса и увеличение технологического разрыва с развитыми странами. Таким образом, вероятно не только более сильное падение за кризисный период, но и снижение траектории потенциального выпуска», — прогнозируют экономисты ВШЭ. Пока непонятно, по какому пути будет восстанавливаться экономика — либо станет более закрытой, в которой в принципе будет меньше экспорта и импорта, будет больше импортозамещения, либо восстановление импорта произойдет через связи с другими странами, говорит Наталья Акиндинова. В первом случае восстановление и выход на траекторию роста будет гораздо более медленным, заключает она.
Сейчас сложно прогнозировать, насколько экономика упадет по итогам года, говорит Донец. Летом 2020 года рынок дал падение ВВП по итогам года на уровне 5-6%, в итоге экономика упала на 2,7%. «То есть тогда рынок переоценил последствия кризиса. Сейчас тоже есть риск переоценить кризис, однако я ставлю на более ощутимое падение», — говорит Донец. По итогам 2022 года глубина спада будет похоже на 1998 год, а выход из кризиса будет очень вялым, напоминающим 2015-2016 годы, считает она. Пока ни ЦБ, ни Минэкономразвития не давали официальных прогнозов по спаду экономики, однако глава Счетной палаты Алексей Кудрин оценивал, что «официальный прогноз будет около 10% снижения».
«После пандемии экономика быстро восстановилась, она стремилась вернуться именно к предыдущей норме, а не к какой-то новой норме. Иными словами, люди хотели вновь жить так же, как и до пандемии. — потреблять те же товары, услуги и с такой же периодичностью», — перечисляет Донец. Именно поэтому за счет резкого роста потребления в послекризисный период экономика в России и во всем мире так быстро восстановилась. В этот раз едва ли удастся вернуться к предыдущей реальности — она будет не по карману. «Пандемия — это как авария, вам было очень плохо, вы лежали в реанимации, и казалось — все, это конец. Но выйдя из этого состояния, вы возвращаетесь к обычной жизни. А то, что сейчас происходит, — это развод. Нужно строить все совершенно новое, заново. Жизнь прежней уже не будет, придется подстраиваться к новой», — приводит пример Донец. Поэтому стратегия выхода из кризиса будет другой, а скорость выхода будет сильно зависеть от того, насколько упадет объем экспорта, заключает экономист.
*Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 53 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.