IPO по-казахски: как финтех-стартап Kaspi балансирует между лондонской биржей и приближенными Назарбаева
По сути Kaspi ― сделка на миллиарды долларов между тремя бизнесменами и частным инвестиционным фондом. Вопреки пристальному надзору со стороны Лондонской фондовой биржи, спонсоров и регуляторов, структура организации вызывает массу вопросов. Два ключевых игрока в фирме ― ее президент Вячеслав Ким и генеральный директор Михаил Ломтадзе. Их доли собственности (25% и 23% соответственно) в настоящее время оцениваются в $2 млрд каждая. Однако путь, который партнеры выбрали, сотрудничая с инвестиционным фондом Baring Vostok, чтобы добиться статуса крупнейших акционеров компании, во многих отношениях остается загадкой.
Самый важный аспект — участие в деле Кайрата Сатыбалды, в прошлом инвестора и влиятельного в политических кругах племянника бывшего президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. Сам Сатыбалды утверждает, что покинул Kaspi в 2018 году, избавившись от доли, сопоставимой по размеру с той, которой сегодня владеет Ломтадзе.
«Мы увидим немало падших ангелов»: в финтех-секторе назревает большая распродажа
Сделка
В 2018-м Ким потратил на приобретение ценных бумаг компании около $390 млн ― пресс-секретарь Kaspi называет покупку «крупной транзакцией». Затем в декабре того же года, как говорится в проспекте эмиссии, по «определенным неденежным соображениям» он передал акции (тогда их стоимость составляла около $500 млн,) Михаилу Ломтадзе «в соответствии с давней договоренностью, касающейся некоторых их деловых интересов». Вместе с 9,9% активов предприятия, которые Ким передал Ломтадзе (в рамках той же «договоренности») до 2017 года, доля последнего в уставном капитале теперь достигала 31%.
В 2019 году доля Ломтадзе сократилась до 29%. По всей вероятности, он продал часть своих акций инвестиционному банку Goldman Sachs, который в тот период приобрел 4% активов фирмы. Согласно документам в заявке для IPO, сейчас Ломтадзе владеет 23% компании, а его состояние оценивается в $2,2 млрд.
В заявлении для Forbes представитель Kaspi подтвердил факт сделки, заключенной между Ломтадзе и Кимом в 2007 году, но отметил, что «утверждать, будто Михаилу часть активов передали просто так, было бы неправильно». Пресс-секретарь заявляет, что Ломтадзе «построил» Kaspi, и добавляет, что «среди предпринимателей с собственным бизнесом владение крупной долей в нем не такая уж и редкость». Ломтадзе пришел в банк, получивший впоследствии название Kaspi, в качестве генерального директора после того, как в бизнес вложился Baring Vostok, где он был партнером.
В пресс-службе Kaspi не объяснили, откуда Ким взял сотни миллионов долларов на покупку акций компании, не раскрыли точных условий сделки, по которой Ким и Ломтадзе становились равными партнерами. Представители организации подчеркнули, что не могут комментировать «особые финансовые договоренности» Кима, но добавили, что «увеличение доли Михаила связано с оформлением партнерского соглашения с Вячеславом, а не ежегодной компенсацией».
Загадочный банк, который стоит за бумом финтех-стартапов: расследование Forbes USA
Фирма подтверждает, что на «оформление акционерного соглашения» у Кима и Ломтадзе ушло около 13 лет. В компании также заявляют, что из-за отсутствия потребности во внешнем капитале или предварительном финансировании накануне выхода на биржу, кроме полученного от Baring Vostok в 2006 году, до недавнего времени не было никакой необходимости выводить «соглашение» в формальное или публичное поле.
Объясняя, почему же соглашение между двумя управленцами не получало формального воплощения до «самого последнего момента», Ломтадзе в интервью партнеру консалтинговой фирмы PwC, опубликованном на сайте казахстанской версии Forbes, говорит, что отношения между двумя бизнесменами основаны «на полном доверии и симпатии».
Kaspi завоевывает Казахстан
Приложением Kaspi для проведения мобильных платежей и банковских услуг пользуется приблизительно половина населения Казахстана, то есть около 9 млн человек. Благодаря компании менее чем за десятилетие страна стала постепенно отказываться от наличных, и в сентябре Kaspi заявляла о том, что по сравнению с прошлым годом число ежедневных пользователей приложения выросло на 172%. По данным компании, через ее систему проходит 68% всех электронных транзакций в Казахстане, а это вдвое больше, чем у всех конкурентов, вместе взятых, включая Visa и Mastercard. «Люди увидели, насколько жизнь с такой технологией стала проще», ― объясняет доктор Атану Ракшит, доцент экономики в Назарбаев Университете.
При всех своих тесных связях с правительством Казахстана Kaspi воспринимался как национальный онлайн-банк для оплаты налогов и штрафов, взяв на себя роль, которую в противном случае играла бы какая-нибудь социальная служба или государственное ведомство, и подстегнув еще больший рост пользовательской аудитории по всей стране. Сервис даже помогал с распределением социальных выплат во время пандемии.
За первую половину 2020 года доходы компании выросли на 32% — до $740 млн. Увеличилась на 50% и прибыль ― до $286 млн, в то время как общее число транзакций за закончившийся в сентябре квартал, по словам Kaspi, достигло $718 млн. Таким образом, в условиях пандемии приложение стремительно расширяло охват по всей стране, и количество платежей за прошедший год выросло на 212%.
Мифы о финтехе: сколько можно заработать на «банках для миллениалов»
И хотя успех Kaspi в Казахстане неоспорим, загадкой остается то, как запутанные перестановки в структуре собственности компании прошли проверку влиятельных организаций, курировавших IPO фирмы, ― среди таковых были Morgan Stanley, Citigroup, «Ренессанс Капитал», Управление по финансовому регулированию и надзору Великобритании и Лондонская фондовая биржа. Все задействованные стороны перенаправили Forbes в отдел Kaspi по связям с инвесторами.
Ломтадзе, Ким и Kaspi
Ким, которого в пресс-релизе компании называют «математиком-физиком по образованию, но предпринимателем по призванию», добился успеха в рознице, открыв сеть магазинов бытовой техники «Планета электроники». По словам представителя Kaspi, в середине 2000-х основатель покинул компанию и примерно в то же время «его главным объектом инвестиций» стал платежный сервис. В конце 2000-х сеть закрылась. Помимо этого, Ким является инвестором и президентом наблюдательного совета группы супермаркетов Magnum ― в апреле местные новостные агентства называли розничную сеть крупнейшей в Казахстане.
В 2002 году 32-летний Ким купил недавно приватизированный к тому моменту банк «Каспийский». Сумма сделки неизвестна до сих пор. «Наверное, это было наивно, но приобретение банков было тогда большим трендом. Каждый успешный предприниматель покупал банки, поэтому мы решили поступить так же», ― цитируют бизнесмена в заявлении компании от июля 2019 года.
Ломтадзе, выходец из Грузии, владеет английским и является официальным лицом Kaspi. Он был одним из первых в своей стране основоположником свободного рынка и учился в первой бизнес-школе Грузии. В 1995 году он учредил аудиторскую фирму, а потом поступил в Гарвардскую школу бизнеса. В 2002-м он завершил обучение и тогда же познакомился в Нью-Йорке с Майклом Калви, основателем Baring Vostok. «Мне не нужна зарплата, ― вспоминает Ломтадзе свои слова, сказанные американцу. ― Я просто хочу работать с Baring Vostok». Впоследствии Ломтадзе присоединился к фонду и в 2004 году стал партнером.
В 2006-м инвестиционная фирма вложила неизвестную по сей день сумму в банк «Каспийский», после чего в 2007 году Ломтадзе пришлось объединить усилия с Кимом. На следующий год они провели ребрендинг и переименовали компанию в Kaspi. С тех пор деловой тандем проинвестировал по меньшей мере в пять предприятий в Казахстане, в том числе в компании, занимающиеся обработкой платежей, розничной торговлей автомобилями и онлайн-платформами для размещения объявлений. По данным отчета о финансовом аудите, к июню 2020 года Ким владел приблизительно 31% активов Kaspi, а Ломтадзе ― 25,9%.
Кайрат Сатыбалды
Третье лицо, имеющее важную связь с Kaspi, ― Кайрат Сатыбалды, племянник бессменного до недавних пор президента Нурсултана Назарбаева. Его часто называют сыном, которого у Назарбаева никогда не было. Сатыбалды является ключевой фигурой в партии «Нур Отан», а также ярким представителем политической и деловой элиты Казахстана. Бизнесмен утверждает, что впервые получил долю в Kaspi в 2015 году и потом стал одним из трех крупнейших акционеров организации наряду с Кимом и Baring Vostok. Согласно внутренним документам компании, по состоянию на декабрь 2017-го Сатыбалды принадлежало 30% акций, Киму ― 21%, а Baring Vostok ― 38%.
Накануне провалившейся попытки выхода на лондонскую биржу в 2019 году Сатыбалды ликвидировал собственные активы. В проспекте эмиссии 2020 года отмечается, что в период с июля по сентябрь 2018-го Сатыбалды (в документе указан как Сатыбалдыулы) продал всю свою долю в компании, проведя ряд сделок на Казахстанской фондовой бирже (фирма торговалась в Алма-Ате, но у нее было всего четыре основных акционера). 1 октября того же года бывший акционер ушел официально. Кроме того, в проспекте говорится, что в это же время Ким купил почти 39,9 млн акций и «передал» их Ломтадзе.
Кейт Маллинсон, ассоциированный исследователь Королевского института международных отношений Чатем-Хаус в Лондоне, уверена, что передача «долей собственности одним акционером другому без внятного объяснения ― это типичная в Казахстане схема корпоративных взаимодействий». Маллинсон также добавляет: «Если бы имя Сатыбалды всплыло в списках акционеров в текущем году, то это встревожило бы любую финансовую организацию, заинтересованную в выходе Kaspi на биржу. Многочисленные родственники Назарбаева тихо владеют большей частью банковского сектора в стране, а Кайрат является одним из самых влиятельных экономических деятелей».
Крепкий автократ. Что значит для России отставка Назарбаева
По мнению Маллинсон, даже несмотря на уход с должности президента в 2019 году, Назарбаев остается главным источником политической и экономической мощи в Казахстане. Сатыбалды она называет «доверенным племянником» Назарбаева и «одним из наиболее могущественных закулисных игроков в политической элите государства». Другими словами, Сатыбалды ― это вовлеченный в политику человек, который непременно привлек бы внимание регуляторов, останься он держателем контрольного пакета акций в преддверии IPO.
Как заявляет Досым Сатпаев, директор «Группы оценки рисков», консалтинговой фирмы в Алма-Ате, среди геополитических экспертов Казахстана распространена «точка зрения» о том, что «уход Кайрата Сатыбалды из Kaspi был чистой формальностью и напрямую связан с выходом на биржу, ведь его присутствие в списке акционеров банка могло негативно сказаться на репутации компании в ходе IPO».
Сатпаев считает, что «Кайрат Сатыбалды передал (или продал) свои ценные бумаги другим акционерам» и эти держатели «могли пойти с ним на безрисковое соглашение о том, что, как номинальные владельцы активов, они будут учитывать его интересы и по требованию настоящего собственника вернут акции ему». Аналитик полагает, что Сатыбалды вполне может стать акционером Kaspi снова ― через офшорную организацию. С самим Сатыбалды связаться для получения комментариев не удалось. В посольстве Казахстана в Лондоне его называют «частным гражданином» и порекомендовали Forbes обратиться с прямым запросом в Kaspi.
Пресс-секретарь компании пояснил, что Сатыбалды был «финансовым инвестором, совершенно не связанным с организацией», и «не имеет никакого отношения к ней сейчас». В 2019 году казахстанские СМИ цитировали слова Сатыбалды о его «инвестиционной стратегии», заключающейся в том, чтобы «инвестировать в среднем на протяжении трех лет», а также о том, что в 2018-м он «полностью ушел из Kaspi.kz и продал свою долю компании и другим акционерам».
Kaspi давно ведет открытый диалог с высшими представителями власти Казахстана. Одно время Ким даже выступал в роли советника премьер-министра. «На развивающихся рынках все завязано на хороших отношениях», ― говорил бизнесмен в 2019 году, проясняя в официальном заявлении компании позицию Kaspi по взаимодействиям с общественным и частным секторами экономики. При такой тесной связи с политическим ядром Казахстана сохраняется вероятность того, что Сатыбалды не полностью порвал с Kaspi, хотя в самой фирме подобные предположения отвергают.
Перевод Антона Бундина