Спасти миллионы: куда богатые россияне эвакуируют капиталы

В гостях у Forbes — специалисты по управлению частным капиталом, которые работают с состоятельными российскими клиентами: партнер частного холдинга Lombard Odier Group и управляющий директор группы Арно Леклерк, глава представительства «Банк Крамер & Сие Са» в Москве Арье Зорин и директор инвестиционного департамента UFG Wealth Management, участник платформы Forbes Council Алексей Потапов. 

Об инвестициях богатых россиян в кризис

Алексей Потапов: Я скажу так: как всегда, можно было подготовиться и лучше (к кризису), но мы в значительной степени смогли подготовиться к тем событиям, которые произошли в конце февраля и в марте. Поскольку даже без влияния той пандемии, которая началась в Китае и распространилась по всему миру, вызвала экономический кризис, те уровни фондовых индексов, (ценовые) уровни рисковых активов, которые были достигнуты в январе, и основной пик как раз пришелся на 19 февраля, когда индекс S&P 500 установил очередной исторический максимум… Уже в то время начали распространяться сведения о том, что расползается новая пандемия по миру. На тот момент не было понятно, что это приобретет такой глобальный характер.

Тем не менее мы успели подготовиться. Каким образом? Мы просто-напросто сократили довольно сильно exposure в рисковых активах, то есть продали много акций, облигаций неинвестиционного уровня и в значительной степени по многим портфелям вышли в кэш. На момент начала обвала на рынках в марте этого года у нас доля кэша в среднем по портфелям была на уровне 25-30%, что, в общем-то, очень много. Но мы все-таки готовились к какой-то глубокой коррекции и не были готовы к тому, что такой индекс, как S&P 500, сможет упасть на 34%. Тем не менее за счет того, что было такое защитное позиционирование, и еще с прошлого года мы наращивали долю такого защитного инструмента, как золото, на текущий момент мы воспользовались этим восстановительным ростом на биржах, в том числе и в золоте. Прибавили к нему еще и серебро. На данный момент можно сказать, что по итогам первого полугодия этого года некоторые портфели у нас находятся в плюсе, некоторые — в легком минусе. То есть, по большому счету, с кризисом в течение первого полугода мы в целом справились. В дальнейшем, конечно, нужно будет развить ту динамику, которую мы своим клиентам обеспечивали, начиная с апреля.

Арно Леклерк: Наш банк в неплохом состоянии. Наша задача в основном заключалась в том, чтобы сохранить обычный режим работы. Ситуация, конечно, экстраординарная, но мы должны были сделать так, чтобы наши клиенты этого не почувствовали — это во-первых. Главным образом для этого требуется надежная IT-структура, которая способна продолжать работать, даже если 90% ваших сотрудников выбыли. Вторая задача — обработать огромный поток приходящих средств и сделок клиентов. Справиться с этим было непросто. В целом, первое полугодие для нас получилось очень успешным с деловой точки зрения. Теперь относительно инвестиционных портфелей. Конечно, они тоже пострадали, но мы ожидали V- или U-образный график показателей на финансовых рынках, поэтому мы решили отказаться от продажи большинства портфелей. Мы решили подождать, и это решение оказалось верным.

Ситуация на данный момент такова: график на ряде рынков напоминает графический символ квадратного корня, то есть экономика восстановилась, но не до конца — с отставанием в 5-10% от докризисных цифр. Наши московские коллеги также наблюдают стабилизацию своих портфелей. Более чем 50% доверенных нам активов мы можем распоряжаться полностью по своему усмотрению. В таких случаях мы не просто выступаем брокерами, а можем сами разрабатывать и реализовывать стратегии и распределять активы. В то же время ряд наших клиентов предпочитают более тактический подход. В их интересах нам приходилось держать больший объем наличных средств, чем раньше. У нас есть банки в Гонконге и Сингапуре, и мы видели, что творилось на азиатских рынках. В силу этого мы заранее начали предпринимать шаги, чтобы обеспечить более осторожный подход к работе. Конечно, таких масштабов мы не ожидали, да и никто не ожидал, но наличными деньгами все-таки пришлось запастись. В этой ситуации для тех, кто предпочитает тактическую игру, открылось прекрасное окно возможностей, и некоторые смогли им воспользоваться.

В то же время большинство наших клиентов предпочли держать активы и ничего не делать. Когда у вас сильный баланс — а у Швейцарии, как известно, баланс всегда очень уверенный, госдолг достаточно низкий —   примерно 40% от ВВП — так вот, в сравнении с многими европейскими странами у нас все было очень стабильно. Когда в мире неспокойно, куда вы обратитесь, чтобы чувствовать себя спокойно и в безопасности? Конечно, в страну номер один по стабильности. А в этой стране вы обратитесь в стабильный банк с сильными резервами и без внешнего долга. И вот теперь, когда экономика уже почти вышла из кризиса, становится очевидно, кто полез на глубину без скафандра. У нас такой скафандр был, и поэтому мы все это время находились в сравнительной безопасности. Удивителен тот факт, что у нас за это время было открыто рекордное количество новых счетов. Как раз в этот ключевой момент мы попросили компанию Fitch подтвердить наш рейтинг. В конце марта наш рейтинг «AA-» был подтвержден и признан стабильным. В целом, могу сказать, что с этим кризисом мы справились достаточно успешно.

О притоке российских денег во время пандемии

Арно Леклерк: Один из важнейших факторов — это стремление избавиться от рискованных активов. Если вы держите активы в финансовом институте или стране, которые, как вы считаете, подвержены высокому риску и влиянию высокой волатильности, вполне естественным с точки зрения любого человека будет желание избавиться от таких активов. Это совершенно нормальный рефлекс, адекватный сложившейся ситуации. Второй фактор — куда переносить активы. Здесь в дело вступают фундаментальные вещи, составляющие основу любого баланса, и я не говорю здесь о чистой оценочной стоимости. Каждый может увидеть, что наш баланс очень устойчив, что у нас нет внешнего долга. Совершенно логично, что именно такие характеристики банков привлекают клиентов.

Кроме того, мы приняли все возможные меры к тому, чтобы сохранить обычный режим работы. На тот момент информационная сфера бурлила, звучало огромное количество советов, предлагались всевозможные инвестиционные и брокерские услуги. Ситуация беспрецедентная. Все наши сотрудники работали из дома. Лично мне повезло: я продолжал ходить в офис и наслаждался, проводя целые дни один в пустых помещениях. Сотрудники же, хотя и оставались дома, продолжали выполнять свои обязанности в нерабочие часы. Присутствующие здесь коллеги наверняка знают, какими требовательными бывают клиенты банков. Они желают, чтобы мы всегда были рядом и могли дать им совет. Мы — частный банк, мы гордимся этим статусом и способны обеспечить своих клиентов соответствующим отношением, особенно в кризисное время, когда внимание (управляющих) для них особенно важно. Кто-то не справился с этим вызовом, а мы смогли. Это была наша естественная реакция — быть рядом, когда мы нужны клиентам.

Арье Зорин: Я мог бы повторить почти все, что сказал мой коллега из Lombard Odier. И просто хочу добавить: у нас тоже был большой поток клиентов — относительно, естественно: мы меньший (по размеру) банк, у нас не те активы, как у Lombard Odier. Мы очень бутиковый банк. Нас отличает тот факт, что мы находимся в России, то есть у нас есть представительство в России уже два с половиной года.  И, как правильно заметил мой коллега Арно, надо быть близко к клиентам. Если я не ошибаюсь, я, может быть, один из редких банкиров из Швейцарии, кто всю пандемию физически был в Москве. И в начале пандемии мы еще встречались с людьми. А даже когда мы не встречались, тот факт, что они знали, что я был где-то рядом, тоже показывает, что у нас было и есть очень сильное намерение работать с российскими клиентами, и сыграло свою роль. Но больше, я думаю, сыграл свою роль тот факт, что Швейцария действительно является неким стабильным местом.

Был такой психологический момент в марте, когда рубль упал и люди начали менять деньги на доллары и почему-то захотели их вывезти из страны. Я не могу сказать, что это было огромный количество денег или клиентов, потому что мы же все видим (эту ситуацию) в микрокосме нашего банка. Но относительно к другим периодам это было видно. И, конечно, можно было поменять свои деньги и остаться в том же «Альфа-Банке», «Открытии» или где-то еще, но они почему-то посчитали, что им комфортнее, чтобы это было вне России. Это второй момент. Третий момент —  то, что Швейцария была первой или второй страной по рейтингам борьбы с этой пандемией. Я думаю, это тоже играло какую-то психологическую роль. С точки зрения самого банка, я не знаю, сколько у нас (клиентских средств) в доверительном управлении — 50% или меньше, но в доверительном управлении мы были позитивны. Мы и сейчас позитивны — во всяком случае по income портфелю, потому что мы вошли в этот кризис более консервативно, чем другие швейцарские банки.

О том, куда инвестировать сейчас

Алексей Потапов: На ближайшую перспективу я думаю, что все-таки на фоне сильного роста негативных факторов, который мы наблюдаем: рост новых заражений, рост геополитической напряженности между Китаем и США, приближающиеся выборы в Штатах, где, скорее всего, по опросам общественного мнения, все-таки выиграют на этот раз демократы — краткосрочно мы имеем такой навес негатива, который должен привести к тому, что рынки скорректируются. Но если говорить о более среднесрочной перспективе, то есть 12-18 месяцев — динамика все-таки восстановительная. В плане мировой экономики, в плане индустриального сектора, динамики развивающихся экономик и тех огромных стимулов, которые в том числе вбрасывает в свою экономику Китай, практически неизбежен дальнейший рост рынков акций. И в этом смысле я бы обращал больше внимания на те сектора, которые сейчас в лидерах роста, то есть технологии и  здравоохранение. Они достигли новых максимумов на таком рынке, что, казалось бы, несколько парадоксально. То есть я бы ожидал как раз outperformance (Forbes. — опережающий рост) со стороны таких секторов, как промышленный сектор. И в этом смысле мне больше нравится не американский рынок, а европейские площадки, европейский фондовый рынок, рынки развивающихся стран.

Если переходить к другим активам, мы по-прежнему смотрим позитивно на золото, потому что реальные ставки будут оставаться очень низкими, даже отрицательными в ближайшие пару лет —  это точно. Но еще больше, чем золото, мне нравится серебро, потому что серебро, скажем так, традиционно догоняет золото, и сейчас оно от него очень сильно отстало с точки зрения своей стоимости. Но при этом серебро является промышленным металлом — 55% спроса на него предъявляет промышленность. Соответственно, если мы ожидаем восстановления индустриального производства, то серебро должно сокращать свой разрыв в динамике цен с золотом. В плане облигаций нам не нравятся государственные облигации развитых стран, поскольку они уже не предлагают реальной доходности, и в этом смысле они, скажем так, уже поменяли свою суть. Если они всегда считались так называемым защитным инструментом, куда можно вложиться, чтобы убежать от подобного кризиса, то текущий кризис, наверное, последний, когда они смогли исполнить свою роль. Потому что при текущих ставках доходности, которые они предлагают, тот рост, который они могут дать инвестору, уже ограничен, а тот downside — то, что инвестор может потерять относительно других активов — не то что не ограничен, но уже очень велик по сравнению с предыдущими кризисами. Поэтому в секторе облигаций нам нравятся бумаги инвестиционного уровня корпоративных эмитентов, где еще можно найти какую-то ценность.

И если мы говорим про государственные облигации, нам нравятся бумаги с защитой от инфляции, потому что на горизонте если не двух, то трех-четыре лет в результате этих стимулов, которые сейчас вкачиваются в экономику, мы увидим рост инфляции в развитых странах. Но еще до этого —  так как рынки всегда думают наперед —  мы увидим возрастание инфляционных ожиданий, что позитивно скажется на такого рода облигационных активах. И мы выборочно смотрим идеи в облигациях с кредитным рейтингом «BB». Конечно, тут выделяется американский рынок, потому что этот сектор в США поддерживается теперь еще и Федеральной резервной системой. Но и на другие регионы мы тоже смотрим. Больше всего нам в этом секторе нравятся так называемые «падшие ангелы», то есть облигации, которые еще недавно были на инвестиционном уровне, а в результате кризиса их кредитный рейтинг был понижен, вследствие чего они сталкиваются с вынужденной распродажей из фондов, которые могут держать на балансе только инвестиционные бумаги. И в этот момент их можно по очень выгодным ценам подбирать на рынке. Так же в среднесрочном периоде нам нравятся сырьевые товары. Мы ждем восстановления производственной сферы — в силу тех факторов, которые я уже перечислил, поэтому мы смотрим позитивно и на нефть, и на газ, и на промышленные металлы. Понятно, что в краткосрочной перспективе они могут показать какой-то негативный либо боковой тренд (Forbes. — ситуация на рынке, когда стоимость актива колеблется в определенном ценовом диапазоне). Но в более среднесрочной — на горизонте одного года, я думаю, это однозначно активы, которые будут расти.

Арно Леклерк: Все очень сильно зависит от конкретного сектора экономики. Если у вас слабый рост экономики и ухудшаются макроэкономические показатели — а это мы видим даже в Китае — естественно, промышленный сектор пострадает из-за этого. Я во многом согласен с аналитическими выводами моего коллеги, однако мы по-прежнему отдаем предпочтение секторам здравоохранения и IT. Эта пандемия только усилила ряд тенденций, которые проявились ранее. Фундаментально ничего не изменилось, но некоторые вещи серьезно ускорились. Некоторые промышленные сектора, включая сельское хозяйство, конечно, будут продолжать расти, но другие, несомненно, пострадают — просто в силу низкого роста мировой экономики и снижения спроса. Как пример, если упадет спрос на автомобили, снизится и спрос на сталь, пострадает металлургический сектор и так далее. Такие тенденции уже заметны, несмотря на то, что ситуация в целом выправляется — как я уже говорил, в форме знака квадратного корня.

Что нам сейчас нравится — это реальные активы. Речь не о прямых инвестициях: мы уделяем большое внимание высоколиквидным активам — фондам, которые инвестируют в компании, чьи акции не торгуются на бирже. Такие компании, как вы знаете, до сих пор составляют до 60% рынка Европы и США. То есть если у вас есть инвестиционный портфель и вы вкладываете в фондовой рынок, фактически вы вкладываете только в 40% от всей экономики. Вот тенденции, которые мы заметили давно, но сейчас они становятся все сильнее. В некоторой степени может быть интересна недвижимость — выборочно, конечно, и мы видим неплохой потенциал у инфраструктуры: строительстве дорог, других коммуникаций, а также у телеком-сектора. Чтобы поддерживать экономику и, в частности, тот самый промышленный сектор, о котором говорил мой коллега, нужно вкладываться в инфраструктуру. В США, например, железные и шоссейные дороги находятся не в лучшем состоянии, если сравнивать с Европой, и такие инвестиции очень востребованы. Другой хороший пример — это Германия, где достаточно длительное время инвестиции в инфраструктуру придерживались, но сейчас принято решение вложить в нее значительные средства. Вот с такими активами нам очень нравится работать.

Все еще интересно работать с золотом, но вложениями в него нужно активно управлять, нельзя просто положить золото в сейф и забыть о нем. Обычно мы держим до 6% золотых активов в инвестиционных портфелях, чтобы их сбалансировать, однако не стоит чрезмерно увлекаться золотом. Тем не менее мы рады работать с ним. Если говорить о развивающихся странах, которых коснулся мой коллега,  — есть интересные варианты инвестиций в Китае, однако, в целом, хоть китайская экономика и занимает второе место в мире, активы, составляющие ее, обычно имеют невысокий вес в портфелях и считаются не слишком перспективными. Можно сказать, что Китаю сейчас не помешало бы подстегнуть свою экономику инвестициями. Это одна из важнейших тем, которые сейчас проходят на заднем плане — пожалуй, даже более актуальная, чем грядущие выборы в США, которые, разумеется, интересуют всех и каждого. А на фоне всего этого продолжается борьба за стратегическое лидерство между Китаем и США. Многое из того, за чем мы следим, стоит на кону. Китай в настоящее время набирает все больший вес в мире и международной политике. Многие годы он не был серьезным игроком, несмотря на всю мощь своей экономики и огромное население —  серьезные факторы. И вот сейчас Китай приобретает очень серьезное влияние по всему мире — например, в Африке, а также продолжает важнейшее партнерское сотрудничество с Россией. Все эти моменты, несомненно, влияют на оценку будущих инвестиций. Таким образом, можно сказать, что при долгосрочном планировании мы руководствуемся показателями финансового рынка, макроэкономикой, а также геополитическими тенденциями. Такова наша оценка на перспективу.

Другой важнейший фактор для нашего банка Lombard Odier, если говорить о вложениях в акции, это инвестиции, связанные с устойчивым развитием и социальной ответственностью. Сейчас в мире происходит настоящая революция в области устойчивого развития, выдвигаются «зеленые» инициативы. Об этом много говорят, эта тенденция тоже усиливается. На протяжении многих лет на этом поприще принимались недостаточные меры, а сейчас ситуация меняется, в том числе и в политическом поле. Мы видим, что в ряде стран все большее влияние приобретают «зеленые» партии. Естественно, эта тенденция не может не повлиять на инвестиционную политику в таких странах. Мы в Lombard Odier уже предприняли очень важный шаг. Во всех наших исследованиях, особенно касающихся инвестиций в акции, теперь учитывается фактор социальной и экологической рациональности. Многие компании, включая промышленные, уже поняли тенденцию, другие же пока отстают. Мы полагаем, что это не просто широкий жест вежливости. Здесь кроется не только забота о природе и желание сохранить экологию, хотя и они, конечно, тоже.

Мы считаем, что компании-пионеры этого направления в дальнейшем будут более прибыльными и успешными. Они будут более широко субсидироваться и пожнут богатый урожай благодаря сегодняшним инвестициям и политическим решениям. Принципы устойчивого развития запустили революцию и будут являться локомотивом экономического развития, и вложения в такие компании будут очень существенными на европейском и американском рынке — конечно, в зависимости от того, кто выиграет президентские выборы в США, но в Европе — совершенно точно. Кроме того, и в Китае сейчас делаются серьезные шаги в этом направлении. Всем давно известно: если Китай принимает решение развивать какой-то аспект своей экономики, то темпы этого развития обычно значительно выше, чем в демократических странах Запада. Хорош ли такой подход или плох — не имеет значения, но он есть и действует. Фактор устойчивого развития будет важен для инвестиций в капитал и через год, и через два, и через много лет.

Об отношении к российским клиентам в иностранных банках

Арно Леклерк: Для нас неважно, какой национальности наш клиент. Единственное, что нас интересует, —  хороший ли это клиент. У нас есть русскоговорящие сотрудники, в том числе и один швейцарец в цюрихском офисе, который как раз занимается вопросами комплаенса. Наши сотрудники обслуживают российских клиентов в Цюрихе, Женеве, Лондоне и Люксембурге. Позволю себе не согласиться с коллегой из UFG. Реальность сейчас такова, что все богатые семьи, в том числе и европейские, чаще всего живут сразу в нескольких странах: например, отец — в России, мать — в Израиле, сын и дочь — в Лондоне. Это справедливо для семей любого происхождения. Мы живем в эпоху глобализации: кто-то может поехать на учебу или на работу в Великобританию, кто-то —  открыть стартап еще в какой-либо стране. Главный вопрос тут не в том, держать ли свои активы в родной стране или вне ее. Сейчас в мире все открыто и прозрачно. Вопрос тут в том, способен ли private-банк предложить клиенту такую платформу, на которой можно было бы держать счета и активы в разных странах. Например, отец живет в России, но у него есть еще и паспорт Кипра, а активы он держит в Лондоне. Вот что мы должны предложить — это современный уровень банковского обслуживания. Конечно, важен и вопрос понимания национальной культуры.

Например, в России мне часто говорят: «Арно, ты наш, но ты не наш». То есть я способен понять, что нужно моим российским клиентам, но все-таки остаюсь для них аутсайдером. И вот здесь мы должны предложить сочетание лучших черт обеих культур. Теперь относительно инвестиций. Честно говоря, на мой взгляд, российские клиенты не отличаются от любых других. Некоторые из них консервативны, другие приходят с очень сложными запросами. Разумеется, у русского и швейцарца различное понимание политических и экономических рисков. Мы делаем на это поправки. Могу сказать, что наши российские клиенты чаще бывают взыскательными. В первую очередь они желают сохранить свои активы и подходят к этому очень серьезно, а когда русский говорит «кроме шуток», — понимаешь, что шутки тут действительно неуместны. Кроме того, у клиентов обычно имеются счета в нескольких банках, и они очень хорошо умеют сравнивать.

В общем, когда клиент размещает у нас свои активы, перед нами встает задача подстроиться под запросы и собрать для него индивидуальный инвестиционный портфель. И русские клиенты, пожалуй, особенно требовательно подходят к этому вопросу. К примеру, русский клиент обычно соглашается на более высокую долю золотых активов в своем портфеле, чем предпочел бы другой европеец. Также русский клиент более открыт к приобретению облигаций развивающихся рынков — в том числе и российского, ведь этот рынок ему хорошо знаком. Европеец, например, с осторожностью отнесется к предложению вложиться в «Газпром», потому что не знает и не понимает особенностей рынка и опасается санкций. В общем, русский клиент обычно требует более индивидуального подхода. Вопрос же российского налогового резидентства уже не столь важен. Сам бизнес обычно остается в России: как и любой другой клиент, русский заработает больше денег в своей родной стране. Деньги, которые приносят в ваш банк в поисках стабильности, не должны лежать мертвым грузом, а банк не должен упускать возможность пустить их в дело. Лучший способ сохранить деньги — это заставить их работать, вкладывая в разнообразные активы. Очень важно предлагать услуги, которые помогут в этом.

Об особенностях российских клиентов

Арно Леклерк: Есть, однако, сложность, которой мы пока еще не коснулись. Большинство наших российских клиентов заработали свои капиталы 20 и более лет тому назад. Я сам начинал работать в России 25 лет назад, и мои друзья из тех времен уже немолодые люди — как и мне, им за 50 или даже за 60 лет. Перед ними встает вопрос: а что дальше? Кто дальше? Следующее поколение их семей зачастую живет уже не в России, а вот бизнес остается там. Как сохранить свои активы и диверсифицировать их? Как разделить их между детьми, чтобы одному достался бизнес, другому — какие-то средства и так далее? А решение должны предложить мы. Вот здесь и кроется самый серьезный вызов. Деньги, которые заработаны во время большого рыночного бума 1990-1995 годов, — что будет, когда они перейдут к следующему поколению? Если вы давно в бизнесе и вам уже 60 лет — вероятно, вы уже хотите отдохнуть от дел, ведь заниматься ими в России очень тяжело. И вот у вас уже есть красивая яхта, вы хотите проводить на ней побольше времени, а управление своим бизнесом передать в руки детей.

В целом, прогноз в такой ситуации положительный, поскольку дети таких людей обычно очень хорошо образованы, причем те, кто остался в России, если позволите мне такой комплимент, часто образованы лучше тех, кто уехал в Лондон. Разумеется, не всегда и не везде, но, к примеру, математику в России преподают превосходно. С какими же можно столкнуться трудностями? Скажем, за последние 5-10 лет многие российские бизнес-модели претерпели заметные изменения. Безграничный либерализм 1990-х и 2000-х годов закончился. Эти сдвиги очевидны, и, как и в любой семье, нет никакой гарантии, что желания и планы детей совпадут с видением их отца. Разумеется, это естественный ход событий. Наш банк был создан в 1796 году, сейчас во главе его уже шестое или седьмое поколение руководителей, так что подобные вызовы нам очень хорошо знакомы. Не существует универсального рецепта для подобных ситуаций, но у нас достаточно опыта. Любой может столкнуться с трудностями такого рода: у меня самого четверо детей, и, вполне возможно, никто из них не станет банкиром. Разве что один из моих сыновей, который проявляет интерес к моей работе. Остальные точно не пойдут по моим стопам.

Так что же делать дальше? А вот что: нужно посоветоваться, поделиться с людьми, которые исповедуют те же ценности и сталкиваются с теми же вопросами. И как же передать свои дела детям? Возвращаясь к инвестициям, я иногда имею дело с семейными кланами и вижу, как старшие члены семьи выделяют младшим небольшие портфели, чтобы те могли осваивать дела на практике. Приведу вам пример одной российской семьи. Ее глава, очень консервативный человек, редко занимался инвестициями и предпочитал держать деньги в наличных, золоте, депозитах и облигациях. На пике кризиса он позвонил мне и сказал: «Арно, мой сын хочет заняться финансами. Как ему изучить этот вопрос? Как научиться?». Я посоветовал ему даже не передать сыну средства, а дать ему доступ к части своих активов — это совсем разные вещи! — после чего мы назначим молодому человеку советника, который поможет ему освоить финансовое дело. Он очень умный юноша, получил высшее образование в России и MBA в США. Вот вам та самая ситуация, с которой мы и начали.

Главный вопрос не в том, держать ли деньги в стране или за ее пределами. Каждая семья сталкивается с этим вызовом, и мы стараемся помогать всем. Мы — частный банк, мы сами сталкиваемся с проблемой смены поколений, которых, как я уже сказал, в истории Lombard Odier уже было шесть или семь. Это очень важный момент. Поверьте, сегодня большинство клиентов обеспокоены перспективами экономики в условиях кризиса. Вы задали очень хороший вопрос, и в нем кроется суть: а что будет дальше? Если я сойду со сцены, справится ли мой сын или дочь? Как научить их правильно распоряжаться делами? Вот что сегодня по-настоящему важно.

Арье Зорин: Что касается того, что Арно говорил о семье — как и Lombard Odier, наш банк тоже старый. Мне кажется, он даже старше, если смотреть на какие-то исторические книги. Естественно, мы тоже рассматриваем клиентов не на сегодня, а на несколько поколений. И, действительно, сегодня очень много клиентов живут в разных странах — часто в Лондоне, в Португалии, в Израиле, еще кое-где. И, естественно, надо как-то со всеми работать и понимать, где и как кому лучше. Но что мы тоже наблюдаем, так это то, как сказал Алексей, в регионах другой подход. И мы пытались и продолжаем пытаться работать с регионами. Я несколько раз был в Новосибирске, и в Сочи, и в Екатеринбурге, и во всяких других городах. Честно скажу, это сложнее, чем в Москве, потому что, во-первых, в Москве люди уже имеют больший опыт работы с банками, чем, скажем, в Новосибирске или еще где-то дальше. С другой стороны, думаю, им интересно, когда мы приезжаем так далеко. Это возможно в том числе потому, что у нас есть офис в Москве и мы можем за несколько часов прилететь куда-либо еще в России. Это тоже им нравится.

Я не могу сказать, что развитие (в регионах) супермасштабное, но я все-таки чувствую, что, несмотря на то, что им сложнее работать с иностранными банками, все равно есть интерес. С другой стороны, на Дальнем Востоке, в Хабаровске и Владивостоке они как-то ближе к Сингапуру, чем к Швейцарии, а у нас в Сингапуре нет офиса. Но мне кажется, что все-таки у клиентов в России — даже тех, кто находятся в регионах — очень часто есть дома в Москве или в Питере, они часто бывают в Москве, и они тоже проявляют интерес (к управлению капиталами). Поэтому если конкретно ответить на ваш вопрос — я думаю, это неправда, что россияне не welcome. Во всяком случае не у нас. И я могу сказать, что человеческая натура такова, что мы всегда мы слышим, что у кого-то проблемы, потому что он о них расскажет. А вот если у вас друг открыл счет (в иностранном банке) и было легко, он вам не будет рассказывать: «Ой, я открыл счет, мне за две недели его открыли». Он скорее вам расскажет: «Вот у меня были проблемы, они мне мозги делали в течение нескольких недель или месяцев, и все не получилось». Если он будет жаловаться, то всегда долго и громко. Поэтому мы слышим больше о том, как что-то не работает, и меньше о том, как что-то работает. И, может быть, мы сегодня здесь находимся, чтобы напомнить: в принципе, все работает.

О перспективах мировой экономики

Алексей Потапов: Я сделаю дисклеймер по поводу того, что все эти оценки сделаны в условиях высокой неопределенности и могут измениться впоследствии. На данный момент я бы ожидал, что в 2021 году мировая экономика должна вернуться к уровню 2019 года либо даже превзойти его. Ну, скорее вернуться на уровень 2019 года. И начиная с 2022 года, по сути, мы этот уровень уже будем превосходить.

Арно Леклерк: Мы уже восстановились в значительной степени — еще раз напомню о графике в форме квадратного корня. Но чтобы вернуть последние 5-10%, потребуется больше времени. Думаю, на это уйдет по меньшей мере два года. Сейчас нам нужно быть очень разборчивыми при размещении инвестиций. Нельзя сказать, что мы пессимисты, ведь мы ожидали, что после восстановления спроса и объемов потребления экономика в целом восстановится быстро, но последние 5-10% каждая страна будет набирать в разном темпе — в зависимости от того, как ей удалось приспособиться к новой ситуации, какую политику она проводит, какой у нее уровень долга. Полагаю, в среднем это займет как раз примерно два года, но темпы роста будут невысокие — ниже тех, к которым мы привыкли за последнее время.