«Газпром» и его друзья: что стоит за сделкой с акциями газового монополиста на $3 млрд

Андрей Мовчан Автор

Фото Евгения Разумного / Ведомости / ТАСС

Stub — Фото Евгения Разумного / Ведомости / ТАСС

«Газпром» продал свой второй пакет квазиказначейских акций одному покупателю. В чем смысл подобной сделки и почему она произошла не напрямую, а через имитацию биржевой продажи?

Продажа квазиказначейских пакетов акций «Газпрома» дважды единым лотом в одни руки через биржу поднимает вопрос: зачем имитировать биржевую продажу, если можно просто продать кому-то напрямую, не организовывая публичного сбора заявок?

На этот вопрос есть несколько возможных ответов, и истину мы вряд ли скоро узнаем. Один из ответов простой, банальный и в известном смысле бессодержательный: просто работает бюрократическая машина, которая, как часто бывает в России, пытается имитировать рыночные — или, в случаях другого рода, демократические — процедуры. В процесс согласования, принятия решения, организации сделки вовлечено много людей, и на всех уровнях им говорится: «Сделайте так, чтобы было красиво. Сделайте так, чтобы были соблюдены правила». Они и делают это в меру своего понимания, по дороге доказывая свою важность, делая максимально длинно, зато «рыночно». У нас в стране и президента выбирают (и там тоже происходит «публичный сбор заявок»), хотя всем заранее ясно, кого выберут и почему. Так что здесь нет ничего нового.

Другой возможный ответ таков: тот, кто назначен покупателем этих акций, не может или очень не хочет пойти через механизм частной сделки, поскольку для публичной компании, такой как «Газпром», этот механизм слишком открыт: при продаже такого пакета казначейских акций надо показывать, кто их купил, каковы условия, откуда деньги у покупателя. А если покупатель по тем или иным причинам, скажем мягко, совсем не хочет светиться, то проще пройти через анонимизацию, механизмом которой является биржа. Public placement, и не задавайте никаких вопросов. Это торговая площадка, и эмитент не обязан знать, кому ушли акции.

В подобной конфигурации нет ничего нового. Акции «Роснефти» в свое время тоже нельзя было передать напрямую тем, кто в итоге получил над ними контроль. Надо было, чтобы один российский банк дал кредит другому российскому банку, тот передал средства банку иностранному, последний дал кредит Glencore и Суверенному фонду Катара. Покупатели вроде бы приобретали для себя, что дало возможность написать соответствующий отчет о том, что доля в «Роснефти» продана уважаемым иностранцам. Но мы знаем, что произошло: деньги-то российские и бенефициары совсем не из Залива.

Вообще спрашивать аналитиков, что «на самом деле» произошло, бессмысленно. На Западе, когда происходит нечто подобное, нередко организуются специальные расследования. Их ведут целые бригады специалистов — журналистов, следователей, которые работают месяцы и только потом представляют отчеты с версиями. Что может сказать один непосвященный человек, только что получивший новость о такой сделке?

Зачем покупатель купил акции, тоже вопрос, ответа на который мы не получим. Возможно, его «назначили» покупателем в интересах каких-то третьих лиц. Возможно, он получил право на высокие дивиденды, которые в последнее время платят государственные компании по решению правительства. Наше государство четко заявило, что госкомпании должны платить высокие дивиденды. Если покупатель, например, занял деньги у госбанка под эту сделку, то он легко может за счет низкой ставки кредита просто получать почти арбитражную прибыль каждый год: возможно, это даже некое «кормление» для правильного человека или семьи, способ «вознаградить за службу».

С точки зрения дивидендной доходности «Газпром» выглядит достаточно перспективно: газовый бизнес идет, объемы будут увеличиваться. Почему бы не получать дивиденды, тем более если владелец пакета или его покровитель сможет сам участвовать в определении их величины.