Подстегнуть рост. Как модернизировать социальное государство после кризиса

Вот уже 10 лет мир живет в условиях структурного кризиса. Этот кризис не описывается лишь колебаниями в выпуске, макроэкономическими дисбалансами или политической нестабильностью. Суть его в глубокой трансформации, охватывающей разные стороны жизни ведущих стран мира, как развитых, так и развивающихся. На протяжении кризисного десятилетия наблюдаются эпизоды подъема и спада, ускорения и торможения. Однако ключевой особенностью этого периода является общая неустойчивость всех трендов, прежде всего экономического роста, и резко усилившаяся неопределенность последствий технологических инноваций и экономической политики.

К 2018 году сформировалось оптимистическое представление о состоянии и краткосрочных перспективах социально-экономической динамики. Глобальный рост оценивается как достаточно высокий и безынфляционный. Прогноз МВФ на 2018–2019 годы дает темп 3,9% (против 3,2% в 2016-м и 3,7% в 2017 году), что соответствует и экспертному консенсусу. Анализ глобального роста позволяет сделать ряд общих выводов относительно текущих проблем мировой экономики.

Во-первых, не оправдались ожидания 2008–2010 годов, что на сей раз локомотивом выхода из кризиса станут ведущие развивающиеся экономики, прежде всего Китай. Эту роль вновь играет американская экономика. Во-вторых, наметившийся рост примерно соответствует усредненным темпам последних 50 лет (после 1965 года), что означает выход его на устойчивую траекторию. Тем самым можно считать завершенной дискуссию о «долгосрочной стагнации». В-третьих, посткризисный рост происходит без V-образного «посткризисного отскока», характерного для многих прошлых кризисов, что может свидетельствовать о неустойчивости его темпов. Отсутствие такого отскока является, по нашему мнению, прямым следствием успешной антикризисной политики последнего десятилетия.

Мир научился справляться с кризисами: уроки усвоены, и в начале XXI века, несмотря на исключительную тяжесть и новизну обрушившихся на мир проблем, кризис оказался гораздо мягче, чем в прошлом столетии. Однако за социальную стабильность пришлось заплатить отказом от «созидательного разрушения», что негативно сказалось на посткризисной динамике. В-четвертых, ситуация остается противоречивой. С одной стороны, ускоряется глобальный рост, сокращается «разрыв роста», при этом инфляция для такой экономической ситуации необычно низкая. С другой стороны, остается невысоким рост производительности, растет неравенство и обостряются социальные проблемы, связанные с глубокой трансформацией рынка труда под воздействием технологических сдвигов.

На этой основе в ведущих странах мира формируются тренды и вызовы социально-экономического развития, которые будут характерны для 2018–2019 годов.

Прежде всего начинается нормализация денежной политики. Ключевым вызовом сейчас будет способность денежных властей найти оптимальное решение задачи стимулирования роста и недопущения инфляционного скачка. Эта задача теоретически простая, но политически очень сложная. Ужесточение денежной политики необходимо, но оно всегда будет сталкиваться с политическим противодействием — денежные власти будут обвинять в торможении роста.

Экономический рост и так не вполне устойчив, а потому любое его торможение будут объяснять, главным образом, политикой денежных властей. Ситуация усугубляется и тем, что почти четыре десятилетия (примерно с начала 1980-х) инфляция находилась на периферии внимания развитых стран, а затем именно дефляция стала восприниматься как основная угроза. Общественное мнение и политики утратили иммунитет к инфляционным болезням (в отличие от большинства посткоммунистических стран). Торможение же денежной нормализации может обернуться срывом в высокую инфляцию, как бы странно в настоящее время это ни звучало. Нормализация денежной политики несет с собой еще один риск, связанный с резко возросшей ролью финансовых рынков и, в частности, зависимости от них реального сектора.

Действительно, по данным Банка международных расчетов, совокупные активы ФРС США, ЕЦБ и Банка Японии выросли на $8,3 млн, тогда как прирост номинального ВВП в этих странах составил $2,1 трлн. Тем самым разница в $6,2 млрд представляет собой ликвидность, позволяющую оценить «финансовый пузырь» глобальных активов. Сдувание этого «пузыря» может обернуться потрясениями не только для отдельных фирм, но и для некоторых стран. Важным вопросом будет бюджетная и налоговая политика развитых стран. Отрасли человеческого капитала и инфраструктуры являются несомненными бюджетными приоритетами, что в минувшие годы находило отражение во всех предвыборных дискуссиях в разных странах. Но здесь проявляется конфликт между необходимостью наращивать бюджетные расходы и возможностями их финансирования.

Повышение налогов чревато торможением роста, а перераспределение расходов в пользу приоритетных отраслей политически ограничено оборонными секторами. В пользу наращивания заимствований говорят беспрецедентно низкие процентные ставки (то есть дешевизна долга), а против — высокий уровень бюджетной задолженности многих государств и риски полномасштабного бюджетного кризиса в результате нормализации денежной политики и роста процентных ставок.

Сложной проблемой, сочетающей макроэкономические и структурные вызовы, является формирование новой модели социального государства, отвечающего современным технологическим, демографическим и социальным реалиям. Все более очевидным становится кризис традиционных, сформированных индустриальной системой ХХ века систем государственного пенсионного обеспечения, здравоохранения, образования, а также регулирования рынка труда. Здесь пока не удается найти баланс эффективности, надежности и финансовой приемлемости. Частные модели последних десятилетий также не могут обеспечить адекватного решения названной триединой задачи. Социальные программы и услуги становятся все дороже, что ведет или к вытеснению финансирования других программ (инфраструктурных, например), или к росту налогов, или к сокращению реальных расходов на эти отрасли. Тем самым формируется экономико-политический конфликт: все эти варианты финансирования неприемлемы с точки зрения задач устойчивого роста, но именно отрасли человеческого капитала являются в настоящее время приоритетами государства для обеспечения этого роста.

Реформирование социального государства требует скоординированных действий в структурной, фискальной и финансовой сферах, не говоря уже о необходимом для этих реформ политическом консенсусе (или политической воле). Кризис глобализации также ставит новые задачи перед социальным государством. В 2016–2017 годах все большее признание у экономистов получает тезис о конфликте между экономическими и социально-политическими последствиями глобализации. С экономической точки зрения свобода торговли ведет к росту общего благосостояния, и в этом отношении выводы классической экономики XVIII–XIX веков подтверждались дальнейшим ходом истории, в том числе и последних десятилетий. Однако политические последствия были неоднозначными, что приводило на определенных этапах к росту неравенства и, соответственно, социальным конфликтам.

На смену вере в то, что глобализация, обеспечивая рост, приносит выгоды всем, приходит понимание, что выигрывают конкретные люди и конкретные сферы деятельности. То есть у глобализации есть победители и проигравшие. Отсюда рост популизма, особенно в развитых странах. Впрочем, из этого не следует, что отказ от глобализации обеспечит политическую стабилизацию (снижение конфликтности) и нормализацию (спад популизма). Напротив, глобализация важна как источник роста. Но при перенастройке социального государства необходимо прорабатывать также и способы компенсации тем, кто несет от глобализации существенные потери.

Модернизация социального государства непосредственно влияет и на перспективы роста производительности. Ее торможение в значительной мере отражает состояние человеческого капитала: профессиональные навыки и квалификации отстают от быстрых технологических изменений, радикально трансформирующих требования к трудовым ресурсам. Налицо структурные дисбалансы рынка труда — спрос на квалификации не соответствует предложению.

Правительства могут содействовать сглаживанию дисбалансов двумя способами, которые не исключают друг друга: активно инвестировать в образование (переподготовку кадров) и усиливать перераспределение ресурсов от более успешных к «жертвам» глобализации и технического прогресса. Первый путь является предпочтительным, но и более сложным для реализации. Второй создает риски усиления иждивенческих настроений — смягчая остроту социальных проблем, он не дает долгосрочных решений.