Пустые гавани. Что не так с созданием офшорных зон на территории России

4 апреля 2017 года президент Владимир Путин утвердил изменения в Налоговый кодекс, инициированные депутатом Госдумы Андреем Макаровым. Они позволили россиянам, попавшим под иностранные санкции, признавать себя по собственному желанию налоговыми нерезидентами — возможно, для целей избежания своих обязанностей как российских налогоплательщиков в отношении иностранных контролируемых компаний, включающих и трастовые структуры, в результате чего в официальные органы России могли попасть нежелательные данные.

Теперь правительство России с подачи Минэкономразвития решило пойти еще дальше и создать для лиц, пострадавших от иностранных санкций, два специальных административных района с элементами офшорных территорий. Удивительно, но пакет соответствующих поправок в налоговое законодательство будет внесен на рассмотрение в Госдуму уже в весеннюю сессию.

Желание властей использовать понятие «специальный административный район» понятно: ведь для китайцев это Гонконг и Макао, которые были возвращены и реинтегрированы в состав КНР из-под власти Великобритании и Португалии, но получили ряд сохранившихся налоговых преимуществ из своего колониального прошлого.

Бесполезная анонимность

Анонимность для целей защиты от санкций обсуждается в России достаточно давно, а именно с момента присоединения Крыма, когда речь зашла о способах привлечения капитала. Но эта инициатива так и не выстрелила: она завершилась предоставлением отдельных временных налоговых преференций при существенном инвестировании в территорию или при ведении деятельности на полуострове.

Почему анонимность не станет краеугольным камнем инициативы по созданию специального административного района? Дело в том, что Россия давно уже приняла на себя международные обязательства на многосторонней основе — в отличие от двусторонних, которые можно было бы приостанавливать в рамках противодействия односторонним санкциям конкретных государств или их интеграционных объединений.

Анонимность как общемировая проблема была выделена ФАТФ (группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег) в ее принципах противодействия легализации денежных средств, полученных преступным путем, принятых этой межправительственной организацией еще в 1990 году.

Согласно отчету ОЭСР 2003 года «Об улучшении доступа к банковской информации для налоговых целей» в государствах-участниках ОЭСР стало невозможным отрыть анонимный банковский счет.

В дальнейшем необходимость противодействия использованию анонимности заинтересованными лицами было прямо прописано в рекомендациях ФАТФ 2012 года «Международные стандарты борьбы с отмыванием денежных средств и финансированием терроризма».

Россия смогла присоединиться к ФАТФ 19 июня 2003 года. А сравнительно недавно в законодательстве России для соблюдения международных стандартов появилась обязанность юридических лиц раскрывать своих бенефициарных владельцев — порядок ее исполнения предусмотрен постановлением российского правительства.

Под глобальным надзором

ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития) совместно с Евросоюзом повсеместно используют рекомендации ФАТФ и, в частности, заимствуют ряд правовых определений и механизмов из документации этой организации для противодействия налоговым уклонениям. Так, например, единый стандарт ОЭСР для целей автоматического обмена информацией по финансовым счетам рассматривает бенефициарного владельца как контролирующее лицо согласно стандартам ФАТФ.

«Крестовый поход» против офшоров и налоговых гаваней или налоговых убежищ (именно так преимущественно переводят в мире английское tax haven) был начат ОЭСР в 1998 году. В докладе «Пагубная налоговая конкуренция», изданном ОЭСР, были впервые названы и указаны основные признаки юрисдикций, с которыми развитым странам предстояло бороться политическими и экономическими методами. К этим признакам также относились анонимность и отсутствие налогообложения.

С 2002 по 2009 годы ОЭСР выпускало списки офшоров, в настоящее время практика заменена постоянным мониторингом стран специальным комитетом экспертов Глобального форума по прозрачности и автоматическому обмену для налоговых целей.

Если же говорить о борьбе с региональными «офшорами», или преференциальными налоговыми режимами в рамках одного государства, то здесь первым был ЕС, который в 1997 году выпустил «Кодекс по налогообложению предпринимательской деятельности» —  это единственный согласованный правовой инструмент борьбы с недобросовестной налоговой конкуренцией, когда одни государства переманивают налогоплательщиков из других стран.

В 2012 году было предложено распространить такой подход и на отношения со странами, не входящими в ЕС. То есть постоянной экспертной группой отслеживается ситуация не только по государствам-членам, но и по другим странам, которые могут нанести налоговый вред ЕС и ее отдельным государствам-членам.

С декабря 2017 года ЕС публикует собственный список офшоров, к которым могут применяться различные ограничения и другие меры негативного характера. Это, конечно же, не затрагивает суверенное право самих государств-членов ЕС издавать собственные списки и применять собственные меры одностороннего характера к офшорам.

13 марта 2014 года ОЭСР приостановила на неопределенное время процедуру присоединения России в связи с интенсификацией сотрудничества с Украиной.

Несмотря на это, Россия в мае 2016 года присоединилась к многостороннему Соглашению компетентных органов об автоматическом обмене информацией по финансовым счетам, а 21 декабря 2017 года активировала двусторонние отношения с целым рядом иностранных налоговых служб и органов. Первый пакет налоговой информации ФНС России, согласно данным ОЭСР, ожидает осенью 2018 года от Австралии, Андорры, Барбадоса, Белиза, Болгарии, Бразилии, Великобритании, Гибралтара, Индии, Китая, Лихтенштейна, Маврикия, Монтсеррата, Науру, Новой Зеландии, Саудовской Аравии, Сент-Винсента и Гренадин, Сингапура, Самоа, Теркса и Кайкоса, Уругвая, Чили, и ЮАР.

Проблемы возврата 

Другим предложением инициативы является введение в российское законодательство понятия «международная предпринимательская компания» (вероятный прямой перевод international business company), от которого отказались в большинстве бывших офшорных юрисдикций, поскольку такая форма владения характеризовалась запретом на ведение деятельности на территории регистрации для полного освобождения от налогообложения. Введение в гражданское законодательство возможности для юридических лиц быть перенесенными из иностранных юрисдикций в Россию, конечно же, возможно.

Но основная проблема не в возможности переноса подконтрольной подсанкционному лицу иностранной компании, если она еще не заморожена в результате санкционных мероприятий иностранного государства, а в том, что активы такой иностранной компании по ряду причин не смогут быть физически выведены из зарубежных государств. Например, иностранную валюту можно вывести только физически в наличной форме.

В случае заморозки активов иностранным государством, подсанкционное лицо не сможет что-либо с таким активом совершить до момента исключения его из санкционного списка.

В заключение хотелось бы отметить, что основной проблемой, похоронившей массовый рынок продажи офшорных компаний (shell companies), является невозможность массового обеспечения их банковскими счетами для свободного обращения офшорного капитала.

Сначала США «убили» своего главного банковского конкурента в лице Швейцарии. Затем ЕС и ОЭСР совместно с G20 пролоббировали автоматический обмен, надеясь на достижение взаимных выгод. Но ситуация с латвийской банковской системой показала, что банковский регулятор ЕС и национальный органы банковского надзора государств-членов ЕС также находятся под прямым влиянием FinCEN США, который в любой момент может монопольно просто объявить о своих подозрениях, в результате чего будет разрушен любой банковский институт.

Что говорить о российских банках, которые уже столкнулись с рядом ограничений со стороны Казначейства США. А разворот на Восток показал только одно: никто не будет принимать решения в ущерб своей выгоде.