«Мою книгу обсуждали на правлении IKEA и решили, что она не очень хороша для компании»

В России выходит книга воспоминаний Леннарта Дальгрена — человека, который привел в нашу страну мебельные магазины IKEA. Forbes уже публиковал фрагменты из мемуаров под названием «Вопреки абсурду», которые обещают стать самой скандальной деловой книгой года. Вчера писатель-менеджер посетил редакцию Forbes и ответил на вопросы наших читателей.

Сейчас Дальгрен не работает в IKEA, занимается преподаванием и консультированием. Уволившись из IKEA в 2006 году, он получил задание от основателя компании Ингвара Кампрада отобрать кадровый резерв, который со временем заменит существующий топ-менеджмент. Чтобы отобрать лучших, Дальгрен объехал все страны, где ведет бизнес IKEA, и вернулся со списком лидеров (средний возраст — около 35 лет). Из России в резерв вошел один человек.

— Иногда вам приходится консультировать компании, рассматривающие русский рынок. Вы рекомендуете им инвестировать в Россию?

— Работая в России, я столкнулся со множеством проблем — лишь часть из них описана в книге. И тем не менее я считаю, что ни в одной другой стране мы не смогли бы столь стремительно добиться таких успехов. Когда я говорю это, мне обычно не верят, но это факт. Мы инвестировали в Россию $4-5 млрд — больше, чем куда либо еще. Россия — самая удобная страна в мире, чтобы строить крупномасштабный бизнес. Хотя если вы собственник бизнеса, вам надо понимать, что сюда надо посылать молодых и амбициозных людей, энтузиастов.

— Как вы контролируете своих менеджеров, чтобы они не участвовали в коррупции?

— Это очень просто. Коррупция в бюджет не заложена. А в IKEA за все надо отчитываться чеком. За коррупцию менеджер не отчитается, поэтому на нее не остается ни копейки.

— Но недавно все-таки IKEA уволила двух менеджеров?

— Мне не очень интересно обсуждать коррупцию, потому что нет такого вопроса — давать взятки или нет. Можно говорить об этике. Бывают очевидные взятки: я беру миллион долларов и запихиваю в карман мэру. Но есть и менее очевидные случаи. Как, знаете, есть черное, белое, а посередине — большая серая зона. Говоря о коррупции, надо сказать, что шведское восприятие коррупции и восприятие россиян очень разнятся. То, что вы готовы терпеть, для нас неприкрытая коррупция. Вот вам пример. Мой родственник заболел и отправился в больницу. Представьте, что кто-то попросит врача или медсестру присмотреть за ним получше — и обещает дать денег. Для нас это абсолютно невозможно. Это коррупция, криминальное действие. Или еще пример. На Рождество сотрудникам компаний дарят подарки. Так вот, в Швеции нельзя принять подарок, стоящий больше 500 рублей на ваши деньги. Поэтому, вы понимаете, мне не приходится говорить со своими менеджерами о коррупции. Но даже и с экономической точки зрения взятки — неэффективный способ решать проблемы. Один раз вы дадите взятку — и все сразу же об этом узнают. Затем они будут проверять, сколько можно из вас вымогать, а потом вы заплачете и убежите домой. Заплатишь им рубль — и ты потерян навсегда.

— В книге вы рассказываете, как не могли получить необходимые разрешительные документы от руководства Московской области. А потом вы сделали пожертвование на развитие детского спорта, и все изменилось. Это не коррупция?

— О, нет, это совсем другое дело. В некоторые магазины IKEA приходит больше 55 млн посетителей в год. Ни один торговый центр в мире не принимает столько посетителей. Представьте, сколько это людей, машин, какая инфраструктура. Сколько людей клянут нас, пытаясь выехать из Шереметьево! Поэтому, планируя открытие нового магазина, мы всегда обсуждаем инфраструктуру вроде мостов и дорог. И вместе с этим обсуждаем социальные проекты — не только в России, но и в Италии и во Франции. Например, к нам пришел как-то директор школы и рассказал, что в школе нет системы пожаротушения, и я предложил мэру заплатить за нее. Это нормальное поведение IKEA и любой другой компании. В конце концов история с детским спортом не была коррупционной, потому что я обещал сделать пожертвование задолго до возникновения проблем.

— Работая в России, вы часто встречались с нечистыми на руку чиновниками. Вы не думали сдать их милиции?

— Нет, никогда.

— А почему?

— Знаете, это хороший вопрос, на который я не могу дать простого ответа.

— Один из наших читателей сообщает, что ему известно о фактах взятия откатов сотрудниками IKEA. Он не называет имен, к сожалению.

— Ни одна компания не может гарантировать отсутствия идиотов среди своих сотрудников. Но одно могу сказать точно: если IKEA узнает о таких вещах, она ведет себя очень жестко. Компания не только увольняет проворовавшихся сотрудников, но и уведомляет полицию.

— Расскажите о первых шагах IKEA в России.

— Вначале я ходил по кабинетам и говорил, что мне надо получить землю, чтобы построить магазин и продавать мебель. На меня задумчиво смотрели и говорили: мебель? У нас тут вообще-то большой бизнес, а вы хотите стулья продавать. Но наступил август 1998 года, и те же люди стали мне перезванивать: мы можем возобновить переговоры о мебели? После 1998 года я собрал лучшую команду, с какой мне приходилось когда-либо работать, в IKEA или где-то еще. Они только выпускались из университетов, хотели работать, а пойти было некуда.

— Как вам пришла в голову идея писать книгу? Тогда вы уже думали уйти из компании?

— Работать в IKEA в 2000-х было не очень просто. Я западный человек, я привык вести переговоры, скажем так, логически. А здесь все было не так. Один из моих советников говорил мне после переговоров: ты был слишком логичен. Мне давали множество советов, слишком много для моей бедной головы. Иногда по ночам я просыпался и садился писать. Просто для того, чтобы структурировать происходящее, понять, что происходит. А потом уже жена сказала мне: «Леннарт, ты должен написать эту книгу для наших дочерей, чтобы объяснить им, зачем мы жили в этой загадочной стране». Ощущение, что я пишу книгу, помогало вести бизнес. Вот, например, я встречался с мэром и он жал мне руки и говорил: «Конечно, договорились, все по плану». А через неделю он позвал меня поговорить и долго объяснял, почему обещания, данные на прошлой неделе, больше недействительны. Прежде я сказал бы: «Все, хватит, я пойду куда-нибудь еще». А теперь — как писателю — мне было интересно вести эти разговоры, потому что я мог вставить их в книгу. Я стал внимательнее относиться к людям, говорить им: «Объясните-ка подробнее…»

— В компании не очень хорошо приняли книгу?

— История такова. Когда рукопись была готова, я приехал к [основателю IKEA Ингвару] Кампраду. По делам. Перед отъездом я сказал: «Ингвар, ты должен прочитать мою книгу». «Какую книгу?» — спросил он. Через некоторое время он позвонил моей жене и сказал, что ему очень понравилась книга. Он хотел ее перевести на все языки и раздать работникам IKEA. Но я сказал: «Нет, это моя книга, я сам ее опубликую». Вскоре Кампрад позвонил еще раз. Он показал кому-то текст, и ему сказали, что публикация книги навредит компании — бизнес в России могут закрыть. Я долго думал над этим — меньше всего мне хотелось навредить IKEA. В конце концов я позвонил Кампраду и сказал ему, что я принял решение и публикую книгу в Швеции.

— Что сказал Кампрад после публикации?

— Первый раз он сказал мне, что он хотел бы изменить кое-что в книге, несколько деталей. Во второй раз передал, что мою книгу обсуждали на правлении IKEA и решили, что она не очень хороша для компании. Но затем добавил, что персонально, как частное лицо, он хотел бы купить много копий и раздавать их сотрудникам. Но проблема в том, что он не частное лицо.

— IKEA продает франшизы?

— Да, у нас есть франшизы во многих странах. Например, в Израиле, арабских странах и Исландии. Самостоятельно мы строим магазины только в самых важных регионах — Северной Америке, Европе, Китае и Японии. В России IKEA уже есть, так что здесь франшизы быть не может. Но даже если мы открываем франшизы, то контролируем все до деталей. Нельзя изменять цены, названия товаров, пространство магазина. Нельзя менять ничего — все должно быть в точности как у нас.

— Почему IKEA все продает сама и не дает другим это делать?

— Знаете, мэр Москвы тоже спрашивал об этом. Ведь он знает все обо всем! В частности, он лучше всех знает, как делать бизнес IKEA. Он сказал мне: «Зачем вам строить магазины? Почему не воспользоваться чужими? Так вы заработаете больше». Ему очень нравилось Metro, и он предложил нам сделать магазин как Metro. Я поблагодарил его за совет и обещал подумать над этим. Но этого, естественно, никогда-никогда не произойдет. IKEA не будет продавать свою мебель по-другому.

— Один из наших читателей жалуется, что фрикадельки в российских магазинах IKEA не так вкусны, как в Милане.

— Он прав.

— А почему?

— В некоторые страны вообще нельзя импортировать фарш, в другие — очень сложно. В любом случае импорт мяса — целое дело. Обычно мы производим фрикадельки на месте. Поэтому они и различаются.

— Каковы были главные риски в России?

— Ну, конечно, российское правительство может закрыть IKEA, если им что-то не понравится. Но она им очень нравится! Так что я не вижу особых рисков. Если вы будете настаивать на серьезном ответе, я бы сказал про суды. Законодательство в России не так уж и плохо, но вот суды…

— Какую страну, где присутствует IKEA, можно сравнить по уровню забюрократизованности с Россией?

— Из тех стран, где я работал, могу выделить Италию. Не так жестко, конечно, как в России, но близко к тому.

— Сразу несколько читателей интересуются: насколько трудно стать поставщиком IKEA?

— Смешной вопрос. IKEA отчаянно ищет поставщиков в России. Когда я сюда приехал, у меня было две задачи — открыть наши магазины и найти поставщиков. Кампрад считал вторую задачу куда более важной. Сегодня 30% того, что мы продаем в России, делается здесь же. Сделанные в России предметы продаются по всему миру. Если вы хотите стать поставщиком — просто приходите и покажите, что вы делаете. Если цена и качество в порядке — вы станете поставщиком.

— Насколько престижно работать в России, если вы сотрудник западной компании?

— В IKEA гораздо больше хороших сотрудников, желающих работать в России, чем свободных мест в российском офисе. Не знаю, связано ли это с карьерой. Вероятно, да.

— В каком русском регионе было труднее всего? Коротко, если можно.

— Самара.

— Самое запоминающееся воспоминание из вашего детства.

— Я был очень упрямый. Когда я не мог получить желаемое — садился и ждал, пока не получал. Так вспоминают родители.

— Вы никогда не думали открыть собственный бизнес?

— Нет, я слишком стар, ленив и глуп.

— Ваш дом обставлен мебелью из IKEA?

— В Швеции да. У нас есть старая мебель, перешедшая по наследству, но 70% — из IKEA.

— Зачитываем вопрос целиком. «В IKEA все сделано с большим уважением к покупателю, к его потребностям, с уважением к его времени, к его кошельку, к его квартире. Г-н Дальгрен, а что можем мы, покупатели, сделать для вашего магазина? Надежда Н.»

— Хороший вопрос, я даже не знаю, что сказать. Что покупатели могут сделать? Если бы вы спросили, воруют ли покупатели, должен сказать: по статистике, в России воруют меньше, чем в большинстве других стран присутствия. Я знаю, где воруют больше всего, но не скажу.

— Почему цены в российской IKEA выше, чем в других странах?

— Я не работаю на IKEA и не могу комментировать. Но лично я очень разочарован. И с ходу могу предложить только одно разумное объяснение — пошлины. Большая часть ассортимента ввозится в Россию из-за границы. Пошлины так высоки, что на многих импортируемых товарах IKEA не зарабатывает ни рубля. Но будьте уверены: те предметы, которые сделаны в России, стоят здесь меньше, чем где-либо еще.

— IKEA когда-нибудь хотела заняться малоэтажным строительством?

— Я мечтал об этом. Я исследовал тему, и мне казалось, на это был бы спрос. Мы всерьез думали построить несколько поселков — с домами, инфраструктурой, детским садом. Но мы уже инвестировали в Россию столько денег, что у нас просто не оставалось средств.