Вроде бы ничего не произошло: сначала Дмитрий Медведев, потом Владимир Путин вновь заявили, что размышляют о выборах 2012 года. Все уже об этом устали слушать, думать и готовы махнуть рукой. Зря. На самом деле в отшлифованной российской политике случилась значительная коллизия.
Итак, ход белых. Медведев вдруг делает резкое заявление — даже несколько сразу. Во-первых, он останавливается буквально в полушаге от выдвижения своей кандидатуры: он не просто этого не исключает, но «решение будет принято, причем в достаточно уже короткой перспективе». Во-вторых, из его слов следует, что решение он будет принимать не по итогам консультаций с Путиным, как это всегда звучало раньше, а сам, опираясь «на существующую социальную ситуацию, на существующий расклад политических предпочтений и, самое главное, на отношение людей».
В-третьих и в главных: «стилистические разногласия» с Путиным вдруг стали сущностными. Еще год назад Медведев говорил так: «Мы с Путиным представляем одну и ту же политическую силу, мы с ним придерживаемся близких подходов вообще к развитию страны». А теперь так: «Мы просто, может быть, по-разному видим методы и способы достижения этого процветания. Но это и есть демократия, это и есть конкуренция».
Почувствуйте разницу. Разве это единомышленники? Это соперники. Примерно в таком духе отзываются друг о друге на выборах лейбористы и консерваторы, демократы и республиканцы. Была одна политическая сила – стало две. Тандем разделился на два отдельных велосипеда.
Почему Медведев вдруг играет на опережение? Ведь очевидно, что этот ход не был согласован с Путиным. Зачем президент нагнетает напряжение там, где он как минимум не вполне контролирует ситуацию? Вероятно, побеждает понимание, что время — деньги, и обострение — сегодня лучшая тактика. При желании в его заявлении можно разглядеть и предупреждение: ведь есть возможность пойти до конца. Это же так просто — два слова, и все. Как игнорировать объявленное президентом желание баллотироваться на второй срок?
Впрочем, партнер не из пугливых. На следующий день ход черных обставлен в лучших традициях чекистской разводки: понадобилось три уточнения, чтобы премьер понял, о чем его спрашивают на брифинге, собранном ради этого единственного вопроса. Понятно зачем: демонстрация невнимания — это демонстрация контроля. Сам ответ жесткий: «Суета вокруг выборов не способствует нормальной организации работы». Смысл ясен: решение еще не принято. А если принято, то не объявлено. А раз не объявлено, то хватит хлопать по корпусу крыльями. Это даже не ответ — это отповедь.
Понятно, у кого ключи от 2012 года. Это не секрет, и ни у кого нет иллюзий. В России не будет президентских выборов. И прямая, открытая конкуренция Путина и Медведева (а об этом говорят все чаще) абсолютно исключена. Почему? Смотри правило номер один, велит известная офисная шутка. И это абсолютно ясно следует из дискуссии, за которой мы все только что наблюдали. Вопросы власти — настоящей власти — в России не решаются голосованиями. Можно даже сказать, что они вообще не решаются, а представляют собой известную данность.
Ведь если вдуматься, в чем смысл этих слов, что суета повредит работе? Чем повредит? Как? Вот Барак Обама уже объявил себя кандидатом, но его администрация не погрязла в склоках и не перестала работать. Почему прояснение картины с президентскими выборами приравнивается к «сбою в управлении страной»? Притом что, заметим, на самом деле все ровно наоборот: и бегство капитала, и отсутствие инвестиций, и аппаратный паралич в ведомствах и правительстве — все это прямо связано с отсутствием понимания расклада после 2012 года.
Медведев говорит нечто прямо противоположное: остается меньше года, решать надо быстро. У него есть предвыборная программа: «Мой курс — это модернизация экономики и модернизация политической жизни». Этим планам можно не верить. Цена нынешней модернизации известна: ее смысл в том, чтобы все осталось по-прежнему. Но все же это предвыборный лозунг, предложение повестки дня, имитация сколько-нибудь цивилизованной политики. Вот Владимир Путин тоже думает, не стать ли ему президентом. Каково его видение будущего? Что нам об этом известно кроме того, что оно, судя по всему, ничем не отличается от настоящего?
Но все это важно, если считать, что у выборов есть хоть какой-нибудь смысл, кроме технического. Можно думать о выборах как о дискуссии, о столкновении позиций, об определении курса. Об этом можно фантазировать. А можно представить себе узкий коридор, а в конце коридора еще более узкую дверь. Вдвоем в нее пройти невозможно — кто-то должен быть первым. Обоим шагающим, наверное, важно понимать, в какой момент произойдет этот решающий толчок в плечо, но кому это интересно, кроме них двоих? Ведь известно, и у кого ключи от двери, и что за дверью — продолжение коридора.