Русская международная школа: российское образование за рубежом

Сегодня программа реализуется в Узбекистане, Турции, Китае. В ближайших планах — выход на рынок Кипра, стран Балканского региона, Африки, Латинской и Северной Америки. Руководитель РМШ, советник Ректора МГИМО и автор платформы IBLS Роман Котов рассказал о проекте.

— В чем суть вашего проекта?

— За границей крайне мало русских школ. Детям, которые хотят получить российское образование и российский аттестат, просто некуда идти. Да, есть школы при посольствах, но они рассчитаны на сотрудников дипломатического корпуса и физически не могут принять всех желающих. И вот мы в ректорате МГИМО подумали, что было бы естественно развивать свой педагогический кластер в международном контексте. Так при поддержке ректора родился проект РМШ.

Подобную задачу стремятся решать и другие страны. Наиболее известная международная сеть представлена Агентством по французскому образованию за рубежом, AEFE (Agence pour l’Enseignement Français à l’Étranger), которое управляет более чем 500 школами в 140 странах мира. Есть и другие примеры.

Первая школа сети РМШ была открыта в Ташкенте, где находится филиал МГИМО в Узбекистане. В Ташкенте удалось создать полноценную программу двойного аттестата. В стране многое сохранилось от советской системы образования, учебники построены по тем же принципам, что и у нас. Это позволило нам синхронизировать учебные планы в Лицее в Ташкенте так, чтобы выпускники могли получить сразу два аттестата: российский и узбекский. Практика двойных дипломов характерна для высшего образования, в Узбекистане же мы впервые смогли воплотить ее на уровне школы.

В Узбекистане очень высокий спрос на российское среднее образование, мы выпускаем около ста человек в год. Но пока это уникальный случай.

— Возможна ли подобная модель в других странах?

— Модель, когда дети-иностранцы получают российский аттестат наряду с аттестатом своей страны, может быть реализована в странах с близкой нам системой образования, скажем в государствах Средней Азии. В Турции же, например, мы пока отказались от этой идеи. Трудно выработать совместный учебный план из-за лингвистических сложностей и разной продолжительности обучения: у нас она 11 лет, а в Турции — 12. Так что, за исключением Лицея в Ташкенте, РМШ — это в первую очередь образование для наших соотечественников.

— Насколько популярны ваши школы?

— Мы не гонимся за количеством учеников. Для РМШ важен сам факт представленности, чтобы ребенок мог пройти российскую государственную итоговую аттестацию, даже если он единственный русский школьник в этой стране. Для нас важен вопрос географии и амбиций — можем ли мы, например, претендовать на то, что в РМШ будут учиться не только соотечественники, но и граждане тех государств, в которых мы работаем.

— Каким образом возможно охватить все страны?

— Мы решаем эту задачу при помощи очно-заочной формы обучения. К счастью, российский закон об образовании такое позволяет.

Все наши дети — и в России, и за рубежом — учатся на единой онлайн-платформе IBLS, разработанной нашим партнером. Сейчас на ней зарегистрировано больше 10 000 школьников. Особенность проекта в том, что ученики регулярно приезжают на очные сессии в города присутствия РМШ. Например, в Турции мы два-три раза в год проводим очные сессии в Стамбуле. То есть не дети летят в Россию, а учителя прилетают к ученикам в Стамбул, и в нашей школе в течение семи — десяти дней проходит очная сессия. Затем общение с учителем снова переходит в онлайн-формат.

Мне кажется, это наиболее перспективная форма образования. Мы и в России реализуем такие программы: дети обучаются на платформе, а потом приезжают в нашу московскую школу «Олимп-плюс» на очные сессии. Новая модель требует от педагога новых компетенций, поэтому очень важна связка университет — школа. Именно университет, в нашем случае МГИМО, может подготовить преподавателей-магистров с навыками, необходимыми для работы в новом формате.

Скоро у нас пройдет финал первого конкурса «Учитель МГИМО», с его помощью мы будем отбирать специалистов для нашей очно-заочной модели. Особенность в том, что мы не забираем учителей из регионов, а даем им возможность, оставаясь дома, работать онлайн в сети РМШ и время от времени на семь — десять дней выезжать с коллегами в другую страну на очные сессии. Для учителя это новый опыт, более разнообразная профессиональная жизнь и развитие международных компетенций, ведь он работает в разных культурных средах.

— В каких странах уже представлена система РМШ?

— В Турции, где мы открыли пункт приема экзаменов, в этом году состоялся второй выпуск. Следующее направление — Китай: в этом году был первый набор на юге страны, в городе Гуаньчжоу. Ведем переговоры с Кипром, Сербией. В следующем году планируем начать работу с Аргентиной. В сотрудничестве с Русской православной церковью развиваем африканское направление. В Венесуэле возник необычный для нас запрос на спортивную школу.

Везде есть русскоязычные ребята, которым нужно российское образование. И основная задача РМШ — быть представленными в как можно большем количестве стран, даже там, где таких детей очень мало.

Я бы отдельно выделил B2B-сегмент. Мы сотрудничаем с Росатомом на строительстве атомной станции «Аккую» в Турции, а также в Иране и Бангладеш. В Турции работает несколько десятков тысяч наших соотечественников, и для их детей создана школа, которую мы сопровождаем. Очевидно, что у бизнеса есть потребность в РМШ. Дети сотрудников российских предприятий за рубежом должны получать качественное образование, где бы семья ни находилась.

— В чем принципиальное отличие российской системы образования, если рассматривать ее вне контекста языка?

— Российское среднее образование — это в первую очередь очень сильные предметные компетенции. Кроме того, отличается содержание предметов. Например, в европейских школах философию и этику преподают как самостоятельные дисциплины, а в российской системе общего образования мы работаем с аналогичными темами на уроках литературы, которые выходят далеко за рамки простого изучения стилистических приемов. Поэтому мне, например, кажется, что российские выпускники должны быть сильны во взаимодействии с искусственным интеллектом: мы лучше умеем формулировать и критически воспринимать текст. Эта критическая рефлексия прививается в том числе через школьное образование.

— Насколько конкурентоспособны выпускники российских школ?

— Наши выпускники, на мой взгляд, сильнее европейских ровесников хотя бы потому, что раньше начинают серьезно учиться. Если они учатся хорошо, то оказываются на голову выше. Оборотная сторона этих успехов — возможное «потерянное детство». Но, если семья такой выбор сделала, ребенок будет сильнее европейских сверстников. А дальше бывает по-разному. Я сужу по нашим учащимся. Если сильный, но внутренне перегоревший ребенок приезжает в зарубежный университет, то на длинной дистанции он проигрывает. Его ровесники, хоть и не вкалывали в детстве, сохранили ресурс, который помогает им догнать и перегнать сильных соперников. Но если наш студент мотивирован и продолжает трудиться, он будет вне конкуренции.