Кризис не привел к фрагментации европейского финансового рынка. Главная угроза — отгораживание ЕС от остального мира
В 2000-х в Европейском Союзе прошла масштабная реформа финансового регулирования. Перед кризисом ЕС далеко продвинулся на пути к созданию единого рынка финансовых услуг, игроки которого ранее были замкнуты в рамках национальных границ. В Центральной и Восточной Европе большинство банков были приобретены западноевропейскими финансовыми группами. Оптовые операции все больше концентрировались в Лондоне, что привело к относительному упадку финансовых центров на континенте, прежде всего Парижа и Франкфурта.
Общеэкономический эффект этих изменений с трудом поддается оценке, но, вероятнее всего, он был положительным. Прежде всего интеграция позволила создать внушительные кредитные потоки, которые стали топливом для стремительного догоняющего роста в новых членах Союза, — это неоднократно подчеркивалось в отчетах Европейского банка реконструкции и развития.
С точки зрения экономической политики главным инструментом финансовой интеграции была либерализация. Устанавливаемые регуляторами входные барьеры вроде монопольного положения национальных бирж были устранены. Антимонопольные органы Еврокомиссии противодействовали стремлению национальных властей препятствовать слияниям и поглощениям по соображениям национальной принадлежности компаний.
Все это проходило на фоне поразительного консенсуса по всему политическому спектру — как внутри стран-членов, так и на уровне Европейского парламента. Не обошлось, конечно, и без лоббизма со стороны финансовой индустрии. Однако есть основания полагать, что главным фактором была разделяемая всеми политическая цель построения единого рынка, и единственным действенным инструментом для ее достижения была либерализация, поскольку члены ЕС были не готовы к созданию регуляторов на федеральном, общеевропейском уровне и тем более к делегированию им серьезных полномочий.
Кризис все изменил. Он вывел на передний план задачи, которые не были в числе приоритетов в предыдущий период, и прежде всего задачу финансовой стабильности. Новым императивом стали государственное вмешательство и «ререгулирование». Поскольку основные ресурсы — надзорные полномочия и средства налогоплательщиков — остались сосредоточенными на национальном уровне, выросла вероятность фрагментации европейского финансового рынка на национальные сегменты или отмены интеграционных инициатив, реализованных ранее.
Суть проблемы заключается в том, что для поддержания трансграничной интеграции необходимо реформировать политические структуры, передав больше полномочий на уровень Евросоюза. Главный финансовый регулятор Британии Адер Тернер в прошлом году хлестко сформулировал возникшую дилемму: для поддержания финансовой стабильности «нам необходимо или больше Европы, или меньше Европы», чем сейчас. И основная масса политиков, по всей видимости, сделала выбор в пользу второго варианта — сохранения единого рынка. Отсюда принятое в прошлом году беспрецедентное решение о создании в ЕС наднациональных финансовых регуляторов, пусть законодательные меры для этого еще не сформулированы окончательно.
Но это только часть более широкого сюжета. Мода на восстановление регулирования угрожает подорвать финансовую интеграцию не только внутри ЕС, но и между ЕС и остальным миром. Пытаясь предотвратить воссоздание внутренних барьеров, политики могут не обратить внимания на появление внешних. Регулятивные инициативы Евросоюза могут создать новые препятствия на пути к финансовой интеграции в глобальном масштабе.
И это не преувеличение. Введенные в ЕС нормы деятельности рейтинговых агентств угрожают подорвать глобальный подход к их регулированию. Проекты новых правил работы хедж-фондов и фондов прямых инвестиций подразумевают фактически ограничение доступа на европейский рынок фондов, управляемых из-за пределов ЕС. Для регулирования деривативов Еврокомиссия настаивает на необходимости создать отдельные клиринговые палаты по обеим сторонам Атлантического океана, что может привести к частичной дезинтеграции этих рынков. Каждая из этих мер — вне зависимости от их прочих достоинств — работает на фрагментацию глобального финансового рынка, пусть это даже не более чем побочный эффект.
Схожим образом в ЕС возрастает недоверие к глобальным финансовым правилам и стандартам. Сыграв ключевую роль в продвижении международных стандартов финансовой отчетности, Брюссель недавно предпринял попытку частично поставить их содержание под свой контроль и тем самым поставил под удар все предприятие. Будучи традиционными поборниками глобальных норм достаточности банковского капитала, европейцы ясно дали понять, что они не в восторге от последних предложений Базельского комитета по банковскому надзору.
В этом европейцы совершенно не уникальны. США нередко принимают регулятивные нормы в одностороннем порядке. Последний пример — так называемое правило Волкера, предполагающее отделение банковского бизнеса от бизнеса по управлению активами. Что же касается ЕС, то, сфокусировавшись на внутренней целостности, его руководители, похоже, перестали задумываться о побочных эффектах своих инициатив. На саммитах «большой двадцатки» европейские лидеры по-прежнему призывают американских и азиатских лидеров к гармонизации международного регулирования. Но их звучная риторика внушает все меньше доверия.
Автор — сотрудник исследовательского центра Bruegel, приглашенный исследователь Peterson Institute for International Economics