Правительство Рузвельта затянуло выход экономики США из депрессии, дав слишком большую власть профсоюзам
Перед правительствами всего мира стоит вопрос: когда переходить от антикризисной политики наращивания бюджетного дефицита к политике, нацеленной на его сокращение? Минувшим летом профессор Алан Блайндер, бывший заместитель председателя Федеральной резервной системы (ФРС), и председатель экономического совета при президенте Кристина Ромер предостерегли ФРС и Конгресс от уменьшения кредитной экспансии и бюджетного стимулирования до тех пор, пока восстановление экономики не будет идти полным ходом.
Оба исследователя апеллируют к опыту Великой депрессии. По их мнению, рецессия 1937-1938 годов была вызвана двумя ошибками: ужесточением денежной политики путем повышения нормы резервирования и сокращением государственных расходов.
Мои исследования указывают на то, что ФРС и государственные расходы — не главные виновники рецессии 1937-1938 годов. Сокращение расходов было недостаточно большим, чтобы объяснить рецессию. Экономика тогда значительно просела: промышленное производство снизилось между серединой 1937-го и серединой 1938 года почти на 30%, а реальный ВВП уменьшился в 1937-1938 годах на 3,5%, или $3,2 млрд.
На самом деле государственные расходы даже выросли в 1936-1938 годах. Вслед за сокращением на $600 млн в 1937 году расходы были увеличены на $1 млрд в 1938-м. Но даже если игнорировать рост расходов в 1938 году, снижение на $600 миллионов не может объяснить сокращение ВВП на $3,2 млрд, не говоря уж о 30-процентном снижении промпроизводства.
Что касается кредитной политики, то нормы резервирования были наполовину повышены больше чем за год до начала спада. Более того, в ту рецессию не наблюдалось явлений, сопровождающих спад, вызванный сокращением предложения кредита: ставки по кредитам и доля кредитов в ВВП оставались на прежнем уровне, а спрэды между доходностью рискованных бумаг и гособлигаций начали расти только в разгар рецессии.
Но самый, вероятно, важный аргумент состоит в том, что рецессия 1937-1938 годов ударила по промышленности гораздо сильнее, чем по сельскому хозяйству. Учитывая, что сельское хозяйство в то время было особенно чувствительно к условиям кредитования и спросу, фермеры, согласно Ромер и Блайндеру, должны были бы пострадать не меньше, а то и сильнее, чем промышленники. Чтобы понять рецессию 1937-1938 годов, надо понять, почему занятость в промышленности сократилась гораздо больше, чем в сельском хозяйстве.
Мы вместе с Харольдом Коулом из Пенсильванского университета предлагаем совсем другую причину рецессии. Наша версия объясняет и момент ее наступления, и глубину, а также тот факт, что промышленность пострадала больше сельского хозяйства. Что же это за причина? Существенные перемены в государственной политике на рынке труда, которые увеличили власть профсоюзов и привели к значительному росту зарплат в промышленности по сравнению с производительностью труда.
В 1930-е годы многие политики, включая президента Рузвельта, придерживались «доктрины высоких зарплат», гласившей, что без существенного повышения зарплат не достичь восстановления экономики.
Действительно, высокие зарплаты и экономическое процветание связаны, но современный экономисты интерпретируют эту связь в том смысле, что к росту зарплат и уровня жизни ведет повышение производительности, а не наоборот. И это значит, что повышение зарплат, опережающее рост производительности труда, ведет к безработице и снижению производства, а не к увеличению занятости и росту производства, как надеялись политики 1930-х годов.
Рузвельту действительно удалось увеличить зарплаты благодаря закону о восстановлении национальной экономики (NIRA, 1933), разрешившему производителям вступать в сговоры при условии, что они существенно повышали зарплаты рабочим. Правительство одобряло «кодексы добросовестной конкуренции» при условии, что в них содержался график повышения зарплат занятых в отрасли. Цены на промышленные товары и зарплаты после принятия этого закона резко подскочили. Но даже после того как Верховный суд признал NIRA незаконным, администрация продолжила проводить курс на поддержание высоких зарплат. В 1935 году был принят закон о трудовых отношениях (NLRA), который не только давал право работникам заключать коллективные договоры, но и почти не ограничивал методы проведения стачек. Это свойство NLRA давало рабочим куда лучшие переговорные позиции, чем они имеют сейчас, и очень сильно повлияло на рынок труда (до тех пор, пока в 1946 году не вступил в силу закон Тафта — Хартли). Рабочие проводили сидячие забастовки, физически препятствуя работе фабрик. В конце 1936-го и в 1937 году такие забастовки были успешно применены против General Motors, в 1937-м угроза забастовки заставила пойти на уступки US Steel. Членство в профсоюзах выросло в 1936-1938 годах в два раза — с 13% до почти 27% от числа занятых в промышленности.
С увеличением власти профсоюзов существенно выросли зарплаты.
Ко всему сказанному остается добавить, что средняя почасовая зарплата на производстве выросла в 1936-3198 годах почти на 10%, а в мае 1937-го она подскочила сразу в нескольких отраслях, как раз после того как Верховный суд подтвердил конституционность NLRA. Поскольку рост зарплат не сопровождался ростом производительности, издержки компаний существенно выросли.
Рост издержек не мог не привести к падению занятости и производства в промышленности. Спад начался в июне 1937 года, а количество отработанных часов в 1936-1938 годах сократилось на 13%. Занятость в сельском хозяйстве, напротив, выросла за тот же период на 2%, причем зарплаты там не обгоняли роста производительности труда.
Производство восстановилось во время Второй мировой войны. Это стало результатом значительного роста производительности, снизившего издержки на рабочую силу, и вмешательства Военного совета по труду, ограничившего рост зарплат. И хотя уровень юнионизации оставался высоким и в 1950-е годы, разрыв между зарплатами и производительностью труда в промышленности был значительно ниже, чем в 1930-е. Политика государства на рынке труда после войны не имела такого отрицательного эффекта на экономику, как в 1930-е годы.
Какие уроки мы можем извлечь из этого опыта? Можно верить или не верить в эффективность бюджетного стимулирования, но рецессия 1937-1938 годов была вызвана вовсе не сокращением государственных расходов.
Автор — профессор Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе