Санация и банкротство финансовых организаций: новые вызовы

Сессию «Санация и банкротство финансовых организаций» модерировал Андрей Яковлев, основатель и управляющий партнер юридической группы «Яковлев и Партнеры». Он сразу обозначил актуальность дискуссии. Примеров успешной санации финансовых учреждений не так много. Чаще встречаются кейсы спорной санации — это всегда тема для жаркой дискуссии. «Еще один важный момент — розыск и взыскание активов, похищенных из обанкроченных банков за рубежом. В нынешних обстоятельствах процесс взаимодействия с адвокатским сообществом недружественных стран, куда в основном и выводились активы, а также с правоохранительными органами этих государств вызывает массу вопросов», — отмечает Андрей Яковлев.

Есть вопросы

Алексей Станкевич, партнер Orchards, обозначил пять ключевых вопросов взыскания с контролирующих должника лиц (КДЛ) убытков, причиненных Банку РФ в процессе проведения им санации проблемного банка. Первый и основной вопрос касается правовой природы убытков: возникает нетипичная ситуация, при которой убытки взыскиваются Банком РФ в пользу проблемного банка, который фактически никаких убытков в ходе санации не понес. Второй вопрос также касается правовой природы названных убытков. Суды по-разному смотрят на возможность признания их упущенной выгодой. В деле МИБ, например, суд прямо называет взыскиваемую сумму упущенной выгодой, а в деле АТБ занимает прямо противоположную позицию. Следующий вопрос состоит в том, является ли размер взыскиваемых убытков императивным. Из буквального толкования закона исходит положительный ответ. 

При этом Станкевич обратил внимание на другие нерешенные вопросы: стоит ли применять указанную норму при недостаточности санации, например при недофинансировании; является ли норма о взыскании убытков при санации материальной или процессуальной и, соответственно, обладает ли обратной силой. Последний вопрос, обозначенный спикером, касается надлежащих ответчиков по заявленному иску, а именно будут ли признаваться КДЛ лица, входящие в состав исполнительного органа проблемного банка. Подходы судов в этом вопросе также различны.

По мнению партнера юридической фирмы «Рустам Курмаев и партнеры» Дмитрия Клеточкина, вопросы в ситуациях с санациями банков возникают из-за бесконтрольности Банка России и отсутствия судебной защиты от его деятельности. «Для меня, если честно, очень большой вопрос о взыскании убытков с менеджмента, когда менеджмент может сказать: «А я вас не просил санировать», — прокомментировал эксперт. По его мнению, процедура банкротства банка при отзыве лицензии выглядит более нормальной, чем санация, при которой банк продолжает работать дальше. «Суду, взыскивая убытки, все равно надо выяснять в первую очередь, вина каких конкретных лиц привела к конкретным убыткам. Потому что коммерческая деятельность основана на риске, и любой человек, который вносит свои денежные средства в тот или иной банк, обязан это понимать. Соответственно, если мы вместе рискуем, и клиент банка, и банк, мы должны пользоваться инструментом установления вины, как это происходит в ординарной процедуре банкротства», — уверен Дмитрий Клеточкин.

Сергей Учитель, партнер коллегии адвокатов Pen & Paper, видит проблему в статье 189.23 закона «О банкротстве», которая касается ответственности лиц, контролирующих кредитную организацию. «Во-первых, ее невозможно читать буквально, во-вторых, ее невозможно анализировать. Для того, чтобы правоприменители или юристы высказывали какие-то суждения, мы должны домысливать, а чем же руководствовался автор этой статьи и какими идеями он руководствовался при написании данной нормы, — говорит Сергей Учитель. — Первый вопрос, который стоит задать: а возможна ли в принципе такая ситуация, когда Центральный банк, будучи регулятором, на ежедневной основе осуществляет функцию надзора за финансовым рынком, сам принимает решение, кого санировать, а кого не санировать, и сам же потом определяет, какую сумму денежных средств необходимо «залить» в проблемный банк, и потом сам же взыскивает эту сумму с контролирующих должника лиц. На мой взгляд, сама конструкция данной нормы Закона о банкротстве является достаточно абсурдной». Неминуемо возникает вопрос и проверки законности и обоснованности принятия решения о санации как таковой, о наличии экономической обоснованности, считает эксперт.

Кто виноват

Алина Тарасова, партнер юридической группы «Яковлев и Партнеры», рассказала, что в 2020–2021 годах начала появляться судебная практика, которая формулировала более индивидуализированный подход к определению вины каждого конкретного лица в убытках банка. Необходимо поименно устанавливать вовлеченность каждого конкретного ответчика в совершение конкретных сделок применительно к каждой из них. Тот факт, что лица занимали одну и ту же должность в банке либо обладали одинаковым статусом контролирующего лица, еще не означает потенциальной тождественности выводов в отношении их вины. Изучению подлежат возражения каждого ответчика, общие выводы об их недобросовестности не допускаются. И само по себе наличие статуса контролирующего лица не является основанием для привлечения к субсидиарной ответственности.  

Также, по словам Тарасовой, Верховный суд сформулировал тезис о том, что ответчик, возражая против доводов истца, вправе ссылаться на правила защиты делового решения, а именно что он действовал разумно, добросовестно, в соответствии с внутрибанковскими правилами, например с системой принятия решений, основывался на заключении профильных департаментов. И как раз истец должен доказывать, что эти действия были неразумны и не обоснованы.

Перепарковка активов

В новых реалиях банкротство финансовых организаций ставит много новых вызовов. В частности, связанных с розыском активов в других юрисдикциях. 

Ирина Шоч, председатель коллегии адвокатов «Джи Ар Лигал», подняла тему добросовестности действий банкиров и практики расследования их преступлений. По опыту эксперта, в большинстве случаев вывод активов из банков на большие суммы в том числе за рубеж имеет заранее спланированный характер. Далее в иностранной юрисдикции банкиры стараются получить документ, подтверждающий законность «перепарковки» активов. В этом случае расследователям важно понять, в какую страну они выводились, чтобы доказать в зарубежном суде центр экономических интересов и понять, в какой юрисдикции необходимо возбуждать дело. Из-за текущих событий расследователи из России сталкиваются с проблемами в европейских странах по привлечению там фондирующих организаций, с получением виз, налоговой информации. Это используют лица, которые вывели активы, рассказывая, что сбежали из страны по политическим мотивам. «И сейчас мы прекрасно понимаем, что на текущий момент усложнилась ситуация с предоставлением информации, с розыском через Интерпол. Если раньше можно было напрямую обращаться в государство, в котором предполагается, что находится лицо, которое находится в розыске, сейчас это идет через секретариат Интерпола», — рассказывает эксперт. Розыск активов усложняет использование для вывода активов криптовалют, которые сложно отследить. «Лица, которые действуют недобросовестно, безусловно, изучают судебную практику и выискивают инструменты, которыми они будут защищаться в рамках той положительной практики, которая складывается для КДЛ, которые не были виновны в совершении вывода активов, — комментирует Ирина Шоч. — Если ранее активы выводились на членов семьи, то теперь круг расширился, пошли в ход телохранители, водители, повара, тренеры. И это осложняет процедуры доказывания». 

Кризис правовой инфраструктуры

Алексей Дудко, старший партнер, глава практики разрешения споров и расследований LEVEL Legal Services, обозначил, что в текущей ситуации «антиправо правит бал». Взыскания в пользу банков, попавших под санкции, могут быть заморожены до момента отмены санкций. Сколько они будут длиться — неизвестно, но их отмена не ожидается скоро. Можно говорить о серьезном кризисе правовой инфраструктуры, потому что основные элементы — юристы, детективы, фондеры, агенты, правоохранительные органы — не хотят заниматься Россией. «Не говоря уж о государственных органах — любая российская компания потенциально может быть токсичной. Это беспрецедентная ситуация для нас», — комментирует эксперт.

Ситуация создает серьезные проблемы клиентам в плане увеличения трансакционных издержек, необходимости адаптации проектных структур, требует создания нового «контура» консультантов, агентов, юристов, логистических звеньев, платежей, которые смогут поддержать правовую деятельность в новых условиях. «Предчувствую переток долговых требований из государственного санкционного сектора в несанкционный и в основном в негосударственный. С этой точки зрения, когда бизнесмены говорят о некой либерализации в наших условиях, в хорошем смысле, «приватизация» этих требований действительно неизбежна. В ином случае рынок огромного количества международных долговых требований не сможет работать», — говорит Алексей Дудко.

Текст подготовлен по материалам форума «Банкротства, реструктуризации, корпоративные конфликты: знаковые дела и судебные процессы в современной России» 

+ 18