После рекордного урожая 2022 года валовый сбор зерна в России в новом сезоне может составить около 124,5 млн т, заявил в марте на конференции «Российское растениеводство. Весна 2023» председатель комитета Торгово-промышленной палаты РФ по развитию агропромышленного комплекса Петр Чекмарев. Плановый уровень сбора, определенный Минсельхозом немного скромнее — 120 млн т. Этот показатель на 24% ниже прошлогодних, когда растениеводам удалось получить 157,7 млн т, что в свою очередь почти на 30% больше, чем годом раньше. Пшеницы при это было собрано 104,4 млн т — на 37,3% больше результата 2021 года. «Если хорошо отработаем, можно предположить, что урожай будет в пределах 120-125 млн т, но может быть и хуже», — уточнял Чекмарев.
При оценке возможного урожая нынешнего сезона независимый эксперт зернового рынка Александр Корбут считает возможным ориентироваться на предложенный Минсельхозом прогноз — 120-125 млн т зерна при 80-84 млн т пшеницы. «Сохранить среднегодовую высокую урожайность уже не удалось», — говорит собеседник Forbes. Основная причина — потеря озимых в 6-8% и более, вызванная дождливой погодой начала весны.
Традиционно озимые культуры демонстрируют более высокую урожайность по сравнению с яровыми, именно поэтому их состояние много значит для нового урожая. К началу марта 93% посевов находилось в хорошем и удовлетворительном состоянии, оценивает руководитель направления «Растениеводство» «Центра Агроаналитики» Рудольф Булавин. «В 2022 году был достигнут беспрецедентный рост урожайности до рекордных уровней. Он обусловлен не только ростом технологической оснащенности и увеличением объемов государственной поддержки, но во многом и погодными условиями, которые были близки к идеальным», — объясняет эксперт.
Есть и другие прогнозы. По оценке гендиректора Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрия Рылько, валовой сбор зерна в России в текущем году достигнет 131,5 млн т, из них 86 млн т придется на пшеницу. Гендиректор аналитической компании «ПроЗерно» Владимир Петриченко в марте оценивал урожай зерновых на уровне 127-128 млн т.
Обременяющие запасы
Целевой показатель Минсельхоза в 120 млн т сбора зерна должен обеспечить внутреннее потребление и экспорт. Внутреннее потребление зерна в России последние годы находится на уровне 80 млн т, а экспорт с 1 июля прошлого года (начало сельхозгода) по март текущего составил 40 млн т при целевом показателе Минсельхоза по вывозу зерна в 60 млн т. Несовпадение целевых и фактических показателей собеседники Forbes объясняют санкционным давлением. Уже в первой половине прошлого сезона экспортеры заявляли о проблемах с фрахтованием судов, страхованием грузов и проведением платежей, напоминает Корбут. В результате у сельхозпроизводителей образовались переходящие остатки зерна, которые вице-премьер Виктория Абрамченко оценивала в более 30 млн т.
Такие высокие запасы представляют серьезную угрозу для отечественного растениеводства в этом году, говорил Петр Чекмарев. Уникальные высокие переходящие запасы зерна демотивируют аграриев, рассуждает Владимир Петриченко. «Переходящие остатки зерна составляют примерно 30 млн т — больше среднегодовых показателей», — объясняет Рудольф Булавин. По его словам, поступление зерна нового урожая 2023 года будет стимулировать сельхозпроизводителей к увеличению предложения, что, с одной стороны, окажет понижающее давление на цены, а с другой — будет стимулировать поставки за рубеж, из-за чего, полагает Булавин, можно ожидать рекордных объемов экспорта в июле — августе.
«Мы зашли в сезон с рекордно высокими запасами зерновых, и это надо учитывать, данный фактор серьезно повлияет на ситуацию и у нас, и в мире», — считает Дмитрий Рылько. Как минимум это скажется на марже производителей зерна, которая и так оказалась под угрозой из-за роста цен на удобрения, запчасти, ГСМ и рабочую силу.
В конце марта Виктория Абрамченко говорила, что для поддержки сельхозпроизводителей, оказавшихся в высокими запасами на руках, интервенционный фонд зерна, через который государство скупает продукцию у аграриев, может быть увеличен с текущих 3 млн т до 10 млн т. «И к этой инициативе я отношусь позитивно, она изменила бы ситуацию на рынке», — комментирует Петриченко. Дмитрий Рылько же считает увеличение госфонда идеей хоть и хорошей, но обсуждаемой с опозданием — цены на зерно уже начали снижаться.
Собеседники Forbes отмечают, что в текущей геополитической ситуации прогнозировать объем экспорта крайне сложно. Но уже понятно, что он едва ли решит проблемы с запасами. Начало 2023 года было активным в плане продаж зерна за рубеж, и директор «СовЭкона» Андрей Сизов в марте не исключал возможности рекордного экспорта — 44 млн т пшеницы и 55 млн т зерна в целом. «Значительно ситуацию на рынке даже рекордные и близкие к рекордным объемы экспорта зерна во второй половине сезона не улучшат — вывозить надо было активнее с самого начала», — комментирует Андрей Сизов в беседе с Forbes.
Запасы зерна могут еще вырасти к концу года — чтобы они остались на том же уровне, что и в начале 2023-го, России потребуется отправить на экспорт 70 млн т зерна, рассуждает Владимир Петриченко: «Однако это крайне маловероятно, цифра в 46 млн т на экспорт звучит куда более реально». Таким образом, к концу сезона в стране останется 27 млн т запасов, оценивает Петриченко. Даже возросший по сравнению с сезоном 2021/22 экспорт «не разгрузит» внутренние объемы зерна, согласен Корбут.
Ощущение стагнации
Очень низкие цены на продукцию — самый серьезный вызов для аграриев в этом сезоне, это фактически вопрос целесообразности инвестиций, расширения площадей, сохранения уровня технологий, уверен Александр Корбут.
По данным «Совэкона», 29 марта цена одной тонны пшеницы 4-го класса была на отметке в 10 425 рублей, что на 38,4% дешевле, чем в то же время год назад, а пшеница 3-го класса стоила 11 550 рублей за тонну, что ниже аналогичного показателя 2022 года на 32,4%. На мировом рынке на 22 марта 2023 года цена тонны российской пшеницы установилась на уровне $279 — это самый низкий показатель с августа 2021 года.
На цены давят не только высокие запасы зерна, но и пошлины, введенные правительством изначально как раз для баланса внутренних и внешних цен на зерно, отмечает Рылько. Пошлины вводились для поддержания определенного баланса — не допустить, чтобы все зерно вывезли и продали по ценам, возможно, более выгодным, чем внутри страны, а также исключить чрезмерный рост цен на зерно в самой России. Сейчас же при ситуации, когда зерна много (о чем и свидетельствуют значительные переходящие запасы), а цены снижаются как внутри страны, так и на мировом рынке, любые ограничения приводят к недополученной прибыли аграриев.
Несмотря на оптимизм, подаренный высоким урожаем прошлого года, проблемы существовали, отмечает Корбут. Уже с этого сезона ощущается стагнация отрасли: «придавленные» пошлиной аграрии не получили маржу, с которой можно было бы обновить парк техники и закупить требуемое количество удобрений. Объемы вносимых минеральных удобрений под зерновыми сократились — и это после 10 лет роста, отмечает эксперт, ссылаясь на данные по сельхозорганизациям за 2022 год.
Пошлины, «съедающие» маржу сельхозпроизводителей, уже заставили их обратить внимание на иные культуры, например, зернобобовые и масличные (горох, нут, масличный лен) в противовес традиционным для России пшенице и ячменю. «Мы наблюдаем рост интереса к нишевым культурам, где отсутствует госрегулирование, — подтверждает Корбут. — Но переход на новую культуру — всегда процесс длительный. Плюс пшеница и ячмень — базовые культуры для России, для них есть ресурсы, те же семена отечественной селекции и производства, они технологически простые, и пока что можно упрощать технологию и применять меньше средств защиты и удобрения. Да, это будет давать меньший урожай, медленно и неотвратимо ситуация будет ухудшаться».
Традиционные риски
Среди других рисков Петр Чекмарев называл традиционные сложности в приобретении средств защиты растений и горюче-смазочных материалов (ГСМ) ввиду их дороговизны, а также растягивание весенних полевых и уборочных работ из-за дефицита кадров.
Данное утверждение кажется экспертам отрасли спорным. «Я не наблюдаю резкого роста цен на ГСМ, и ожидать их дефицита было бы странно», — отмечает Александр Корбут. В 2022 году в России рост цен на бензин при инфляции в 11,1% составил 0,6%, на дизель — 8,4%. По мнению Владимира Петриченко, ГСМ будут вполне доступны. А вот сильно подорожавшие сельхозтехника, запчасти к ней и удобрения как раз могут отразиться на результатах работы растениеводов. «Хотя пока и трудно предположить, насколько сильно», — говорит эксперт.
Из уже очевидных тенденций — сокращение озимых. «Как минимум поэтому рекордного урожая в 2023 году, скорее всего, не случится», — поясняет Петриченко. Произошедшее сокращение площадей под озимой пшеницей, заметное в первую очередь в центральных регионах, произошло преимущественно из-за погоды, как считает Рылько, — фактора наиболее труднопрогнозируемого и нестабильного.
У аграриев могут возникать сложности с сельхозтехникой, подтверждает Дмитрий Рылько, по некоторым отдельным позициям создалась еще не критическая, но близкая к ней ситуация. Закупки техники действительно радикально сократились, о чем сообщает Минсельхоз. Так, тракторов в прошлом году (по предварительным данным) было куплено 11 340 единиц (почти на 30% меньше, чем в 2021 году), зерноуборочных комбайнов — 4710 единиц (минус 40%).
Еще одна проблема — доступ к финансированию. Кредитование становится для аграриев не спасением, а новым риском, отмечают собеседники Forbes. И в целом объемы кредитования растениеводов, которые заявляются Минсельхозом и которые должны были помочь подготовиться к посевной, на самом деле не такие значительные, отмечает Корбут. В начале марта Минсельхоз заявлял об увеличении объема кредитования сезонных полевых работ в России на 18,6% по сравнению с прошлым годом, до 131,9 млрд рублей по состоянию на 1 марта. «Проблема в этом одна — кредиты надо возвращать, это не безвозмездные средства, поэтому их не все могут себе позволить, плюс растущая долговая нагрузка ограничивает дальнейшее развитие агропредприятий», — поясняет Корбут. Микросельхозперепись, указывает эксперт, показала, что льготные кредиты доступны лишь 30% крупных предприятий, 18% малых юридических лиц и 12% крестьянско-фермерских хозяйств.