Обвальный спрос и беспрецедентное сокращение добычи: что будет с нефтью в ближайшие годы

Кирилл Родионов Автор

За последние недели вышли три авторитетных прогноза развития нефтяного рынка — от британской компании BP, Организации стран — экспортеров нефти и Международного энергетического агентства. При всех различиях прогнозы сходятся в том, что спрос на нефть в Европе и Северной Америке больше не вернется к предкризисному уровню. Вероятнее всего, локомотивом рынка станет Индия, а среди отраслей — нефтехимический сектор, констатирует экономический обозреватель Кирилл Родионов

Осень выдалась богатой на долгосрочные прогнозы развития нефтяного рынка. В сентябре свой прогноз выпустила британская BP, в начале октября — Организация стран — экспортеров нефти (ОПЕК), а буквально на днях — Международное энергетическое агентство (МЭА). При первом взгляде на опубликованные обзоры нельзя не заметить очевидную, казалось бы, разницу в оценках перспектив глобального спроса: если в прогнозе ОПЕК пик потребления нефти приходится на 2040 год, то в базовом сценарии МЭА спрос практически перестает расти после 2030 года, а в инерционном сценарии BP, который называется Business as usual, наиболее мягком с точки зрения перехода к безуглеродной энергетике, — и вовсе после 2025-го.

Точка невозврата

Но даже при таком контрасте все три прогноза объединяет несколько сквозных тенденций, первая из них — сжатие спроса в развитом мире. Это касается как Европы и Северной Америки, где, исходя из инерционного сценария BP и базового прогноза МЭА, потребление нефти больше никогда не вернется на уровень, предшествующий пандемии COVID-19, так и стран ОЭСР в Азии и Океании (Японии и Южной Кореи, а также Австралии и Новой Зеландии), в которых спрос, по прогнозу ОПЕК, до 2025 года будет ежегодно сокращаться в среднем на 0,5%.

Ключевой причиной станет снижение спроса на транспорте, которое с 2019 по 2025 год достигнет 7% в США, 9% — в Европейском Союзе (ЕС) и 13% — в Японии, как следует из базового прогноза МЭА. Скажется и сокращение потребления в жилищном секторе и промышленности: в США — на 23% и 24% соответственно, а в ЕС — на 27% и 4% за тот же период. Схожие темпы падения в разбивке по секторам характерны и для инерционного сценария BP, согласно которому в 2025 году спрос на нефть в развитых странах будет на 5% ниже, чем в 2018-м.

Почему высоких цен на нефть больше не будет

Флагманская пересменка

К числу сквозных трендов относится и смена страны — лидера по темпам прироста нефтяного спроса. Долгое время таковым был Китай, увеличивавший потребление нефти в период с 1995 по 2018 год в среднем на 6,2% в год (против 5,3% у Индии и 1,4% по миру в целом, по оценке BP). Однако в ближайшие десятилетия лидером станет Индия. Правда, ОПЕК более оптимистична в том, насколько быстро индийские потребители будут наращивать спрос (на 6,3% в год до 2045 года), нежели МЭА (на 2,5% в год до 2040 года, исходя из базового сценария) и BP (на 2% в год до 2050 года, согласно инерционному сценарию). При этом МЭА и BP более консервативны и в оценке перспектив китайского спроса, прогнозируя его сокращение после 2030 года, в отличие от ОПЕК, заложившей в свой прогноз его нескончаемый прирост до 2045 года.

Перестановки внутри первой «двойки» быстрорастущих стран-потребителей связаны в первую очередь с различиями в динамике спроса со стороны индийского и китайского транспортного секторов: если в первом случае потребление будет ежегодно расти в среднем на 3,4% в период с 2019 по 2040 год, то во втором, по базовому прогнозу МЭА, лишь на 0,2%. Причина в том числе в более широком распространении электромобилей, по числу которых Китай в прошлом году более чем двукратно превосходил США (3,35 млн против 1,45 млн единиц, согласно данным МЭА). При этом в ближайшие двадцать лет Китай будет сокращать спрос на нефть в промышленности и жилищном секторе (на 1,4% и 2,6% в год соответственно), тогда как Индия, наоборот, будет его наращивать (на 1,3% и 1,7% в год, исходя из базового прогноза МЭА).

Единственным сектором китайской экономики, в котором потребление нефти будет устойчиво расти, останется нефтехимия (ежегодно в среднем на 2,4% в период с 2019 по 2040 год). Впрочем, то же самое касается и мира в целом: если в жилищном секторе в ближайшие два десятилетия глобальный спрос на нефть будет сокращаться на 1,1% в год, а на транспорте ежегодно расти на весьма скромные 0,3%, то в нефтехимии — на более внушительные 1,7% в год, в том числе из-за развития электронной торговли, подхлестывающей использование пластиковой упаковки. В этом основное отличие от ушедшего десятилетия, когда кумулятивный прирост спроса на нефть в глобальном транспортном секторе (на 18% с 2010 по 2019 год) был не в пример более стремительным, чем в нефтехимии (на 4% за тот же период, по оценке МЭА).

Фальстарт новых времен

Еще одним, пусть и менее долговременным отличием может стать расширение круга стран, вносящих ощутимый вклад в прирост добычи за пределами ОПЕК. С 2010 по 2019 год этот прирост более чем на 90% обеспечивали США, следует из данных BP, однако МЭА еще в мартовском среднесрочном прогнозе указывало, что в период до 2025 года доля Штатов составит «только» 55%. Судя по октябрьским проектировкам ОПЕК, она может оказаться еще меньшей: с 2019 по 2025 год добыча нефти и жидких углеводородов (ЖУВ) вырастет в США на 1,4 млн баррелей в сутки (б/с), следует из прогноза картеля, тогда как в Бразилии — сразу на 1,7 млн б/с, в основном за счет освоения месторождений на шельфе Атлантики (Бузиос, Сепия, Итапу и др.). Ощутимым будет и прирост добычи нефти и ЖУВ в Норвегии (на 0,8 млн б/с до 2025 года), где ровно год назад было введено в строй месторождение Йохан Свердруп, одно из крупнейших в Северном море.

Пейзаж после битвы: как кризис 2020 года подорвал российский сырьевой экспорт

На ближнем горизонте это наверняка осложнит жизнь странам ОПЕК, добыча которых даже по прогнозу самого картеля в 2025 году будет находиться почти на том же уровне, что и в 2019-м (чуть менее 34 млн б/с с учетом жидких углеводородов). Однако в долговременной перспективе для производителей нефти более насущной может стать не столько внутриотраслевая, сколько межтопливная конкуренция, под влиянием которой добыча углеводородов будет терять инвестиционную привлекательность. Именно такую угрозу обрисовывает МЭА в своем базовом сценарии, согласно которому с 2020 по 2030 год глобальный среднегодовой объем инвестиций в нефтегазовую отрасль будет лишь на 2% выше, чем в 2015-2019 годы ($800 млрд против $781 млрд в постоянных ценах), тогда как в возобновляемой энергетике за тот же период он увеличится сразу на 10% (с $310 млрд до $340 млрд), а в 2031-2040 годы — еще на 16% (до $396 млрд).

Собственно, эта угроза во многом уже реализовалась во время пандемии. По итогам 2020 года, согласно последнему специализированному прогнозу МЭА, инвестиции в добычу, переработку и транспортировку нефти сократятся по миру в целом на 31% (до $325 млрд против $470 в 2019-м), тогда как в развитие возобновляемой электроэнергетики — лишь на 10% (до $281 млрд).

Учитывая обвальный спад спроса вкупе с беспрецедентным сокращением добычи, «тестированием» отрицательных значений цены и фиксацией компаниями миллиардных убытков, сложно отделаться от ощущения, что нынешний год словно бы приоткрывает занавес будущего. В этом будущем нефть идет по проторенной дорожке угля, когда-то определявшего энергобаланс ведущих экономик мира, а ныне почти неотступно сдающего позиции.

Мнение автора может не совпадать с точкой зрения редакции