Нефти ничто не поможет: куда заведет экономику падение цен на углеводороды

Объявленные 12-13 апреля 2020 года странами ОПЕК + G20 намерения о сокращении добычи нефти, казалось бы, должны были развернуть динамику цен на мировом рынке к росту. Однако достаточно быстро стало ясно, что ожидаемого эффекта не получилось. И сразу поутихли разговоры о том, какую историческую ключевую роль сыграла Россия в новых договоренностях.

Действительно, какой уж эффект от новых соглашений и о какой теперь исторической роли России можно говорить, если в ходе торгов 21 апреля 2020 года июньские фьючерсы на нефть марки Brent опустились ниже $20 за баррель впервые с февраля 2002 года? Майские же фьючерсы на нефть марки WTI вообще достигли отрицательных показателей.

В такой ситуации вывод очевиден: апрельские договоренности ОПЕК+G20, на которые возлагались такие надежды, увы, не привели к желаемому результату. Так бывает: соглашения еще даже не начали реализовываться, а уже понятно, что результата не будет.

Теперь вопрос: а можно ли было действительно ожидать, что цены на нефть в результате нового соглашения станут расти? Вряд ли, думается, договаривающиеся стороны всерьез рассчитывали на то, что нынешние примерно $20 за баррель — это будет удовлетворяющая их цена. Нет, конечно, надеялись на отскок цен, притом значительный.

Но если абстрагироваться от разного рода хотелок, надо признать, что по-другому и не могло быть. Дело в том, что суммарные обязательства стран по сокращению добычи нефти все равно остаются значительно меньшими по сравнению с объемом падения спроса на нефть. Никакого восстановления баланса здесь не происходит. Судите сами: сокращение мирового спроса на нефть во втором квартале 2020 года составит примерно 25 млн баррелей в сутки. В то же время суммарное сокращение добычи ОПЕК + G20 должно составить в мае всего лишь 6,2 млн баррелей в сутки, а в июне — 10,9 млн баррелей в сутки. Представляете, какой дисбаланс?

Учтем и то (это очень важный момент), что, по оценке Фонда «Институт энергетики и финансов», к концу второго квартала все нефтехранилища будут заполнены полностью. Нефть будет просто некуда складывать (нефтетанкеры тоже уже почти забиты). Пополнение стратегических запасов нефти со стороны США и, возможно, ограниченного числа других стран только на очень короткий период снизит остроту этой проблемы.

Очевидно, что все это будет оказывать мощнейшее давление на мировые цены на нефть. Так что продержавшиеся какое-то время $30 за баррель нам еще покажутся очень хорошей ценой.

Россию нынешний уровень цен, безусловно, не устраивает, потому что в этом случае для выполнения только текущих бюджетных обязательств надо находить триллионы рублей. Они, конечно, есть в Фонде национального благосостояния (по состоянию на 21 апреля 2020 года — 12,9 трлн рублей), но его сейчас придется тратить и на антикризисные мероприятия в связи с коронавирусом.

Министр финансов Антон Силуанов уже заявил, что к концу 2020 года в ФНБ останется около 7 трлн рублей. Если принять во внимание, что ликвидная часть ФНБ сегодня составляет примерно 11 трлн рублей, то получится, что большая часть из этого объема (5,9 трлн рублей) будет потрачена уже в текущем году. А ведь это только первый год коронавирусного кризиса. Поэтому крайне оптимистичным представляется прогноз Минфина, что денег ФНБ хватит до 2024 года.

Самое плохое, что и перспектив восстановления прежнего уровня цен на нефть нет. Глубоко ошибочными представляются ожидания ОПЕК + G20, что спрос на нефть полностью восстановится уже к концу 2020 года. Собственно говоря, в этом была главная ошибка договаривающихся сторон: все исходили из того, что спрос восстановится, а этого не будет.

Во-первых, к концу текущего года нынешний коронавирусный кризис вряд ли закончится. Практикуемые карантинные мероприятия, пусть и в ограниченном виде, — это достаточно долгая история (нам ведь не обещают вакцину уже в этом году).

Во-вторых, и это главное: после коронавируса мировая экономика будет другой. Прежнего спроса на углеводородное сырье уже не будет. Нынешний кризис — мощнейший импульс для развития дистанционных форматов работы, что автоматически снижает спрос на нефтепродукты.

Переживаемый сегодня кризис — это еще и сильный стимул для развития интернет-торговли, для развития сервисов по доставке товаров на дом, и т. п. Это также снижает спрос на нефтепродукты.

Наконец, это и мощное развитие альтернативных источников энергии, потому что человечество, смею предположить, в мире «после коронавируса» будет с большей ответственностью относиться к сохранению природной среды.

По всем этим причинам цены на нефть в обозримой перспективе останутся низкими, и не надо тешить себя никакими иллюзиями на этот счет. Для России это крайне неприятный вывод. Двадцать лет разговоров о необходимости слезания с нефтяной иглы закончились тем, что, как свидетельствует Росстат, сырьевая направленность экономики только выросла. С 2010 по 2018 год доля добычи полезных ископаемых в структуре промышленного производства страны выросла примерно с 34% до почти 39%.

Так бывает: пришла беда — отворяй ворота. Такие низкие цены на нефть для нашей сырьевой экономики — это, конечно, большая беда. В этот коронавирусный кризис нефть, увы, нам не поможет.