«У нас практически безграничные возможности»: основатель сети DNS о бизнесе, Чичваркине, Галицком и «черной дыре» в Москве

— C чего началась история вашей компании?

— Это было очень давно. История заключается в том, что мне очень нравились компьютеры, я любил программировать. И через это, пытаясь добраться до какой-то более совершенной техники, оказалось, что это уже не наука, не образование, а бизнес. Так я попал в бизнес и потихонечку, достаточно неожиданно для самого себя, стал этим заниматься. Сначала это была сетевая интеграция, какие-то ещё программы писал. Постепенно оказалось, что розница интереснее, и затянуло. Случайно.

— Владивосток — криминальный город? Как вы пронесли вашу компанию через »лихие» 90-е?

— Я думаю, что это миф. Потому что времена, они, конечно, разные, но всегда есть свои нюансы. У меня нет воспоминаний о девяностых как о сплошном кошмаре, в котором надо было только убегать от бандитов. Ну да, конечно, было много нюансов. Но как раз я думаю, что такая специфика портового города заключается в том, что здесь лучше торговать, чем бегать с дубинкой. Достаточно быстро все сообразили, что заниматься бизнесом лучше, чем бандитствовать. И мне кажется, что сейчас Владивосток достаточно безопасный город. Когда я общался с южнокорейским консулом, узнал, что сейчас бум туризма из Южной Кореи во Владивостоке. И я познакомился со взглядом на город со стороны. Южнокорейцы воспринимают Владивосток как достаточно безопасный город, в который можно спокойно приехать одинокой кореянке, девушке молодой, и походить по городу, потусоваться без эксцессов.

— Вам в бизнесе, связанном с техникой, помогло, что здесь рядом Япония, Китай, Корея? 

— Я думаю, что нам помогла не близость к востоку, к азиатским странам, потому что на самом деле сейчас ещё как-то более-менее налаживается жизнь с точки зрения логистики, а особенно с точки зрения таможни. Долгие годы гораздо прямее всё было через Москву. Сейчас ситуация меняется, развиваются порты. Дальний Восток не очень развит, у нас практически всё можно улучшать. За что бы вы ни взялись, всё можно сделать лучше. Поэтому у предпринимателей возможности достаточно большие. И у нас есть своя определённая автономия, в центре страны у нас основной бизнес розничный. Во Владивостоке — головной офис. В центре России, Москва — это громадная «черная дыра», она высасывает все в округе, все деньги. А у нас своя вселенная. Тут можно быть и небольшому бизнесу. Глядишь, гравитация не раздавит. У нас есть какая-то своя культурная,  бизнес-самобытность, это однозначно плюс, который можно использовать.

— Ваши первые магазины открылись во Владивостоке. И получается, вы возили технику через таможню, которая была в Москве?

— Мы покупали в основном у московских дистрибьюторов. В Токио нет производителей. Все производители находятся в районе Гонконга и южнее. А до Гонконга нам лететь часов 5 на самолёте.

— Очень логистика сложная получается.

— Это тоже для нас был плюс, потому что если потренироваться в такой логистике и потренироваться так работать, то дальше, чем ты ближе к центральной части, где есть такая вещь, как фура, где можно быстро перевезти товар, нам становилось легче работать. Но главное, чтобы не раздавила гравитация от «черной дыры». Тогда всё нормально. Но со временем мы какую-то массу набрали, ещё как-то там летаем по орбите, не падаем.

— Как вам удалось сделать розничную сеть, более полутора тысяч магазинов, находясь далеко от центра страны? 

— Это на самом деле очень просто, расскажу два секрета. Первый секрет: открыть сеть магазинов — это просто. Сначала открываете один магазин, потом второй, и так — пока не остановитесь. А второй секрет заключается в том, что работа в провинции, особенно в дальних регионах, способствует формированию правильной  управленческой культуры, в которой ты понимаешь, что из Владивостока, действительно, из-за расстояния, даже часовых поясов, разницы во времени, контролировать всё и вся невозможно. И ты учишься делегировать, правильно распределять полномочия. Если ты работаешь из Москвы, то ты, опять же, находишься в глубине «черной дыры», и тебе кажется, что надо всё контролировать, управлять всем и ты там самый умный. Это, конечно, порождает не очень хорошие управленческие эффекты. Как у нас во многом, это теперь отражается в государственном управлении, что все решения принимаются в одном месте. Так как страна большая, то в одном месте принимать решения невозможно на всех. Но и отпустить тоже невозможно, поэтому решения управленческие принимаются очень плохо. У нас культура, в общем-то, позволяет правильно налаживать баланс, полномочия и делегирование. В итоге все-таки получается система управления более правильная, нежели мы ее строили из центра, из «черной дыры».

— У вас с Чичваркиным похожий бизнес? 

— Ну в каком-то смысле весь сетевой розничный бизнес похож по своим каким-то критериям, но специфика разная. Бизнес мобильной техники — это бизнес, который рос самыми максимальными темпами, потому что, во-первых, за несколько лет этот рынок вырос буквально там с пяти телефонов, с пяти десятков, тысяч телефонов до постоянных миллионов. Это все росло взрывообразно, и надо было успевать подкидывать в топку. Тут, конечно, определенная культура отцов-основателей сотового ретейла у Ноготкова, Чичваркина, есть чему поучиться. У нас чуть-чуть по-другому, потому что наша цифровая техника тоже была очень динамична, но сравнить с сотовым ретейлом ее нельзя. Плюс, мне кажется, мы вовремя перестроились, могли заняться условно более консервативным бизнесом, бытовой техникой. И сейчас рынок в достаточно гармоничном состоянии, потому что он не простой, постоянно происходят изменения и надо постоянно им соответствовать. Явно отрасль состоялась. Вы не почувствуете разницы в сегменте бытовой техники, электроники, если вы находитесь в Лондоне, США. Мы сейчас примерно на одном и том же уровне. Понятно, что MediaMarkt ничем не лучше «М.Видео», я про нас не буду говорить ничего, чтобы просто сравнить. Понятно, что они приходят на наш рынок и никаких особых технологий относительно нас у них нет. Мы понимаем рынок наш лучше, и поэтому MediaMarkt тяжело, он ушел с нашего рынка.

— Вам помогло то, что ваша отрасль более консервативная? Не было такого быстрого роста, как у сегмента мобильных телефонов, поэтому, наверное, на вас не так сильно обращали внимание силовые структуры.

— Поверьте, на нас силовые органы тоже обращали внимание, мы не обделены им. Это ненормально, но часть бизнеса. Но я не могу сказать, что это прямо вот ужас. Во-первых, у нас уже очень давно белый прозрачный бизнес. Да, конечно, правила постоянно меняются, и нам достаточно весело приходится. То онлайн-кассы, то прослеживание товарное, то налоговый мониторинг. Объективно скажу —  нам как большой компании здесь проще. Мы очень большой налогоплательщик, мы можем себе позволить содержать достаточно большой отдел по взаимодействию с государством. Я просто понимаю, как это сложно любому бизнесу меньшего масштаба. Я знаю министров, и многих лично, могу пообщаться от замов до начальников налоговой инспекции. И всё-таки нам проще решать этот вопрос. Знаете, наша налоговая инспекция находится в Санкт-Петербурге. Ну ничего, ездишь туда.

— Налоговая инспекция находится в 9500 километрах, не близко.

— Да, съездить в налоговую инспекцию занимает у меня 2,5 суток чистого времени.

— Как обстоят дела во Владивостоке в отношении взаимодействия власти и бизнеса? 

— Мне кажется, что тут есть несколько мифов и не очень правильных оценок ситуации. Но все чувствуют, что что-то не так. Я хочу сказать, что проблема не так называется, на мой взгляд. И в этом отношении, опять же, нам проще. У нас рыночная отрасль, причем она сильно диверсифицирована. Мы работаем по всей стране, во всех городах, и у нас бизнес примерно равномерно распределен по всей стране. Мы практически независимы ни от какой местной власти. Будут проблемы в одном регионе — ничего страшного, другие поддержат. И у нас сама отрасль рыночная, она, конечно же, регулируется, как и всё у нас в стране. Но это не супермегапроблемы. Нам не нужно спрашивать разрешения на то, чтобы открыть интернет-магазин. Она достаточно рыночная, сильно конкурентная. И что такое с этой точки зрения взаимоотношение бизнеса и власти, я не совсем понимаю. У нас в этом отношении всё хорошо. С точки зрения, опять же, как вы говорите, политических штук, тут проблема в другом, у нас просто караул с точки зрения государственного управления. И во Владивостоке все проблемы госуправления у нас кратно видны. Президент говорит периодически: «Там на Дальнем Востоке криминал-криминал». Да никакого особого криминала, поверьте. Химки ничем практически не отличаются от Владивостока, всё примерно так же. При этом предпредыдущего мэра Пушкарева, которого на совершенно безумные сроки осудили, на мой взгляд, ни за что. Проблема не в том, что какие-то есть там криминальные составляющие, а в том, что система госуправления не работает или работает очень плохо. У нас это наиболее отчётливо видно. Крупнейшая проблема Владивостока в том, что у нас очень дорогое жилье, его практически не строят.

— Разрешение сложно получить?

— Разрешение — это очень зауженный взгляд на проблему. Если посмотреть на проблему шире, то, к сожалению, у нас как в конце девяностых нельзя было вести белый бизнес, так и сейчас построить что-либо легально во Владивостоке. Настолько запуганные чиновники, которые не могут сейчас принимать никаких решений, потому что за ними следит миллион проверяющих. Вот относительно жизни бизнеса, поверьте, это просто рай. Когда ты начинаешь знакомиться с тем, как живут чиновники. Я вообще не понимаю, как там люди работают. Когда говорят в бизнесе, что замучили проверками — они просто не представляют, как это происходит в госуправлении. Там же вообще просто тихий ужас. За каждым кустом сидит контрольный управляющий, потом прокуратура, за ней Следственный комитет, и ФСБ ещё сверху всё это контролирует. Любое решение, связанное с государственными деньгами, — это почти наверняка подписанный приговор. Потому что потратить государственные деньги так, чтобы тебя не заподозрили в чём-либо, тяжело. Потому что с каждым разом всё это усложняется. Где-то в Москве подозревают, что здесь воруют. И поэтому каждый шаг, он обременен какими-нибудь проблемами. А проблемы, которые реально возникают, Москве не сильно-то видимы. Регулируют совершенно дурацкие вещи. Например, если вы ездили по Владивостоку, то видели, у нас, как и в Москве, тоже меняют бордюры. Хотя зачем это делают?

- Да, Собянин на одном из форумов пошутил, что это отличный бизнес.

— На самом деле непонятно, зачем это. Я вот в никакую коррупцию здесь особо не верю. Наверное, там тоже что-то есть, может быть, заинтересованность какая-то есть. Но точно проблема не в коррупции, а в том, что есть нормативы, которые подразумевают, что ремонт дорог, на который выделяются деньги, может включать в себя a, b и c.  Замена бордюров, укладка асфальта, изготовление подушки под дороги. Если ты что-либо отклоняешь из этого дела, то ты садишься. Потому что нецелевое использование бюджетных средств. Поэтому, естественно, чиновнику, если нужно что-то отремонтировать в дороге, то он ее и будет выполнять по стандартам, иначе сядешь. А ещё лучше вообще ничего не делать. Потому что если ты ничего не делаешь, то в лучшем случае это административная ответственность. Если ты что-то делаешь, то это уже уголовная. И, собственно, не работают строительные отрасли ровно поэтому. Она требует массы решений, именно решений чиновников. Причём решения не московских чиновников, не федеральных, а на местах. А каждое такое решение — это почти приговор для чиновника, который его принимает.

— Дмитрий, в том году мы с вами познакомились на Восточном экономическом форуме, куда регулярно приезжает президент и лидеры стран. Почему не поехали в этом году?

— Форум, конечно, замечательное мероприятие, знаковое для Владивостока, и так много людей важных и известных к нам никогда не приезжало еще. И такое количество людей, принимающих решения, во Владивостоке очень редко. Наверное, это хорошо. Проблема в том, что, во-первых, это все-таки не про нас и не про реальную экономику. Во-вторых, честно говоря, пятый год подряд говорить об одном и том же я не вижу целесообразности. Да и в стране есть более важные события, которые происходят. Я сейчас работаю наблюдателем на муниципальных выборах. У нас очень увлекательная борьба с технологиями, с различными злоупотреблениями. Всё то, что сейчас происходит в стране, оно и во Владивостоке имеет свое отражение. И поэтому, мне кажется, для судьбы страны и в том числе развития экономики и судьбы Дальнего Востока то, что сейчас происходит на выборах, важнее, чем то, что сейчас происходит на ВЭФе. Я уверен, что проблема лежит в плоскости государственного управления. У нас страна слишком централизованная, а нужно по крайней мере на муниципальном местном уровне давать больше возможности людям решать, как жить, решать местные проблемы, включаться в управление и т. д. Плюс к этому, конечно, московские проблемы, у нас ничего подобного нет, у нас все в этом отношении мирно и хорошо, то, что людей сажают по абсолютно выдуманным…

— Вы про Егора Жукова?

— Про Егора в том числе, да. Это, конечно, безобразие, и на самом деле бизнесом это считывается крайне негативно. Потому что все проецируют и понимают, если на выходе [из спецприемника] пять раз подряд можно сажать Яшина по административной статье, то что можно делать с Яшиным через полгода… Все эти технологии правоохранительные доберутся и до бизнесменов, и ровно то же самое будет применяться против них. Другое дело, что предприниматели стараются не сильно высовываться, потому что все-таки государство у нас большое, во всем имеет свою руку, и если хочешь работать, то надо как-то не выпендриваться. Это же совершенно ненормально, что у нас на уровне политической культуры считается, что основной метод управления — это силовой прессинг. Если прокуратура не пришла, то значит, никто ничего не делал.

— Есть ли от этого события качественные изменения для города ? 

— Да, я думаю, что за эти 5 лет какого-то ощутимого результата для города не было. Понимаете, многие решения, они, мягко говоря, от нас, отсюда, выглядят достаточно сомнительно. Например, приезжают уважаемые люди из Москвы и подписывают договор с Монголией о том, что в бухте Троицы будет построен крупнейший перевалочный порт по экспорту угля монгольского в Азию. Люди же знают, что бухта Троица, вообще-то, это жемчужина Дальнего Востока, любимое место отдыха, чистое прекрасное место, куда ездит не только все Приморье, но и весь Дальний Восток. И посредине него сделать терминал угольный... Это, конечно, супермегаидея, но, может, все-таки есть какие-то другие варианты? Вот этот нюанс с точки зрения, опять же, принятия решений я, конечно, понимаю, что это звучит дерзко, что может быть, все-таки можно и тут людей спросить. И таких нюансов очень много. Оно вызывает у граждан некоторое такое удивление. Это сильно напоминает «пир во время чумы», потому что это всё делается с имперским размахом. Понимаете, это вот такие «гастроли». Приехал корабль, потусили, уехал корабль. Наверное, нужные вещи там обсуждаются. Но есть как бы нюансы, которые от нас видны таким, определенным характером. В какой-то момент я почувствовал, что я как-то не в своей тарелке. ВЭФ — это уникальная возможность, когда можно подойти практически к любому министру и сказать: «А вы знаете, не подмахнете ли мне вот такую бумажку?» А во-вторых, сейчас такая ситуация, что надо 5 раз подумать: вообще стоит ли это подписывать, потому что любые такие штуки, они могут быть опасными.

—Давайте про DNS немного поговорим. Сколько у вас человек в компании работает и как много вы делегируете? 

— Сейчас, наверное, около 30 000 человек у нас по всей стране. У нас 11 офисов, дивизионов, которые в достаточно большой степени автономности работают.

— Вы даете свободу сотрудникам своим?

— Это не описывается одним словом «даете свободу». Да, мы много делегируем, мы считаемся с мнением коллектива. Вот суть менеджмента, с моей точки зрения, заключается в том, чтобы выстроить систему таким образом, чтобы решения принимались там, где проблема происходит, и решения принимались именно те, которые нужны для того, чтобы развивалась компания. Не могу сказать, что у нас все идеально с этой точки зрения. Этот процесс вообще постоянный, это идеал, к которому надо стремиться. Мы пытаемся в этом отношении работать. У нас там безумное количество безумно хороших людей работает. И вообще в России удивительные люди. И мне в этом отношении приятно с ними работать. К сожалению, я теперь уже всех не знаю, но те, кого знаю, очень нравятся. Мы стараемся работать исключительно с людьми, которые у нас выросли в компании. Типичная карьера менеджера в DNS — это где-то в глубинке, не знаю, в Благовещенске проработал менеджером или в Амурске потихонечку подрос, потом стал директором. Может быть, не так все быстро происходит. Но мы со стороны людей редко-редко [привлекаем] (не могу сказать, что совсем не привлекаем, но редко).

— Вы платите в регионах зарплату выше, чем средняя?

— Понимаете, это тоже очень лукавая формулировка. Что значит немного выше? Мы достаточно большая компания, и во многом мы определяем рынок. У нас много программистов, и мы рынок Владивостока с точки зрения программистов быстро исчерпали. Но мы понимаем, что как только мы пытаемся переманивать с помощью зарплат, просто в городе еще немножко подрастает этот уровень, это, наверное, тоже хорошо, мы так делаем.

— То есть вы эффективно влияете на реальный рост доходов населения?

— Да, то есть в этом отношении я социалист. Надо зарплаты повышать. Но от рынка чудес не бывает. То есть если ты сильно отклоняешься от рынка, то рынок тебя за это дело наказывает. Мы можем двигаться вместе с рынком, где-то чуть быстрее, где-то чуть медленнее, тут направления гораздо важнее, нежели скачки. Мы же все-таки, понимаете, тоже большая компания, 30 000 человек, еще и некоторая ответственность за то, чтобы это было как-то стабильно и, скажем, надежно для людей, потому что как работодатель мы тоже должны не просто платить выше рынка, но мы еще должны обеспечивать надежность, чтобы люди могли рассчитывать, что мы это будем делать и через год, и через два. Многие берут ипотеку, строят свою жизнь. Мы должны быть надежными работодателями. Мы тоже этому уделяем большое внимание.

— Когда вы начинали, не было AliExpress и других глобальных торговых площадок в интернете, которые могут продавать дешевле, чем вы. Какое конкурентное преимущество у DNS перед ними?  

— Слушайте, нет, это не правда. То есть смотрите: у AliExpress преимущество относительно нас — это то, что они не платят НДС, им не нужно сертифицировать продукцию, у них нет защиты прав потребителей и так далее. Они вообще работают вне российской юрисдикции. То, что у нас государственное управление, опять же, не настолько гибкое, что это дело просто не замечает этого явления и они фактически работают вне российского юридического поля. Я спокойно к этому отношусь, в каком-то смысле где-то нам даже это помогает. То есть работает, и окей, да. Но вы должны понимать, что мы совершенно в разных условиях работаем. Наше конкретное преимущество относительно прочих сетей — это то, что мы ближе к клиенту.

— Вы выбрали стратегию Галицкого? Пошли к центру с регионов?

— Стратегия — это такое большое московское слово... Мы стараемся искать те места, где мы можем быть полезны и востребованы для наших клиентов. Мы понимаем, например, что в Москве много игроков, есть конкуренция. Ну, есть там какие-то конкретные нишки, которые мы пытаемся как-то играть. Но мы понимаем, что, например, для нас более интересный вызов — открыться в Анадыре, где никого ещё нет. Для нас там большой вызов, что мы можем привнести там единые стандарты по сети, вне зависимости от того, где живут люди. В каком-нибудь городе Ленске или там в небольшом городе где-нибудь в центральной части России. Мы там везде есть. Сейчас большинство россиян могут выйти и пешком дойти до нашего магазина. Основное конкурентное преимущество — мы построили сеть и теперь работаем каждый день, чтобы она работала там лучше, лучше и лучше.

— К вашему неймингу и логотипу. Инопланетяне — ваша идея?

— Нет, не моя. Это идея Саши Холянова, нашего товарища, который увлекался маркетингом и различными штуками. Он привнес в нашу компанию много инопланетного. Это просто зрительный образ, который должен ассоциироваться с сетью, в принципе как-то с технологиями соотноситься. Мы любим этого инопланетянина, он уже породнился нам.

— У вас есть для него какое-то имя?

— По-разному называют, кто-то его там Дэнисом называет, от слова DNS... Ну по-разному, в разных регионах. Демократия же у нас, компания огромная.

— Во Владивостоке очень чувствуется близость Азии. В радиусе тысяч километров — границы практически всех развитых азиатских страны. Чему вы у них учитесь?

— Я думаю, что у японцев можно поучиться основательности, у корейцев я бы поучился быстрому экономическому росту  и быстрой социальной трансформации в сторону демократии, правильному устройству общества. Никто не знает, правда, какое оно правильное, но тем не менее они явно на этом пути преуспевают. У Китая я бы поучился масштабу и чудовищному трудолюбию.

— Какими гаджетами вы сами пользуетесь? 

— Я, наверное, почти всем пользуюсь. Смартфоном, например. Как сейчас без смартфона?

— У вас iPhone или Samsung?

— У меня Huawei.

— У вас, наверное, несколько телефонов?

— Нет, у меня один телефон. Конечно, китайцы молодцы, они прям не дают скучать корейским партнерам, они прям бодаются, с этой точки зрения. А у Samsung очень приличная последняя линейка вышла, но просто сейчас сложно не обратить внимания на прекрасный, китайский… Ну не только Huawei, есть Xiaomi, например.

— У вас машина на правом руле?

— Нет, к сожалению. Я уже перешел на левый руль.

— Первая машина какая у вас была?

— Это был Toyota Crown. До сих пор ее с любовью вспоминаю.

— Символ Владивостока — это морепродукты, как вы их здесь покупаете? 

— Мы их ловим, подходим к морю, ныряем и едим. Поэтому мы очень волнуемся на тему бухты Троицы и строительства угольного терминала.

— Краба сами, наверное, ловили неоднократно?

— Я ловил крабов. Я не фанат рыбалки, честно говоря, и не то что бы я прям вот такой большой гурман, с точки зрения гастрономии. Что вы у нас не нашли, у нас там сейчас с этой точки зрения вообще все замечательно.

— Этот рынок серый сейчас?

— Знаете, это как раз пример того, что этот рынок сильно регулируется государством с точки зрения квот и правил. Я не настолько специалист, чтобы утверждать это, но я думаю, что там проблем очень много. Конечно, когда приезжает очередной московский начальник, он говорит: «Что такое? Я в Токио приезжаю, там есть рыбный рынок, постройте и вы рыбный рынок». Уважаемые московские начальники, если вы видите это интервью, то проблема не в здании рыбного рынка, проблема в добыче морепродуктов, в развитии этого рынка. Будут морепродукты — здание построить не проблема.

— Многие предполагают, что стать успешным можно, только перебравшись в центр, в Москву. Вы прекрасный пример того, что можно сделать компанию в регионе. Что можете посоветовать молодым предпринимателям?

— Я уверен, что в центре, в Москве и в Питере, жить, может быть, немножко комфортнее, с точки зрения доступности и цен. Но с точки зрения возможностей на Дальнем Востоке перспектив больше. Многие вещи, которые уже сделаны в Москве и даже сделаны в Питере, во Владивостоке еще не реализованы. С точки зрения развития бизнеса у нас практически безграничные возможности. И если молодой человек предприимчивый и энергичный, то реализовать себя ему, мне кажется, у нас лучше. От отрасли, конечно, зависит. Но если человек —предприниматель, то он точно найдет, чем заниматься во Владивостоке конкретно. Я в этом отношении оптимист, и я считаю, что у нас все еще очень большие перспективы.

— Если он не собирается переезжать во Владивосток,  какие качества ему нужны для занятия бизнесом?

— Усидчивость и целеустремленность. Надо понимать, что на первый раз не получится, надо быть готовым, что второй раз не получится. И вот к десятому разу, кому повезет, к пятому разу только начнет что-то получаться. Надо не сдаваться и пробовать, и тогда обязательно получится.

Основатели сети электроники DNS стали долларовыми мультимиллионерами