Идея четырехдневной рабочей недели — и, шире, идея сокращения рабочего времени — далеко не нова. За последнее столетие средняя продолжительность рабочего времени сократилась в развитых странах с 2500-3000 до 1700-1800 часов в год, а продолжительность рабочей недели — до 36-38 часов (Working time in the twenty-first century. Report for discussion at the Tripartite Meeting of Experts on Working-time Arrangements. ILO, Geneva, 2011). Однако сегодня дискуссии о продолжительности рабочего времени приобрели новый импульс. Если 15-20 лет назад основным доводом в пользу сокращения рабочего времени называлось увеличение занятости (работодатели будут вынуждены нанимать дополнительных работников, чтобы сохранить объем выпуска), то в последние годы в дискуссиях чаще звучат аргументы, отражающие опасения относительно резкого скачка безработицы под действием автоматизации и роботизации. Эти опасения, скорее всего, сильно преувеличены: исследования показывают, что под действием технологического прогресса меняется содержание рабочих задач, какие-то профессии исчезают, но появляются новые профессии, и совокупный спрос на труд не снижается. Технический прогресс может вести и к обратному эффекту: водители такси, связанные теперь с Uber, «Яндекс.Такси» и другими аналогичными платформами, вынуждены работать больше, а не меньше часов, чем до их внедрения.
Эксперименты по внедрению четырехдневной рабочей недели уже проводились как в частном секторе (в основном на малых предприятиях), так и в государственных учреждениях, не говоря уже о частой практике сокращения рабочей недели в период рецессий. Лейбористская партия Великобритании даже заказала независимое научное исследование возможных последствий введения четырехдневной рабочей недели, поручив его проведение Роберту Скидельски, который известен как экономисторик и биограф Дж. М. Кейнса (результаты еще не опубликованы). Дж. М. Кейнс в 1930 году предсказывал, что что через сто лет технологический прогресс приведет к снижению продолжительности рабочей недели до 15 часов в неделю. Его биограф менее категоричен и считает, что, основываясь на исторических трендах, продолжительность рабочего времени уже сегодня могла бы быть равна 33-34 часа в неделю. Помехой для достижения этой цели, по его мнению, стал недостаток инвестиций и повсеместное ослабление позиций профсоюзов.
За и против
Каковы возможные плюсы от четырехдневки? Во-первых, ее сторонники считают, что более короткая рабочая неделя позволит снизить стресс, улучшить баланс между работой и личной жизнью, сократить количество неявок на работу по причине болезни. У людей появится больше свободного времени, чтобы посвятить его общению с семьей и друзьями, занятиям с детьми, спорту, хобби, здоровью, учебе. Все эти факторы могут оказать быстрый эффект на производительность работников при условии, что им не придется работать десять часов в день вместо восьми. Во-вторых, законодательное сокращение рабочего времени может стать дополнительным стимулом для инвестиций и внедрения новых технологий, что также — в долгосрочной перспективе — будет способствовать увеличению производительности труда.
Еще одним распространенным аргументом, особенно для организаций госсектора, является сокращение издержек на освещение, уборку, кондиционирование и т. п. Согласно результатам экспериментов, в компаниях, перешедших на четырехдневку, производительность труда действительно увеличилась примерно на 20%, что полностью компенсировало потери от сокращения рабочего времени, хотя и не привело к росту выпуска. В госсекторе некоторые эксперименты пришлось прекратить из-за высоких затрат на наем дополнительного персонала. Наконец, результаты мелких экспериментов в отдельных фирмах, безусловно, нельзя масштабировать на всю экономику.
Почему работодатели возражают против четырехдневки? Прежде всего, компании выступают за увеличение гибкости в регулировании рабочего времени, а законодательное закрепление четырехдневки является очень жесткой мерой и логистически сложной задачей. Современные потребители все больше привыкают к доступности многих услуг в режиме 24/7, что практически невозможно обеспечить при трех выходных в неделю. Сегодня работники зачастую сами поднимают вопрос о предоставлении более гибкого рабочего графика, например, возможности выбирать время начала и окончания работы, суммировать отработанное время за сравнительно длительные промежутки времени, брать отгулы в счет сверхурочных и т. д. Кроме того, ожидания касательно роста производительности труда и увеличения занятости сильно завышены. Хорошим примером тому является Франция, где в 2000 году рабочая неделя была сокращена до 35 часов. Эта мера не привела к росту занятости даже на фоне двузначных цифр уровня безработицы, зато за Францией на долгие годы приклеился ярлык «евросклеротика» за слабый экономический рост.
Кому выгодно
Каковы перспективы сокращения рабочей недели для России? ФНПР, как известно, поддержал идею введения четырехдневки при условии, что это не отразится на зарплатах. Российские работники, правда, не столь оптимистичны. Согласно опросу ВЦИОМ, лишь 29% россиян высказались за сокращение рабочей недели, большинство же не верят, что оно осуществимо без потери заработка. Во многих странах, прежде всего развивающихся, работники выступают против законодательного сокращения рабочего времени. Они готовы работать дольше, чтобы больше зарабатывать. Дополнительная оплата за сверхурочные и премии нередко составляют существенную часть заработка. Законодательные гарантии сохранения заработной платы при сокращении рабочего времени обычно касаются только фиксированной части заработка, и работодатели адаптируются за счет сокращения премий, продолжительности отпусков и социального пакета.
От возможного введения четырехдневки выиграют только работники госсектора и крупных предприятий, где обеспечен контроль соблюдения трудового законодательства. Большинству же работников малого и среднего бизнеса следует готовиться к росту неформальной занятости, совместительства, переводу на нестандартные контракты (включая ГПХ, временные контракты и заемную занятость), а также увеличению оплачиваемых и неоплачиваемых сверхурочных. Поэтому фактическая продолжительность рабочего времени не упадет столь сильно, как законодательно установленный максимум. При текущем уровне безработицы (4,8% в 2018 году) и устойчивом снижении численности населения в трудоспособном возрасте из-за неблагоприятной демографии в России нет резервов роста занятости. А это значит, что в госсекторе в проигрыше останутся потребители: в школах будет не хватать учителей, в больницах и поликлиниках врачей. В этих сферах невозможно увеличить производительность при снижении рабочего времени, а потенциал использования совместительства и сверхурочных исчерпан уже сейчас.