Вход — рубль, выход — два: как приостановить соглашение ОПЕК+, не обрушив цены
Соглашение ОПЕК+, продление которого вскоре обсудят в Вене члены картеля и присоединившиеся к нему страны, с момента своего первого подписания превратилось в New Normal нефтяного рынка. Будучи вынужденной, но постоянной мерой, сокращение нефтедобычи стало своего рода якорем для нефтяных цен, которые с декабря 2016 года в среднемесячном выражении не опускались ниже $45 за баррель, хотя еще в начале 2016-го они уходили на уровень ниже $30.
К успеху договоренностей во многом привела высокая дисциплина среди участников, наращивавших добычу в преддверии месяцев, которые были взяты за точку отсчета при ее дальнейшем сокращении: за полгода до наступления октября 2016 года страны ОПЕК увеличили добычу на 1,2 млн баррелей в сутки (с 32,4 млн до 33,6 млн б/с, согласно вторичным данным картеля), а с апреля по октябрь 2018-го — ровно на 1 млн б/с (с 31,9 млн до 32,9 млн б/с). На повышение котировок сыграло и ускорение роста мировой экономики (с 3,4% в 2016 году до 3,8% в 2017-м и 3,6% в 2018-м, по данным МВФ), которое за три последних полных года привело к более чем 3%-ому увеличению глобального нефтяного спроса — с 96,7 млн до 99,8 млн б/с, согласно оценке BP. Подспорьем для цен стали также антииранские санкции США и проблемы венесуэльской нефтяной отрасли, из-за которых суммарные морские поставки Ирана и Венесуэлы с мая 2018 года по май 2019-го снизились в три раза — с 3,6 млн до 1,2 млн б/с, по данным Refinitiv.
Распадающийся ценовой консенсус
Однако сложившийся за два с лишним года консенсус теперь под угрозой. В первую очередь, из-за резкого роста нефтедобычи в США, с декабря 2016 года, момента заключения первой сделки ОПЕК+, увеличившейся на треть — с 8,78 млн до 11,91 млн б/с, как следует из мартовских данных американского Управления энергетической информации (EIA). Это позволило США за тот же период более чем пятикратно увеличить экспорт сырья (с 468 000 до 2,68 млн б/с, согласно данным EIA), даже несмотря на инфраструктурные ограничения — нехватку трубопроводных мощностей для поставок с месторождений Пермианского бассейна (крупнейшего в Америке региона сланцевой добычи) к портам Мексиканского залива, где большинство терминалов приспособлены под импорт, а не экспорт нефти. Единственным значимым исключением пока остается нефтеналивной порт в Луизиане, который в прошлом году был переоборудован под отгрузку нефти на танкеры, способные единовременно транспортировать около 2 млн баррелей нефти. В ближайшие годы экспортная реконфигурация также ждет по крайней мере два крупных техасских порта — Корпус-Кристи, где построить терминал собирается известный международный трейдер Trafigura, и Фрипорт, в акватории которого аналогичный проект намерена реализовать Enterprise Products Partners, одна из ведущих американских компаний в сфере транспортировки и хранения углеводородов.
Наряду с другими представителями сегмента Midstream (All American Pipeline, Phillips 66, Jupiter), Enterprise Products Partners участвует также в строительстве трубопроводов, которые, согласно подсчетам Bloomberg, к концу следующего года должны будут увеличить на 4 млн б/с мощности по транспортировке нефти из Пермианского бассейна до побережья Мексиканского залива. Тем самым будут расшиты узкие места американского нефтяного экспорта, который на горизонте пяти лет может вплотную приблизиться к уровню Саудовской Аравии и России (7,4 млн и 5,5 млн б/с, согласно данным BP за 2018 год).
Это неизбежно окажет давление на цены, которые сейчас в большей степени подвержены угрозе замедления мировой экономики под воздействием торговых войн. Вовсе не случайно Международный валютный фонд в январе понизил прогноз прироста глобального ВВП на 2019 год с 3,7% до 3,6%, а в апреле — до 3,3%. На торможение указывают и значения индекса Global Manufacturing PMI, характеризующего уровень деловой активности в обрабатывающих отраслях крупнейших экономик мира, который в мае впервые с октября 2012 года опустился ниже отметки в 50 пунктов (49,8), свидетельствующей о промышленной рецессии. При этом в сфере услуг глобальный индекс PMI достиг в прошлом месяце почти трехлетнего минимума (51,6).
На этом фоне все более пессимистичными становятся оценки перспектив мирового спроса на нефть: если в апреле Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозировало, что в 2019 году глобальный спрос увеличится на 1,4 млн б/с, то в мае оно понизило свой прогноз до 1,3 млн б/с, а в июне — до 1,2 млн б/с. Поддержать в этой ситуации котировки не может продолжающееся падение иранского экспорта и венесуэльской добычи, в мае опустившихся существенно ниже отметки в 1 млн б/с (до 0,32 млн и 0,74 млн б/с соответственно, согласно подсчетам Refinitiv и вторичным данным ОПЕК), а потому уже не являющихся весомым фактором для нефтяного рынка.
Серьезным подспорьем вряд ли послужит и не до конца урегулированный конфликт вокруг зараженной нефти в системе «Транснефти», под воздействием которого Россия в мае впервые перевыполнила декабрьскую сделку ОПЕК+, сократив добычу более чем на 300 000 б/с вместо запланированных 230 000 (до 11,11 млн б/с против 11,42 млн в октябре 2018 года, по данным Минэнерго и Refinitiv). С решением транспортных проблем российские компании наверняка начнут наращивать добычу, тем более что в июне «Роснефть» поставила под сомнение целесообразность продления сделки ОПЕК+, «Газпром нефть» выступила за пересмотр квот среди ее участников, а «Лукойл» призывал к такому шагу еще в прошлом году.
Новые 1980-е нефтяного рынка
Причина тому — угроза потери доли на мировом рынке, с которой уже столкнулись страны ОПЕК: за 2016-2018 годы их доля в мировой добыче нефти и жидких углеводородов (ЖУ) снизилась почти на два процентных пункта (с 43,3% до 41,5%, как следует из данных BP), тогда как доля США, наоборот, выросла почти на три (с 13,4% до 16,2%). Учитывая прогноз МЭА, согласно которому добыча нефти и жидких углеводородов в США по итогам 2021 года увеличится более чем на 20% в сравнении с 2018-м (с 15,5 млн до 18,8 млн б/с), частично может повториться сценарий 1981-1985 годов, когда из-за усилий Саудовской Аравии по поддержанию цен ее доля на глобальном рынке снизилась с 17,2% до 6,3%, в то время как доля не входящих в ОПЕК стран увеличилась с 62,9% до 72%. На фоне постепенного снижения котировок Brent, сократившихся за тот же период c $56,2 до $45,8 за баррель (в долларах 2010 года, согласно данным Всемирного банка), это лишило целесообразности сокращение добычи, из-за чего саудовцы в сентябре 1985-го объявили о ее наращивании. В результате уже в 1986-м среднегодовая стоимость барреля Brent упала в два раза — до отметки в $21,5, в диапазоне которой цены оставались вплоть до 2000 года.
Сегодня, как и в первой половине 1980-х, риск «пережать» с сокращением добычи без лишних на то коммерческих оснований сопряжен с еще большей опасностью одномоментного выхода из сделки, который неизбежно будет воспринят рынком как сигнал к распродаже сырьевых фьючерсов. Это и есть та Сцилла и Харибда, пройти между которыми нужно странам ОПЕК+. В противном случае приостановка соглашений, которая рано или поздно состоится, перечеркнет всю выгоду от поддержания цен.
Удастся ли участникам сделки проскочить через угольное ушко? Это зависит от того, в какие сроки США превратятся в крупного экспортера нефти, а американо-иранский конфликт примет вооруженные формы. Рубежной точкой, возможно, станет 2021 год, к началу которого не только будут сняты инфраструктурные ограничения на пути американского нефтяного экспорта, но и подойдет к концу первый президентский срок Дональда Трампа, который до выборов вряд ли рискнет начать военную кампанию из-за угрозы потерять ядерный электорат, разделяющий принцип: «Америка возвращается домой».
В этой связи в ближайшие полтора года у стран ОПЕК+ будут оставаться пусть исчезающие, но все-таки возможности для балансировки рынка. После 2021 года политика сокращения добычи, по всей видимости, потеряет смысл: цены если и будет что-то поддерживать, то только геополитическая неопределенность, которая перманентной быть не может. Поэтому картелю уже сейчас нужно готовить почву для выхода из сделки, иначе потом будет слишком поздно.