Культура поражения. Выход России из чемпионата не стал общественной травмой

Уже когда матч давно закончился и стадион в Сочи совершенно опустел, Федор Смолов, неудачно ударивший по воротам соперника в серии пенальти, продолжал одиноко сидеть в центре поля. Мы не беремся реконструировать его состояние в этот момент, интересно другое: проигрыш и выход из чемпионата не стали общественной травмой. Поражение не вылилось в посыпание головы пеплом, в перебранки и критику команды, в поиск и активную персонализацию вины и пляску на костях. Наоборот, в сетевых полемиках регулярно сквозил мотив: «Только не клеймите этого парня. Мы понимаем: нервы, напряжение. Люди сделали все, что смогли».

В целом мы увидели спокойное, почти стоическое принятие результата с искренней благодарностью тем, кто так захватывающе раскачивал сознание и эмоции зрителей, а такие качели полезны, как минимум, для снятия накопленных стрессов. «Вчера произошел национальный катарсис. Миллионы людей объединились и высвободили такие невиданные или давно забытые эмоции как гордость, сопереживание, надежда благодарность, — пишет еще один пользователь соцсетей. — Этот чемпионат сильно продвинул всю страну в развитии эмоционального интеллекта».

Мы становимся normal country, как заметил один из наблюдателей: «Нормальное, реалистичное отношение к своей команде (да, должны выигрывать, но и возможности все понимают), живой контакт с футболистами через практику видеообращений. Поведение на трибунах совершенно цивилизованное — громкое, активное, без уханья, прыганья и кидания предметов. Реакция на проигрыш вполне европейская: без истерики, никто не бросается камнями, ничего не громит. Грустят, но рады, что прошли так далеко; многие матерят Смолова, но без резкой злости».

Иными словами, реакция на чемпионат вписывается в понятие «нормализация». В этот контекст хорошо попадает послематчевая фраза Станислава Черчесова: «Мы сегодня не боролись, а играли в футбол».

Уже несколько раз и я, и другие авторы писали о том, как чемпионат изменил (вопрос, надолго ли?) общее состояние социальной среды, внес на улицы российских городов элементы карнавальной культуры, открытости, сломал перегородки аутентичной замкнутости, стал избавлять нацию от синдрома осажденной крепости. Возник феномен, близкий к понятию «оттепели». Не случайно один пожилой человек заметил мне, что Москва напоминает ему сегодня Фестиваль молодежи и студентов 1957-го года. Субботняя реакция показала, что меняется не только уличная динамка, но и эмоциональное переживания самого сложного момента — поражения на грани победы.

Шумно радоваться победам и впадать в ступор, горевать от неудач, наказывая или презирая их виновников — давно известная архаичная модель. Собственно, культура начинается в тот момент, когда люди вырабатывают нелинейные, сложные линии поведения, выходят из простой зависимости «стимул — реакция». Скажем, возлагают вину не только на чужого, но и на себя. Или вносят в ситуацию мотив понимания. А что такое понимание? Умение стать на место другого, посмотреть на мир его глазами, принять его логику.

Когда в момент проигрыша выражается не осуждение, а благодарность, проявляется феномен культуры в ее высоком и личном значении. Отношение человека к миру становится опосредованным пониманием. А ведь именно в ситуации, когда исход висел на волоске, очень велик был соблазн поиска простого решения: проиграли, потому что вот тот или вот этот повели себя не так.

Конечно, победа — отличный инструмент консолидации. С поражением всегда сложнее. Она может вести к распаду общественных связей, а может создавать собственные формы консолидации для движения «несмотря ни на что». Спорт хорош тем, что он тестирует реакции в мягкой, игровой форме. И для общества тест оказался удачным.