Газ сильно переоценивают. Как мифы приводят к инвестиционным ошибкам

На Петербургском международном экономическом форуме ПМЭФ-2018 глава «Газпрома» Алексей Миллер выступил на панельной сессии «Газ как эффективный инструмент достижения экологических целей глобальной экономики». В его речи можно было услышать ряд энергетических мифов, следование которым может привести к ошибкам в планировании развития энергетического сектора и неправильным инвестиционным решениям.

Руководитель газовой монополии начал со спорного утверждения: «Экономический рост — это в первую очередь рост энергопотребления». Энергетическая статистика свидетельствует об обратном. В США потребление электроэнергии сегодня находится на уровне 2005 года, первичной энергии — ниже уровня 2000 года. При этом с тех пор в Соединенных Штатах выросли и ВВП, и население.

В Германии с 1990 года ВВП вырос на 50,5%, потребление электроэнергии на 9%, а потребление первичных энергетических ресурсов снизилось на 9,7%. Ряд можно продолжать долго. Это явление известно под названием «рассоединение» (decoupling). Благодаря распространению возобновляемых источников энергии и повышению энергоэффективности экономический рост отсоединился от потребления ископаемого сырья.

В чем ошибается «Газпром»

Надежды на расширение спроса на углеводороды обычно связывают с развивающимися странами. Но разве есть уверенность, что из разнообразия нынешних энергетических альтернатив будет выбрано именно сжигание топлива? Например, для энергодефицитных стран Африки сегодня предпочтительным вариантом является промышленная и распределенная солнечная генерация в сочетании с созданием локальных сетей, а никак не строительство полноценной капиталоемкой энергетической инфраструктуры по стандартам XX века.

«Структура мирового топливного баланса, как мы видим, не меняется, является вполне себе устойчивой. Мы не видим, что возобновляемые источники энергии занимают какую-то доминирующую позицию, а тем более вносят какой-то доминирующий вклад в структуру мирового энергетического баланса», — рассказывал Алексей Миллер о прошлом и настоящем. Значит ли это, «что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться»?

Наше время не зря называют периодом энергетической трансформации или даже революции. Во времена радикальных технологических и структурных изменений метод экстраполяции не работает. Посмотрите на прогнозы развития солнечной энергетики Международного энергетического агентства (МЭА), которые превратились в анекдот. Сегодня важно обращать внимание не на «вал», суммарные текущие показатели использования первичной энергии, а на изменения в структуре потребления и их динамику.

Глава «Газпрома» считает, что эти изменения незначительны. Например, солнце и ветер суммарно «дают около 5% выработки всей мировой электроэнергии». Эти 5% очень показательны. Пять было вчера, сегодня уже семь. Темп изменений выше, чем многим кажется.

Далее Миллер воспроизводит распространенный миф: «солнечная и ветровая энергия требуют практически 100%-ного резервирования мощностей по традиционным топливам». Это часто встречающаяся подтасовка, в которой термин «резервирование» вводит в заблуждение. Так можно сказать, что и отдельная газовая электростанция требует 100% резервирования, поскольку никакой объект не является абсолютно надежным, а следовательно, таковое необходимо для газовой генерации в целом.

В действительности энергосистемы не строятся таким образом, чтобы резервировать какую-то конкретную группу электростанций. Важно, чтобы система в целом обеспечивала соответствие спроса и предложения. «Никаких дополнительных диспетчерируемых мощностей строить не нужно в связи с нахождением вариабельных возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в системе», — сказано в докладе МЭА (The Power of Transformation: Wind, Sun and the Economics of Flexible Power Systems, стр. 74).

В Германии почти трехкратный рост установленной мощности солнечной и ветровой энергетики в период 2008-2014 годов сопровождался не ростом, а снижением балансирующего резерва в энергосистеме.

Специалисты из американской Lawrence Berkeley National Laboratory (подразделение министерства энергетики США) провели масштабное исследование последствий распространения «высоко вариабельных» источников (солнечной и ветровой генерации) для рынка США. Авторы пришли к выводу, что рост этих ВИЭ до отметки 40% выработки приведет к незначительному сокращению «твердых» мощностей (firm capacity).

Как и почему газ теряет привлекательность

В чем Миллер прав, так это в очевидном: строительство новой солнечной или ветровой электростанции не означает вывода традиционных объектов генерации в пропорции один к одному. Просто эти объекты начинают работать с меньшим коэффициентом использования установленной мощности (КИУМ) и играть в большей степени роль поставщиков мощности, а не энергии.

Но и эта функция газовых электростанций постепенно будет ставиться под вопрос. Глава «Газпрома» сомневается в конкурентоспособности моделей, в которых используются ВИЭ, а вот в вышедшем в мае исследовании Rocky Mountain Institute (RMI) показано, что уже сегодня оптимизированные портфели возобновляемых источников энергии, накопителей энергии и других безуглеродных ресурсов, выдающих ту же мощность, электроэнергию и предоставляющих те же системные услуги, что и газовые электростанции, во многих случаях могут заменить газовую генерацию, обеспечив экономию затрат.

На горизонте 10-25 лет стоимость новых энергетических технологий, вероятно, упадет ниже эксплуатационных (операционных) расходов эффективных парогазовых установок. То есть дешевле будет ввести в строй новый «портфель чистых технологий» (условно говоря, ветровую электростанцию с накопителем энергии), чем эксплуатировать действующий объект газовой генерации.

Тренд на декарбонизацию электроэнергетики настолько очевиден, что его просто неприлично не замечать. Он прописан в законодательстве европейских стран, уставах и инвестиционных планах энергетических компаний. Итальянская Enel, французская EDF, крупнейшие производители электричества в мире, взяли на себя обязательства обеспечить углеродную нейтральность своей деятельности к 2050 году. Члены ассоциации европейской электроэнергетики (Eurelectric) подписали меморандум в целях превратить отрасль в углеродно-нейтральную «задолго до середины века».

Газ, безусловно, будет долгое время сохранять сильные позиции в теплоснабжении и комбинированной генерации электроэнергии и тепла. Но и в этой сфере на европейском, ключевом для «Газпрома», рынке отмечаются тенденции, тревожные для российской компании.

Например, шведский энергетический концерн Vattenfall, работающий в пяти странах Европы, взял на себя добровольные обязательства прекратить использование ископаемого топлива в течение одного поколения (fossil free within one generation). В данном случае речь идет не только об электроэнергетике, но и о теплоснабжении, где с 2030 года природный газ будет заменяться технологиями «электроэнергия-тепло» и синтетическими газами. В дальнейшем подобные бизнес-модели будут изучаться и тиражироваться.

Нет никаких сомнений, что в «следующие 20 лет роль ископаемых источников останется значительной». Тем не менее, не могу не обратить внимание на возрастающую неопределенность в части будущей структуры мирового энергопотребления и повышенный риск инвестиций в сырьевые проекты, предполагающие долгие сроки окупаемости. Энергетическая революция может изменить расклад на рынке намного быстрее, чем думают в «Газпроме».