В 2017 году Россия и Китай рассматривали 73 совместных проекта, но активно реализовалось лишь 17 из них, говорил в одном из интервью Игорь Шувалов. О каких проектах идет речь?
Это проекты в неэнергетическом секторе, которые курирует Межправительственная российско-китайская комиссия по инвестиционному сотрудничеству. В прошлом году стоимость реализуемых проектов оценивалась в $15 млрд. На сегодняшний день 27 из 73 проектов уже завершены или активно реализуются. Среди них, например, высокоскоростная железнодорожная магистраль, создание станкостроительного завода в Московской области, автомобильных заводов в Тульской и Липецкой областях, цементного завода в Ульяновской области. Есть и крупные проекты в добывающем секторе. В прошлом году было подписано соглашение о вхождении китайского инвестфонда Highland Fund в Быстринский ГОК, контролируемый «Норникелем». Соглашение предполагает поставки продукции на китайский рынок. В портфеле межправительственной комиссии также есть несколько проектов по глубокой переработке древесины, в сфере АПК (животноводство), химической отрасли, транспортной инфраструктуре. На самом деле совместный инвестиционный портфель гораздо больше, перечень не ограничивается лишь проектами по линии межправительственной комиссии.
Проекты по созданию транспортных коридоров «Приморье-1», «Приморье-2» также находятся в ведении этой комиссии?
Нет, эти логистические проекты относятся к ведению другой комиссии — по сотрудничеству и развитию Дальнего Востока России. У нас всего пять межправительственных комиссий по разным направлениям взаимодействия с Китаем.
Западные санкции в отношении России мешают переговорам с Китаем?
Китайские партнеры не могут не учитывать негативных последствий санкций, это чувствительно в первую очередь для финансового сектора. Наши экономические операторы все чаще сталкиваются со сложностями в проведении транзакций через китайские банки. Но мы рассчитываем, что коллеги всегда будут принимать максимально благоприятные для нашего взаимодействия решения. Все ведущие китайские банки имеют представительства в России. Есть представительства в Китае и у многих крупных российских банков. А у ВТБ даже филиал в Шанхае. Открыл представительство в Китае и Центробанк, у российского регулятора нет представительств больше ни в одной стране мира. Это говорит о многом. Если посмотреть на статистику финансовых операций, то доля расчетов в национальных валютах между странами пока невелика и составляет 8%. Эту долю следует, конечно, увеличивать.
В 2011 году лидерами России и КНР была поставлена задача увеличить товарооборот до $200 млрд к 2020 году. Это реализуемо?
Было определено два ориентира для товарооборота — $100 млрд и $200 млрд, но это было сделано в период благоприятной сырьевой конъюнктуры. Никто тогда не предполагал, что произойдет резкое снижение цен на энергоресурсы и последуют санкции в отношении российской экономики. Тем не менее поставленные задачи могут быть выполнены, но для этого потребуется эффективное сочетание традиционных и новых факторов роста. Я надеюсь, в 2018 году мы достигнем первой заявленной цели и увеличим товарооборот до $100 млрд.
Камнем преткновения для многих переговоров были попытки китайских инвесторов получить контрольный пакет в проекте...
Есть две разные модели. Когда китайские компании заходят в проект не как исключительно подрядчики и поставщики услуг, а как соинвесторы, производители, они действительно предпочитают получить 51%
То есть китайские партнеры обычно не соглашаются на меньшую долю?
Зависит от конкретного проекта, и это всегда вопрос переговоров и отношений между партнерами. Одна из сложностей инвестиционного сотрудничества с Китаем состоит в том, что в большинстве случаев китайские партнеры заинтересованы предоставлять услуги, а не инвестиции. А мы на правительственном уровне стараемся как раз стимулировать те проекты, где они выступают как соинвесторы, поскольку именно такая модель работы является залогом долгосрочного сотрудничества. Флагманским проектом в российско-китайском сотрудничестве является разработка широкофюзеляжного дальнемагистрального пассажирского самолета. Вот таких бы примеров побольше.
Но такие проекты требуют многолетних переговоров.
Активные переговоры по этому проекту заняли почти пять лет. И еще многое предстоит сделать: новому самолету придется побороться за место на рынке с Boeing и Airbus. Здесь важно максимально комбинировать достижения технологической мысли двух стран, чтобы проект был конкурентоспособным.
Что является самым узким местом в российско-китайском сотрудничестве?
В торговле с Китаем всегда преобладала сырьевая направленность, и это одно из узких мест. Но доля сырьевых товаров в общем объеме российского экспорта за последние годы сократилась с пиковых 75% до 60%. Это существенное снижение. Сдерживающее влияние оказывают также такие факторы, как недостаточно развитая приграничная транспортная и пропускная инфраструктура, все еще многочисленными являются случаи нарушения прав интеллектуальной собственности — контрафакт, ограничения по доступу на рынок для отдельных товарных позиций.
Китай — крупнейший покупатель российской нефти. Останутся ли энергоресурсы главной статьей нашего экспорта в КНР в будущем?
Китайский рынок емкий и быстрорастущий, и для долгосрочных отношений сохранение существенной доли энергетического экспорта оправданно. Но одновременно мы прилагаем усилия к тому, чтобы максимально диверсифицировать экспорт и сделать его более высокотехнологичным. И здесь есть хорошие примеры. Так, за пять лет доля машинотехнической продукции выросла в два раза. Хотя в общем объеме ее доля невелика, но это качественный рост.
Вы работали торговым представителем России в Китае в 2013– 2016 годах, когда российские чиновники заговорили о приоритете китайского рынка для российской экономики. Как на практике выглядел этот поворот?
В 2014 году в несколько раз вырос поток обращений от предпринимателей, которые хотели бы выйти на китайский рынок, и от тех, кто уже работал там, но искал новые ниши. Интенсифицировался и делегационный обмен.
Какую помощь обычно просили у торгпредства?
Самую разнообразную. Были, например, даже такие обращения: я представляю такую-то компанию, мы считаем, что китайский рынок очень перспективный, и хотим продавать свою продукцию, помогите. Но в целом запросы были достаточно профессиональными: некоторые спрашивали про специфику регулирования и сертификации той или иной продукции. Из-за санкций российские компании стали искать на китайском рынке новые источники финансирования проектов.
Были ли желающие инвестировать на китайском рынке?
Таких было немного. Российские инвестиции в Китае в основном представлены в торговле, транспорте и отчасти в строительстве. Хотя есть отдельные примеры в промышленности, в частности в алюминиевом секторе.
А китайские компании обращались к вам?
Конечно. Они задавали в основном общие вопросы — как работать на российском рынке и с кем работать. И удивительно то, что такие вопросы задавали китайские компании, которые успешно работали на многих международных рынках — и в Европе, и в США, и в странах АТР. При этом российский рынок оставался для них загадкой. Было ощущение, что китайский бизнес попросту боялся российского рынка, хотя правила международной торговли схожи во многих странах. Мы рассказывали об экономических приоритетах России, механизмах работы с инвестпроектами, регулировании и инвестклимате. Приходилось объяснять и экономическую географию — рекомендовать тот или иной российский регион для размещения проекта. В предпринимательской среде Китая хорошо работает сарафанное радио: информация о неудачном российском опыте, когда кто-то прогорел или что-то не получилось, быстро распространяется и влияет на общий фон российско-китайских отношений. Мы старались развеивать такие негативные мифы и доносить объективную, официальную информацию.
Некоторые российские предприниматели жалуются, что в Китае сложно работать и там легко могут обмануть. Вы сталкивались с такими случаями?
К нам обращались с просьбами проверить платежеспособность партнеров, и мы такую работу проводили: выясняли благонадежность компаний по информационным базам, давали рекомендации по подбору партнеров, формату заключения сделки, защите товарного знака.
«Китайскую грамоту» не каждый поймет.
Речь идет не столько о языковом барьере, сколько о разнице менталитетов. Если вы не знаете языка, можно нанять переводчика. Другое дело, что в переговорах важное значение имеет понимание традиций ведения бизнеса и культуры. Зачастую в Китае уважение к деловым традициям важнее, чем удачное коммерческое предложение. Так устроен бизнес.
То есть в Китае много тонкостей, которых в других странах нет?
Да, это специфика восточного мышления в целом. Многие предприниматели, работающие в Китае, говорят, что на этом рынке без местного партнера не обойтись. Если речь идет исключительно о торговых отношениях, то местного партнера будет достаточно. Но если китайский рынок рассматривается как стратегический, то без погружения в восточную культуру не обойтись. Кроме того, там потребуется регистрировать торговую марку, открывать собственную компанию и нанимать местных консультантов.
Говорят, китайцы способны скопировать любую продукцию — от конфет до автомобилей и авианосцев. Насколько рискованно доверять опытные образцы китайским партнерам?
Это особенности ведения бизнеса в Китае, и это всегда надо иметь в виду. Именно поэтому следует защищать авторские права еще до начала переговоров, чтобы не возникало сюрпризов.
Раньше Китай был главной мировой фабрикой благодаря дешевой рабочей силе. Ситуация меняется?
По многим торговым позициям Китай так и остается мировой фабрикой, но за последние годы стоимость китайской рабочей силы выросла, и теперь в некоторых случаях для нас производить в России даже выгоднее.
Китайское правительство сделало ставку на качественный рост. Что это дает российским производителям?
В китайской экономике идет настройка: страна перешла с двузначных темпов роста на более умеренные темпы, и сейчас фокус направлен не на масштабирование мощностей по производству товаров народного потребления, а на построение высокотехнологичных отраслей. Кроме того, в КНР проводится стимулирование внутреннего спроса. Китайский лидер Си Цзиньпин два года назад призвал наращивать потребление не за счет импорта, а за счет внутреннего производства. Это аналог импортозамещения — программа «Сделано в Китае — 2025», на которую предусмотрено масштабное финансирование. В этих условиях нам надо искать высокотехнологичные ниши, адаптируя российскую продукцию к потребностям китайского рынка.
Кстати, о косвенных эффектах — рост благосостояния и потребления в КНР уже положительно сказывается на российском въездном туризме. В прошлом году туристический поток из Китая в Россию увеличился на 70%, до 1,5 млн человек.