Сможете ответить на неожиданный вопрос? Помните, как называлась первая пьеса, написанная типичным ирландцем — Оскаром Уайльдом? Подсказка: действие пьесы происходит в России IXX века (да-да, в России!).
Готов снять шляпу, если вы скажете: «Название пьесы — «Вера, или Нигилисты», опубликована в 1880 году». Как-то в воскресенье в засыпанной снегом Москве я перечитывал эту пьесу и наткнулся на удивительную строчку: «В России нет ничего невозможного, кроме реформ».
Меня часто спрашивают и в России, и особенно за ее пределами: Россия вправду реформируется и переходит к новой модели экономического роста, которая предполагает снижение зависимости от природных ресурсов? Учитывая новую попытку диверсифицировать российскую экономику, вопрос этот задают с большим интересом.
Я же полагаю, что говорить о переходе к новой модели как о свершившемся факте все же рано. Несмотря на положительную текущую динамику роста, она нестабильна. В 2017 году структура экономического роста в принципе мало отличалась от существовавшей до кризиса; главными факторами остаются добыча полезных ископаемых и неторгуемые сектора. Благодаря слабому рублю в 2015-2017 годах в обрабатывающей промышленности и экспортных секторах наметилось некоторое оживление, но оно оказалось недолговечным. Объем инвестиций в основные фонды в обрабатывающей отрасли (где представлены крупные и средние предприятия) сокращается с 2013 года.
Было бы полезно взглянуть, какие результаты демонстрируют другие страны, наделенные богатыми природными ресурсами. Приведенные ниже соображения во многом взяты из доклада Всемирного банка «Диверсифицированное развитие», который вышел несколько лет назад (и с которым я настоятельно рекомендуют ознакомиться интересующимся).
В краткосрочной перспективе страны предприняли три меры. Во-первых, эти страны (как и Россия) сделали обменный курс более гибким (Казахстан, Нигерия, Узбекистан). Плавающий курс позволяет смягчать внешние шоки, вызванные колебаниями цен на сырьевые ресурсы. Во-вторых, страны (подобно России) выстроили бюджетную политику исходя из реалистичных, более низких цен на нефть (Ангола, Индонезия, Иран). В-третьих, эти страны (в отличие от России) пошли на сокращение масштабов субсидирования энергии (сейчас мы наблюдаем это в Индонезии, Саудовской Аравии и ОАЭ).
Действительно, по первым двум пунктам Россия выглядит вполне неплохо: предусмотрен плавающий курс рубля, а бюджет рассчитан исходя из консервативного прогноза цен на нефть на уровне $40 за баррель. Однако по третьему пункту положение дел хуже: экономика России по-прежнему относится к числу наиболее энергоемких в мире «благодаря» субсидированию энерготарифов. Энергоемкость ВВП в России в два раза превышает аналогичный показатель для стран Латинской Америки; при этом (как отмечается в указанном докладе) объемы непроизводительных потерь природного газа в России ранее превышали объем совокупного потребления газа во Франции.
Меньше диверсификации — больше развития
Применительно к среднесрочной перспективе полезным может оказаться опыт таких стран, как Чили, Норвегия и Малайзия. Чили и Норвегия демонстрируют, как важно «отвязать» экономику и государственные финансы от колебаний конъюнктуры на сырьевых рынках. Здесь Россия выглядит хорошо с учетом введения обновленного бюджетного правила.
Опыт Малайзии показателен тем, что страна смогла наладить связи между сбором и переработкой каучука и пальмового масла и другими отраслями экономики. В результате Малайзии удалось модернизировать научно-технический потенциал, что позволило резко повысить производительность. Чили и Норвегия обеспечили создание новых рабочих мест; здесь единственным рецептом является поддержка частного предпринимательства за счет создания благоприятного инвестиционного климата, — никаких секретов!
В долгосрочной перспективе многие по-прежнему полагают, что диверсификация — вещь важная. И смысл здесь есть: согласно русской пословице не нужно ехать в Тулу со своим самоваром. Но я хотел бы высказать провокационное соображение: диверсификация может не быть ни необходимым, ни достаточным условием. Судите сами: Австралия и Канада демонстрируют высокие темпы роста, но при этом их экспорт по-прежнему характеризуется высокой специализацией. С другой стороны, экономики Аргентины и Бразилии более диверсифицированы, но этим странам крайне трудно поддерживать рост.
Иными словами, в Австралии и Канаде меньше диверсификации и больше развития, а в Аргентине и Бразилии — обратная ситуация.
Конечно, вы может спросить: а что же сделали по-другому такие страны, как Австралия и Канада? Они эффективно распорядились своими ресурсами, чтобы укрепить институты, и это позволило повысить качество образования, здравоохранения, инфраструктуры и добиться лучших результатов в частном предпринимательстве. Это не диверсификация экономики в традиционном понимании, а диверсифицированное развитие, показателями которого выступают снижение волатильности, рост производительности и занятости.
Новые рынки
И последнее о диверсификации применительно к России: в мире, который становится все более многополярным, для России не менее важно диверсифицировать экономики главных торговых партнеров. В настоящее время с поворотом России в сторону Китая и Индии связано больше проблем, чем возможностей.
Тем не менее Россия может получить серьезные выгоды от укрепления экономических связей с динамично развивающимися рынками в Азии. И это было бы очень своевременным: российской экономике необходимы новые торговые партнеры для того, чтобы наращивать темпы.
России наконец удалось преодолеть макроэкономическую нестабильность. Но сейчас страна стоит на перепутье; перед ней «дорога» диверсифицированного развития. Если Россия станет диверсифицировать свое развитие с той же настойчивостью, с какой она добивалась макроэкономической стабильности, то очередной Оскар Уайльд из числа наших современников в ХХI веке вполне сможет написать: «В России все возможно, особенно реформы».