Три года назад приняты поправки в Налоговый кодекс, начавшие так называемую деофшоризацию. Как и многие страны, Россия приняла конкретные и довольно жесткие меры против вывода прибыли в низконалоговые юрисдикции (офшоры). Закон действует с начала 2015 года. Часто его называют «законом о КИК», о контролируемых иностранных компаниях, но инструментарий закона гораздо шире.
Например, некая иностранная организация инкорпорирована в офшоре. Контролирующий ее гражданин России уехал на постоянное жительство за границу. Тогда иностранная организация не будет КИК, и платить налог с её прибыли этой организации по ставке 13 % вроде бы не придётся. Или наоборот, гражданин никуда не уехал и даже сообщил в российскую налоговую инспекцию, что считает эту организацию своей КИК и готов платить 13% налога, тем более что срок уплаты наступает не сразу, когда КИК заработала прибыль, а спустя полтора года. Но кроме правил о КИК в законе появились правила о налоговом резидентстве юридических лиц.
Если иностранная организация управляется из России (здесь имеются в виду сложившиеся отношения, как вырабатываются и принимаются решения, а не кто подписывает бумаги), то ее могут признать российским налоговым резидентом, и тогда её прибыль будет облагаться по той же ставке 20%, что и для любой российской организации.
В российском бизнесе по мере изучения новых требований «деофшоризации» наметились два противоположных движения. Кто-то переносит если не операционный бизнес, то центр принятия решений за границу. Но многие, осознав бесперспективность попыток делать как раньше или «экспортировать» корпоративные центры на острова, желают и стремятся вернуть активы в российскую юрисдикцию.
Безналоговая репатриация активов возможна
Для бизнесменов, не успевших воспользоваться так называемой офшорной амнистией, которая закончилась позапрошлым летом, всё ещё действует несколько правил, касающихся безналоговой репатриации активов.
Например, если ликвидировать иностранную организацию, то её уже нельзя признать налоговым резидентом России, в том числе за периоды до её ликвидации.
Кроме того, российский налогоплательщик, который контролирует иностранную организацию, при её ликвидации получает её имущество без налога.
Есть довольно важное исключение: для физических лиц облагается получение денежных средств (иное имущество не облагается).
Перепрофилировать офшорный «кошелек», конвертировав денежные остатки в активы, можно, но осторожно. Уход от налога не должен быть основной целью, покупка активов «под ликвидацию» с «выходом в деньги» после нее — огромный риск.
То же касается ситуации, когда перед ликвидацией между физическим лицом — налоговым резидентом и иностранной организацией в цель владения вводится новое звено в виде российского юридического лица (у которого освобождаются от налога при добровольной «деофшоризации» даже денежные поступления ликвидационных сумм). Нужно показывать, что это российское юридическое лицо будет на самом деле участвовать в принятии корпоративных решений, а не просто получать безналоговые денежные остатки вместо физического лица.
Но самая привлекательная часть налогового режима добровольной репатриации активов — это возможность принять эти активы для целей налогообложения в оценке на день их передачи при ликвидации иностранного юридического лица. Иными словами, даже если в офшор вложено, например, €100 000, а при ликвидации получено активов на €100 млн, то, продавая в будущем полученные активы, российский налогоплательщик поставит на расходы именно €100 млн. Стоимость активов по состоянию на день репатриации освобождается от налога как на стадии ликвидации иностранного юридического лица, так и на стадии перепродажи полученных активов. Есть нюансы, связанные с методологией учета и оценки, но грамотные профессионалы в иностранных юрисдикциях, где работает российский бизнес, обычно с ними справляются.
Нельзя сказать, что закон с учетом многочисленных поправок написан ясно и всем понятен. Например, в законе есть механизм «ускоренной» репатриации акций и долей участия через выкуп. Российский налогоплательщик — контролирующее лицо или другое лицо той же группы — выкупает активы родственной иностранной организации, прибыль от продажи этих активов не попадает под налогообложение по правилам о КИК. Правда, все равно потом нужно будет ликвидировать иностранную организацию.
В рамках предыдущих поправок, которые внесены в феврале 2016 года, механизм выкупа был по непонятным причинам усложнён. Добавилось требование платить иностранной организации за продаваемые активы их цену, отраженную в учете. Идеалистическая картина эквивалентных товарно-денежных потоков отвлекла составителей поправок от смысла и цели механизма: от возврата активов в Россию. К счастью, проблема была понята. Сейчас на рассмотрении Государственной Думы находится очередной пакет поправок, где требование смягчается. Нужно заплатить за границу не больше рыночной цены активов, заплатить меньше станет можно. Такая поправка избавит многие российские бизнес-конгломераты с офшорным элементом от необходимости изобретать способы «прогона» имущественной массы в группе при добровольной репатриации активов.
Успевают не все
В законе есть привлекательные способы добровольной безналоговой репатриации активов, а противоречивые правила постепенно становятся адекватными. Но почему-то безналоговая репатриация активов проходит не так активно, как хотелось бы. Даже если учесть известную привычку определённой части российского бизнеса и общества пользоваться законодательными послаблениями к самому концу срока их действия, можно уверенно предположить, что сейчас успеют не все, кто захотел.
В законе указано, что ликвидацию нужно успеть произвести до конца нынешнего года. Причем имеется в виду не начало ликвидации, а именно её окончание. Этот срок предыдущими поправками уже переносили (с конца прошлого года), что дает повод считать, будто времени было достаточно, было бы желание. Срок продляется, если иностранная организация не может ликвидироваться, например, из-за участия в судебном споре. Но если никаких подобного рода препятствий нет, то срок истечёт.
К сожалению, проблемы возникли там, где их мало кто не ждал. Часть бизнеса, которая использовала офшорные инструменты, привыкла к высокой скорости любых регистрационных процедур в соответствующих странах. Было распространено поверье, что ликвидировать юридическое лицо в популярной в прошлом офшорной юрисдикции — на Британских Виргинских островах (БВО) — занимает три недели (хотя мало кто делал это сам). Юристы, лучше знакомые с ситуацией, отмечали, что в хорошей ситуации это вряд ли можно сделать быстрее, чем за два месяца. Летом текущего года нам начали поступать данные, что регистрационные агенты не всегда справляются с возросшей нагрузкой, и чтобы избежать претензий клиентов к срокам, требуют новых и новых подтверждающих документов.
Потом грянули стихийные бедствия (ураганы в странах Карибского бассейна), крупные регистрационные агенты эвакуировали своих работников, служба реестра БВО долго работала с ограничениями.
Хотя упрёки российским бизнесменам в промедлении с ликвидацией, возможно, имеют некоторые основания, ураганы и остановка работы «офшорно-корпоративной» отрасли БВО — вполне уважительные причины, чтобы всерьёз задуматься о продлении срока добровольной репатриации активов.
Чего ждать от законодателя?
Если бы мы имели возможность попросить российских законодателей внести одну единственную полезную поправку в Налоговый кодекс о деофшоризации, то она была бы предельно простой: продлить срок ликвидации иностранных организаций. Перенести срок хотя бы на даты, когда российские налогоплательщики, которые получают активы ликвидированных юридических лиц, должны будут подать налоговые декларации за 2017 год (т. е., например, для физических лиц — 30 апреля 2018 года).
Если еще немного смягчить требования и установить, что до обозначенных дат нужно хотя бы успеть подать заявление о ликвидации в уполномоченный орган иностранной юрисдикции, то в России может появиться ещё много счастливых налогоплательщиков. Для препятствующих ликвидации обстоятельств, при которых срок продляется, лучше отменить дополнительные требования, что решение о ликвидации нужно было принять в прошлом году.
Если количество предновогодних пожеланий увеличить, то вторым по важности можно назвать выравнивание налоговых последствий получения ликвидационного имущества для физических и юридических лиц. Денежные средства не должны облагаться у физических лиц, как сейчас у организаций. Третье пожелание – внести в валютное законодательство поправку, что внесение акций иностранной организации резидентом в капитал российского юридического лица не признаётся запрещенной валютной операцией между резидентами. Сейчас подобная операция несёт при реструктуризации холдингов риск конфискационных штрафов 75-100 % от суммы валютной операции.
В отличие от увеличения налогов подобные поправки, улучшающие положение налогоплательщиков, необязательно успеть принять до 1 декабря: даже перед самым Новым годом подобные поправки принесли бы радость российским бизнесменам, желающим репатриировать активы.