«Турецкий поток» уходит в море: как Россия оптимизирует национальные интересы
Сегодня, 23 июня, президент Владимир Путин прибыл в Краснодарский край, чтобы понаблюдать за тем, как начнется укладка глубоководной части газопровода «Турецкий поток». Это событие можно было увидеть на Черноморском побережье России у берегов Анапы: крупнейшее в мире судно-трубоукладчик Pioneering Spirit («Пионерский дух») швейцарской компании Allseas «сварило» мелководную и глубоководную части трубопровода и далее будет проводить его на протяжении около 900 км по дну Черного моря до Турции.
После знакомства с кораблем Путин и председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер с капитанского мостика спустились в основной сварочный цех, где в этот момент велись монтажные и сварочные работы по стыковке мелководной и глубоководной частей «Турецкого потока». Прямо с борта судна Путин позвонил по телефону президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану и заявил: «Если наши партнеры захотят — мы будем готовы подать газ через территорию Турции в Южную и Юго-Восточную Европу. Уверяю вас, что мы достойно представим и ваши интересы, потому что наши интересы в данном случая полностью совпадают» (цитата по ТАСС).
Почти пять лет назад в Анапе (правда, на берегу) торжественно запускали строительство «Южного потока», который должен был доставлять к берегам Болгарии 63 млрд кубометров газа, что сделало бы эту страну мощным газотранспортным хабом в Юго-Восточной Европе. Для первой нитки газопровода, а всего их планировалось четыре, были закуплены трубы и складированы в порту Бургаса. Полтора года спустя другой трубоукладчик — Castro Sei итальянской Saipem — тоже стоял у берегов Анапы и ждал, когда болгарское правительство выдаст финальное разрешение на строительство газопровода в своих территориальных водах и на суше для подключения к действующей системе.
София тогда не смогла отстоять свои интересы, которые заключались в том, чтобы сохранить статус транзитера в Турцию и Грецию (сейчас около 15-17 млрд кубометров российского газа идет через болгарскую территорию), а также приумножить его за счет строительство сухопутной части «Южного потока» по маршруту Болгария-Сербия-Венгрия-Австрия (или Словения-Италия). Но давление извне — Брюсселя и Вашингтона — оказалось непосильным для неокрепшей болгарской политической системы. Элите дали понять, что или «Южный поток», или помощь из фондов ЕС и политическая поддержка с Капитолийского холма. А для верности из правительственной коалиции вышла протурецкая партия, что привело к очередному политическому кризису, перевыборам и волоките с выдачей разрешения на строительство.
Прождав несколько месяцев, российская сторона была вынуждена отменить «Южный поток», но не совсем, поскольку главную задачу — обеспечить безопасную доставку газа своим клиентам по долгосрочным контрактам в Турции и Юго-Восточной Европе — никто не отменял. Анкара была заинтересована больше, чем кто бы то ни было, получать весь газ из России напрямую, а заодно усилить свои позиции за счет транзита российского газа в Европу. Так на месте «Южного потока» появилось соглашение о «Турецком потоке». Сначала в виде меморандума, потом межправительственного договора, ратифицированного парламентами обеих стран.
Не все было гладко. Политический кризис в Турции, а затем противоречия вокруг Сирии, апогеем которых стал сбитый турецкими ВВС в сирийском небе российский самолет, заморозили двусторонние отношения и работу над проектом газопровода.
Однако еще раньше «Турецкий поток» был оптимизирован по инициативе европейских партнеров «Газпрома». Прежде всего Германия и Австрия, а также менее явно Франция с Нидерландами, но при вполне очевидном участии основных энергетических концернов этих стран, успели инициировать работу над проектом «Северный поток 2». Получать большие объемы российского газа через вотчину Эрдогана, несмотря на то что организация поставок через турецкую территорию газа из любых других альтернативных источников прописана в виде абсолютного приоритета во всех стратегических документах ЕС (вот такой парадокс либерализованного рынка), в планы этих стран не входило. В результате от «Турецкого потока» осталась нитка для Турции и опционально нитка для соседних стран Европы, если они обеспечат эти поставки долгосрочными контрактами и инфраструктурой. Итого 31,5 млрд кубометров в год.
Военно-политическая заморозка отношений России и Турции продлилась меньше года, и после извинений со стороны Эрдогана подписание соглашения по «Турецкому потоку» со всеми необходимыми разрешениями на строительство от Анкары стало флагманом нормализации экономического сотрудничества.
Большие противоречия по ситуации на Ближнем Востоке никуда не делись, но умение отделять политических мух от экономических котлет и на этой базе искать компромиссы и точки для снижения напряженности всегда отличают сильных игроков от тех, кто лишь следует в фарватере внешних указаний и чужих национальных интересов. Нельзя сказать, что на Анкару не оказывали давления в связи с «Турецким потоком». И нельзя исключать, что в будущем могут возникнуть трения по коммерческим условиям, кои имели место быть в случае со строительством «Голубого потока». С некоторой задержкой газопровод заработал на полную мощность, обеспечив и рост энергетических потребностей Турции, и позволил сохранить высокую долю российского газа на турецком рынке (более 50%). И никакие политические противоречия не приводили к проблемам с газоснабжением из России, никакого шантажа, даже в самые тяжелые моменты взаимоотношений, никаких газовых санкций, которыми наших клиентов пугают «доброжелатели».
И на контрасте поведение США в вопросах энергетического сотрудничества и глобальной конкуренции. В 1980-х Рональд Рейган вводил эмбарго на поставку роторов, чтобы не позволить построить газопровод «Уренгой-Помары-Ужгород». Газопровод, который совместно проектировался советскими и европейскими инженерами в Дюссельдорфе. Не помогло. Потом они были против «Голубого потока», агитировали против «Северного потока», сыграли важную роль в давлении на Болгарию с «Южным потоком», и теперь сенат утвердил законопроект с пакетом санкций против компаний, участвующих в «Северном потоке 2» и «Турецком потоке». То есть санкции могут быть применены против европейских энергетических компаний, европейских банков, европейских производителей оборудования и поставщиков услуг, которые получили контракты на многие миллиарды евро.
Для ключевых стран ЕС — это очередной тест на умение отстаивать собственные интересы, подлинную энергетическую безопасность и глобальную конкурентоспособность. Если условная Польша, имеющая несколько десятков миллиардов евро помощи из бюджета ЕС, может себе позволить построить терминал для приема СПГ, в том числе за счет дополнительных субсидий из Брюсселя, а потом платить за СПГ из Катара или США в 1,5-2 раза дороже, чем за российский природный газ под разговоры об энергетической независимости, то страны-доноры должны прежде всего думать об экономике.