На недавних слушаниях в американском конгрессе гендиректору Apple Тиму Куку пришлось оправдываться за $100 млрд, которые компания хранит на зарубежных счетах, укрывая от корпоративного налога. Разбирательство не имело юридических последствий, поскольку буквы закона (а если верить Куку, то и его духа) компания не нарушала. Конгрессмены и сенаторы, а также американская пресса тем не менее отнеслись к этому случаю с негодованием, обвинив Apple в нечистоплотности и отсутствии патриотизма.
Этот спор не о судах, а о морали, и, как часто бывает в таких случаях, две стороны диалога не только не понимают друг друга, но и говорят на разных языках. Миллиарды долларов, возмущается сенатор Маккейн, «укрыты от корпоративного налога и не могут быть использованы для… поддержки той самой американской экономики, которая и породила эту гигантскую корпорацию». «Наша компания, — возражает Тим Кук, — всегда верила в простоту, а не сложность. В духе своих убеждений мы рекомендуем существенное упрощение корпоративного налогового законодательства». Типичный разговор политика и технаря, из тех, что описывают двойную спираль и раз за разом возвращаются на исходные позиции.
С точки зрения законодателя, Apple воспользовалась «лазейкой» в законодательстве нескольких стран.
С точки зрения компании слово «лазейка» — оксюморон, поскольку предполагает действие одновременно и разрешенное, и запрещенное.
Офшорные схемы — это подвиг неизвестного рационализатора, юридическая инновация, сберегшая для акционеров компании несколько десятков миллиардов долларов. Благодаря нехитрой комбинации корпорация сэкономила, по подсчетам парламентской комиссии, $44 млрд за пять лет — это больше, чем чистая прибыль от всех проданных когда-либо планшетов iPad. Кто тут, спрашивается, больший инноватор — создатель iPad или изобретатель офшорной налоговой схемы?
Удивительно, что в свободное от расследований время американские сенаторы, как и широкая публика, изо всех сил восхищаются инновациями Apple. Компанию хвалят за непревзойденный промышленный дизайн, за остроумный маркетинг, за прогрессивную логистику (которая, кстати, прославила Кука), за новизну программного обеспечения и революционное переосмысление розничного бизнеса. Везде человечеству мил прогресс, но вот только в финансовой сфере надо бы вести себя потрадиционнее, с известной долей здорового консерватизма. С тем же успехом можно было бы попытаться объяснить Тиму Куку реалии Вооруженных сил, равно вмещающих в себя ядерный арсенал и обычай чистить строевой плац зубными щетками.
Налоговое законодательство, если не обсуждать даже степень его справедливости, невероятно запутанно. То же говорил неоднократно и Эрик Шмидт, руководитель другого известного бенефициара налоговых схем. И это не оправдательная риторика, а искреннее изумление технологических предпринимателей.
Прогрессивные американские законы выглядят так, как если бы поисковые алгоритмы Google в 2013 году писались на перфокартах.
Все это не означает, естественно, что у любого предпринимателя, каким бы визионером он ни был, есть право менять налоговый кодекс. Это означает всего лишь две вещи. Во-первых, невозможно объявлять инноваторов последней надеждой человечества и ожидать, что они будут проявлять свои качества только по понедельникам с двух до пяти. Изобретательный ум не признает государственных лицензий. Во-вторых, Тим Кук прав: в законодательстве даже развитых стран содержится достаточно неэффективных решений, чтобы их устранение могло еще долго обеспечивать и технический, и экономический прогресс человечества.
Этот запас роста сулит людям гораздо больше, чем все плоды узко понимаемого технического прогресса. Впрочем, чтобы раскрыть его потенциал, недостаточно просто инженерной смекалки, нужна еще воля избирателей и политическая ответственность. Без них никакие терабайты данных и никакие «открытые правительства» ничего не изменят.