Последний кризис разделил венчурную индустрию на два лагеря. Одни (и, пожалуй, большинство) в 2014 году открыто декларировали отсутствие дальнейшего интереса к инвестициям в России и ушли на другие рынки. Оставшеиеся, напротив, увидели в происходящем новые возможности – сильные команды разработчиков остались, но стоят теперь в два раза дешевле, оценки компаний стали консервативнее. В 2015 году рынок удивила сделка российского сайта объявлений Avito с южноафриканским Naspers на более чем $1млрд (Naspers тогда приобрел контрольный пакет Avito). Удивились даже те инвесторы, которые в результате смогли успешно выйти в кэш. В сегменте «железных» технологий тогда же произошло другое значимое событие — неудавшаяся попытка крупнейшей в мире нефтесервисной компании Schlumberger за $1,7 млрд купить 46% акций крупного российской независимой буровой компании, Eurasia Drilling Company. Сделку заблокировало государство, так как продажа EDC могла бы привести к созданию на рынке гиганта, подконтрольного иностранной компании. Однако все это не воспринималось как системные перемены.
2016 год не принес прорывов, но кое-что новое принес.
• Градус риторики против инвестиций в России снизился — по сравнению с временами присоединения Крыма и обвала курса. Этот градус будет снижаться дальше. Кое-кто из уходивших вернулся. Рублевый курс перестал безумствовать, появился намек на стабильность. Есть ожидания роста цен на нефть и отмены санкций.
• Выход на международный рынок – практически обязательный элемент стратегии в питче стартапов в 2017 году. Все инвесторы хотят видеть долларовую выручку в финансовой модели. В условиях жесткой конкуренции за инвестиции глобальная масштабируемость — весомый аргумент, и его стали массового использовать. Это пока не сказалось на качестве команд, но тренд хороший – предприниматели стали больше задумываться о других рынках, и в долгосрочной перспективе на развитии российских технологий это скажется позитивно.
• Стартапам стало легче привлекать таланты. В индустрии вырос уровень предпринимательской активности. Часто это вынужденное предпринимательство – в результате сокращений или негативных трендов в корпоративном секторе. Однако, в этом году мы видели много основателей с хорошим корпоративным бэкграундом, которые вышли из крупных компаний по своему желанию.
• Отдельно про стартапы в нефтегазовой индустрии: цена на нефть в $50 долларов за баррель и импортозамещение оказались для новых технологий сильно лучше чем цена $100 и конкуренция с мейджерами. Несмотря на неудачу Schlumberger, «большая четверка» снова делает попытку зайти в российский технологический нефтесервис – в декабре прошла новость о том, что еще один игрок «большой четверки», американская транснациональная нефтесервисная корпорация Halliburton, собирается купить 100% пермской нефтесервисной и машиностроительной группы «Новомет» (31% владеет «Роснано», миноритарные доли у Baring и Russia Partners).
• Растет (и в новом 2017 году продолжит расти) интерес к промышленному интернету вещей, робототехнике и дронам. Тренд идет с Запада, но в России есть понятное применение таким технологиям. Например, промышленный интернет активно используется в нефтедобывающей отрасли при создании автоматизированных месторождений (прим. англ — digital oilfield). Объем инвестиций в этот сектор в мире в ближайшие годы должен составить $60 млрд, при том, что в России пока «оцифровано» только 15% месторождений.
• Предложение капитала уже сформировано. В 2016 мы наблюдали запуск нескольких российских фондов, инвестирующих в интернет вещей и роботов. Например, осенью АФК «Система» и «Роснано» анонсировали создание фонда прямых инвестиций Rusnano Sistema, который будет в том числе ориентирован на проекты в области микроэлектроники, энергоэффективности, робототехники. В 2017 году можно ожидать несколько cделок в этой области.
• В наступившем году ни один из трендов не утратит актуальности и, скорее всего, мы будем наблюдать укрепление той ситуации, которая есть сегодня. Революции не ждем. Спекуляции вокруг санкций еще долго будут попадать на газетные полосы. Среди них — свежая новость о законопроекте американских сенаторов о санкциях, предполагающих запрет на инвестиции в российские энергопроекты. Критического значения они иметь не будут, но внешнее технологическое давление — еще один повод для ключевых игроков промышленных индустрий задуматься об инвестициях в собственные инновации, а для государства — поддержать развитие российских технологий для реального сектора.
Понимание венчурных инвестиций в реальный сектор постепенно, но формируется, есть примеры новых инициатив в этом направлении. На днях завершится прием заявок на конкурс «Кибер ГРП» по созданию российского ПО для нефтяной отрасли при поддержке Минпромторга, Минэнерго, Минкомсвязи, «Сколково», «Газпромнефти» и других нефтегазовых компаний. Также заметно увеличение средств, которое идет в венчурную индустрию через институты развития. Грантовую поддержку до 20 млрд рублей и внебюджетное софинансирование анонсировала осенью Национальная Технологическая Инициатива в рамках своего конкурса, «Сколково» и РВК создают три фонда, чтобы предлагать венчурное финансирование проектам, переросшим сколковские гранты.