Вокруг того, как интернет меняет человеческий мозг, существует масса фобий и стереотипов — от прогноза всеобщего отупения до эйфории по поводу невероятных способностей, которые пробуждаются от просиживания штанов перед голубым экраном. Между тем часы за компьютером действительно сказываются не только на привычках есть, пить и двигаться, но и на том, как мы думаем, переживаем и запоминаем. Новые привычки — скакать по ссылкам, добавлять в избранное — накладывают свой отпечаток на мышление.
Forbes попросил у специалистов, имеющих разные точки зрения на воздействие интернета, Арсения Хахалина (нейрофизиолог, кандидат биологических наук, Brown University, США) и Марию Фаликман (когнитивный психолог, кандидат психологических наук, МГУ) обсудить изменения, которые на самом деле происходят в умственной деятельности человека благодаря вебу.
Смысловой салат
Арсений Хахалин
Интернет делает информацию доступной, и мы потребляем ее на бегу и впопыхах. Мы читаем на ходу, за обедом и вместо работы. Мы пользуемся интернетом урывками, отчего материалы в интернете становятся все короче, вовлекая нас в замкнутый круг. Мысль, выраженная более чем в пяти строках, кажется нам непривычно длинной. Мы разучаемся концентрироваться, нам все сложнее прочесть книгу, поскольку ей приходится конкурировать с обрывками новостей, текстов, картинок, видео, которые интернет оставил в вашем мозгу.
Preliminary study of Internet addiction and cognitive function in adolescents based on IQ tests. Park MH, Park EJ, Choi J, Chai S, Lee JH, Lee C, Kim DJ.Psychiatry Res. 2011 Dec 30;190(2-3):275-81.
Мария Фаликман
Дело не в доступности информации (100 лет назад люди так же проглядывали за завтраком газету и читали в трамвае по пути на работу), а именно в самом «кусочном» способе обращения с нею. То, что мы пользуемся интернетом урывками, — свойство отнюдь не интернета, а информационной перегрузки современного человека и общества вообще.
Каналов информации стало слишком много, сама информация тоже в избытке, поэтому охватить эту информацию возможно только в предельно сжатой форме, углубляясь лишь в самых необходимых случаях.
«Цезарь» в твиттере
Арсений Хахалин
Самое неприятное не в том, что мы читаем, а в том, когда мы это делаем. Поскольку новость в твиттере или статус на фейсбуке можно прочесть за несколько секунд, мы занимаемся этим не в специально отведенное время, а параллельно с другими делами. Это называется multitasking. Проблема в том, что наш мозг не приспособлен для мультитаскинга и попытки одновременно работать и общаться с друзьями в сети обречены на провал.
Пытаясь делать несколько вещей одновременно, мы делаем каждую из них хуже и медленнее, чем могли бы.
Deficit in switching between functional brain networks underlies the impact of multitasking on working memory in older adults. Clapp WC, Rubens MT, Sabharwal J, Gazzaley A.Proc Natl Acad Sci U S A. 2011 Apr 26;108(17):7212-7.
Мария Фаликман
Речь, по сути, идет о переключении внимания между разными задачами, что само по себе требует времени — поэтому-то все и получается дольше, чем каждая из задач по отдельности. Мы обычно отвлекаемся от одной задачи и переключаемся на другую, а потом пытаемся переключиться обратно, что требует а) времени на переключение и б) времени на возобновление контекста (в этом случае получается медленнее); либо удержания в рабочей памяти той информации, которая требуется для решения второй задачи (в этом случае получается хуже: ресурс ограничен). Но и это не специфично. То же самое происходило, когда человек работал и параллельно болтал по телефону. Типичная современная ситуация: разговор по сотовому телефону при управлении автомобилем. Никакого интернета, а результат тот же самый.
Информация как наркотик
Арсений Хахалин
Интернет дает большую возможность выбора, чем книги или телевидение. Нам легче найти развлечение по душе, к тому же развлечение это, скорее всего, окажется расфасовано мелкими порциями, каждую из которых можно потребить мимоходом, параллельно с другими делами. Это похоже на то, как любитель поесть отрезает от торта маленькие кусочки, чтобы не бередить свою совесть, пока наконец весь торт не исчезнет. Отчасти поэтому у некоторых людей возникает непреодолимое пристрастие к интернету.
The characteristics of decision making, potential to take risks, and personality of college students with Internet addiction. Ko CH, Hsiao S, Liu GC, Yen JY, Yang MJ, Yen CF.Psychiatry Res. 2010 Jan 30;175(1-2):121-5.
Мария Фаликман
Здесь корректнее говорить не об «информации», а о «медийном потоке». Сама по себе доступность разнообразного медийного потока — видео, музыка, игры, общение, книги, новости, фотографии и другое — приводит примерно к тому же эффекту, что и наличие множества программ в телевизоре. Человек часами переключает каналы, потому что при каждом переключении обнаруживает что-то новое, что на некоторое время его занимает. В интернете разве что разнообразие и вероятность нахождения того, что совпадает с интересами данного конкретного пользователя, намного выше.
Аутичное общение
Арсений Хахалин
По мере того как интернет все сильнее протекает в нашу жизнь, мы общаемся все больше. Интернет дал возможность общения инвалидам, вынужденно запертым в своих домах; аутистам, предпочитающим текст живому разговору; одиночкам, уехавшим в далекие страны. Общаться в интернете легче и проще: необязательно отвечать сразу (впрочем, можно и вовсе не отвечать); легче спрятать эмоции; легче избежать неудобных ситуаций. Виртуальное общение накладывает все больший отпечаток на нашу жизнь «офлайн».
DiSalvo, David. “Are Social Networks Messing With Your Head?” Scientific American, 2010.
Мария Фаликман
Главный из вопросов по поводу сетевого «аутизма» — насколько виртуальное общение может заменить собой реальное? В нем со всей очевидностью меньше ответственности. «Можно не отвечать» — впрочем, на письмо по обычной почте тоже можно не отвечать, оно также «может не дойти». «Легче избежать неудобных ситуаций» — вопрос спорный, это легче избежать их последствий, просто «уйдя» из такой ситуации, и так далее.
Прозрачные стены
Арсений Хахалин
Интернет изменяет отношение к тайне личной жизни: информацию о нас становится все легче найти онлайн. Нас легче шантажировать (например, после необдуманной записи в Facebook), очернить (путем распространения лживой информации), к нам легче войти в доверие (имитируя друга). Интернет делает людей уязвимыми — и чем важнее для каждого из нас онлайн-общение, тем больнее нам будет, если в этой части жизни что-то пойдет не так.
The rich get richer: Online and offline social connectivity predicts subjective loneliness. Freberg, K., Adams, R., McGaughey, K. & Freberg, L. (2010) Media Psychology Review. Vol. 3(1)
Мария Фаликман
Дело в неконтролируемости публикации и поиска информации, в отсутствии каких-либо фильтров. Поэтому вопрос интернет-безопасности и стоит сейчас столь остро — чего в России пока не осознали, а в Америке уже вводят в школьную программу. Важны уникальные условия для проявления одного из признаков, отличающих человека от высших приматов, а именно способности делиться информацией по собственной инициативе. Опять же, это было всегда: старушка на лавочке, готовая дать совет любому, даже когда не просят, — типаж более чем известный. Но глобальное пространство, в котором мы добровольно делаем доступной ту информацию, которую считаем важной, появилось впервые (явный пример — «Википедия»). Что пока умеют далеко не все — это быстро различать полезный и избыточный контент. Не исключено, что этому можно учить.
Запасная память
Арсений Хахалин
Google и «Википедия» делают возможности познания мира почти неограниченными, но в то же время осознание того, что информация всегда доступна онлайн, влияет на то, как мы учимся и как запоминаем. Как устный счет потерял актуальность с изобретением калькулятора, так теперь на наших глазах становится все менее актуальным знание фактов. Зачем запоминать, если всегда можно найти?
Google Effects on Memory: Cognitive Consequences of Having Information at Our Fingertips. Betsy Sparrow, Jenny Liu, Daniel M. Wegner.
Мария Фаликман
Информация стала доступна большему количеству людей, и теперь им уже не нужно знать, где именно посмотреть, а достаточно знать название одной или нескольких поисковых систем. А смотреть в них все равно полезет только тот, кому интересно (и кто, возможно, не поленился бы 50 лет назад снять с полки энциклопедию). Зато в силу большей доступности и меньшей затратности с точки зрения усилий таких людей становится больше. И это замечательно. Хотя говорить о стирании грани между «Могу найти» и «Хочу найти» пока не приходится.
С другой стороны, для тех, кто относится к категории «Хочу найти»,
стало естественно мыслить на языке запроса к поисковой системе. То есть на языке набора ключевых слов, что, несомненно, может быть отнесено к категории «вмятин» от интернета.
Домашний психотерапевт
Арсений Хахалин
Еще важнее общения в интернете — иллюзия общения. Обновление статуса в фейсбуке или отправка твита дают нам иллюзию слушателя, ощущение того, что мы кому-то интересны. Отыскать друга детства радостно и любопытно, однако настоящая сила социальных сайтов в том, что они дают человеку иллюзию связанности с другими людьми. В большинстве случаев, впрочем, это хороший, положительный эффект: длинное резюме в Linkedin ничем нам не вредит и при этом повышает самомнение.
Loneliness: Human nature and the need for social connection. John T. Cacioppo, W. W. Norton & Company. 2008.
Мария Фаликман
«Психотерапия» работает, когда человек получает реальный отклик на свою проблему и решает ее (хотя это вполне может быть отклик от робота), а не когда просто публикует некоторую информацию, которую, как он предполагает, прочтут другие. Речь именно об особой форме удовлетворения потребностей, чего психотерапевт за своего клиента по определению не делает.
В принципе иллюзорное удовлетворение потребностей довольно типично для определенных психических расстройств, для алкоголизма и наркомании — которые, кстати, терминологически роднятся с интернет-аддикцией, поскольку представляют собой формы психологической зависимости. В истории с интернетом нов лишь охват аудитории и кажущаяся безопасность, кажущаяся невозможность аддикции.