Максим Ковальский: «Я решил, что указать на нарушение тут важнее всего остального»

В ИД «Коммерсантъ» разразился скандал. Во вторник утром «Газета.ру» сообщила, что владелец издательского дома Алишер Усманов отправил в отставку главного редактора журнала «Коммерсантъ-Власть» Максима Ковальского. Поводом послужила публикация материалов, в которых Усманов увидел нарушение журналистской этики. Судя по всему, речь идет, в частности, о статье «Яблочный пуй», проиллюстрированной среди прочего фотографией бюллетеня с надписью «Путин, пошел на ...» (в оригинале вместо трех точек стоит слово), который в нарушение избирательного законодательства был признан недействительным. Уволен также гендиректор ЗАО «Коммерсантъ-Холдинг» Андрей Галиев. Подал заявление об увольнении и гендиректор ИД «Коммерсантъ» Демьян Кудрявцев. А вскоре заместитель главреда «Власти» Вероника Куцылло сообщила в Facebook, что тоже решила уволиться. О том, что произошло, Forbes поговорил с Максимом Ковальским, проработавшим в издательском доме больше 20 лет.

— Расскажите, как происходила отставка.

— Понимаете, она еще не произошла, с Усмановым я не разговаривал. Я приехал на работу буквально 5 минут назад, и пока вся информация у меня из новостей. В «Газете.ру» вроде бы это появилось в 6 утра. И мне с утра все стали звонить, эсэмэсить, говорить «мы с тобой» и так далее.

— Вы предполагали, что такое может случиться?

— Ну да, предполагал, я же знал, где живу. Могло и не быть, могло и быть.

— За что вас уволили, ваша версия?

— Мне бы интересно было узнать официально за что. В новостях было: за номер в целом, в частности за эту вот статью. Номер про плохие выборы, а надо было объективно. Спросить у «Единой России»: вы много нарушали? Нет, мало. Потом спросить у других: а вы много нарушали? Да, много. Если бы такая публикация через номер шла, было бы все нормально.

— Вы решили рискнуть ради правды в политике? Надоело работать на одном и том же месте? Захотелось проверить, насколько демократичен ИД «Коммерсантъ»?

— Да, все, что вы перечислили.

— До сих пор вы чувствовали присутствие Алишера Усманова, он вмешивался в вашу работу?

— Нет. В целом в издательском доме были эпизоды, когда я узнавал о каком-то недовольстве. Но постфактум. Публикация вышла — Кремль недоволен. Бывало такое. Усманову было кому об этом сказать. Есть же шеф-редактор и генеральный директор. Мы с Усмановым напрямую никогда не контактировали. Когда-то Васильев (Андрей Васильев долгое время руководил издательским домом, занимая разные должности. — Forbes) с ним общался, Демьян Кудрявцев. Я в этом никогда не участвовал.

— Почему уволился Демьян Кудрявцев?

— Он считает, что несет ответственность за то, что опубликовано. Он считает, что это неправильно, что я нарушил целый ряд каких-то норм — этических, юридических, профессиональных.

— Как насчет «поведения, граничащего с хулиганством», за которое, судя по публикациям, Усманов собирается подавать на вас в суд?

— Люди по-разному к мату относятся. Кого-то от этого коробит так, что это заслоняет все остальное: вот это, дескать, нельзя ни при каких обстоятельствах. А кто-то к мату более спокойно относится. Когда я ставил фотографию, я ориентировался на собственное ощущение. Я решил, что указать на нарушение в данном случае важнее всего остального. Мне важно было, что бюллетень-то действительный, а его признали недействительным из-за этой надписи. Там ведь напротив «Яблока» стоит крестик. Мы не сами выражаемся: есть реальный объект. Если бы это был арт-объект, в чем бы было дело?

— Но для кого-то это оскорбительно.

— Что делать. Можно было не поставить этот документ и не оскорбить никого. Но при этом я бы не указал на прямое нарушение избирательного законодательства. Я посчитал, что политический аспект тут важнее. Вот нарушение — оно зафиксировано, у нас есть документ. Для меня это все равно как если бы там было написано «Иван Петрович».

— Вы советовались с юристом, когда принимали решение публиковать фотографию бюллетеня?

— Мне кажется, тут все очевидно: я ставлю фотографию, вот и вся юридическая сторона. Я ставлю кадр. Представьте себе: человек фотографирует деревню, а там на заборе написано «х…». Бывают, допустим, фото трупа, расчлененка. Это неэтично, это нельзя. А тут — слова. (На сайте «Коммерсанта» фотографии, о которой идет речь, больше нет, увидеть ее можно, например, здесь — Forbes.)

— Что вы теперь собираетесь делать?

— Не знаю, у меня еще желания не сформировались.

— Вы думаете, возможен суд на тему «Путин, пошел на …»?

— Я сомневаюсь. Они едва ли захотят. Все будут это обсуждать, это будет смешно. Усманов сказал, что мои действия граничат с мелким хулиганством. За то, что ты граничишь с мелким хулиганством, можно подать в суд? Алексей Венедиктов где-то комментировал, написал: «Я бы извинился за такое». Ну, у него вот так граница проходит, он считает, что матом нельзя. Вообще я думаю, ему правильнее было бы говорить не про извинения, а «я бы такое не написал».

— Есть вот такое мнение: я бы не стал такое печатать, вдруг мой ребенок увидит.

— Пожалуйста, может быть такая позиция. А что, лучше, чтобы он это на заборе увидел или узнал от парней?