Когда-нибудь можно будет поговорить о том, что же сделали Pussy Riot. Было ли их выступление в храме Христа Спасителя художественной акцией, и если да, то насколько удачной, оскорбили ли они чьи-нибудь чувства и нарушили или нет писаные законы Российской Федерации. Но в настоящее время этот разговор не имеет никакого значения. Когда на человека едет асфальтовый каток, нет смысла обсуждать, был он за два дня до этого хулиганом или современным художником.
Суд над Надеждой Толоконниковой, Екатериной Самуцевич и Марией Алехиной не связан ни с чем, что они делали в прежней жизни. Он вообще не является судом, в смысле института установления истины и поиска справедливости. Все смысловое наполнение разбирательства в Хамовническом суде создает контекст, а не текст заседаний, который можно читать разве что как абсурдистскую пьесу. По этой причине словосочетание Pussy Riot вообще затрудняет, а не облегчает понимание ситуации (хотя и способствует, конечно, привлечению к процессу общественного внимания, что хорошо).
Что еще хуже, эпистемологические стандарты, заданные процессом над Pussy Riot (сегодня, например, суд отказал защите в вызове практически всех свидетелей), распространяются абсолютно на все сферы жизни в современной России. Просто обычно страдания людей в результате абсурдного поведения власти — исполнительной, законодательной или судебной — не документируются с такой тщательностью в режиме 24/7.
Представьте себе колониальную страну, расположенную к югу от Сахары. Страну, в которой никогда не было правовой культуры в европейском понимании этого слова. Немногие современные институты, частично инсталлированные колонизаторами в первой половине XX века, быстро развалились после обретения независимости. Сейчас, в 2012 году, власть живет на штыках, а вместо законов и обязательных к исполнению контрактов остался некоторый набор верований, предрассудков и традиций. Даже если руководитель такой страны, условный Роберт Мугабе, приходит к власти в результате честных выборов, его власть нелегитимна в том смысле, что выборы — это всего лишь закон, а боги могут передумать в любой момент.
В России пока все не так плохо. Поезда ходят по расписанию, арбитражные суды худо-бедно работают — в тех случаях, когда тяжущиеся стороны равны в глазах закона. Но это в большой степени случайность, побочный эффект того факта, что арбитражные суды трудно использовать в репрессивных целях. Важно вот что: власть декларировала нежелание следовать буржуазным приличиям, и деградация формальных процедур, как любой процесс разложения, растет по экспоненте.
Можно подумать, что люди, ответственные за принятие решений (совсем не всегда в рамках своих конституционных полномочий), устали делать вид, что все в порядке, изображать цивилизацию. Если раньше от высокого чиновника можно было услышать дикость раз в несколько месяцев, то теперь это случается почти каждый день. Они махнули рукой, сказали «опять ничего не получилось» и устроили китайскую ничью, смахнув фигуры с доски.
В результате получается не просто беззаконие, получается шаманский культ. Нет никакой формальной разницы между охотой на ведьм в бассейне реки Конго и судом над Pussy Riot. Качество риторики судей и прокуроров уступает аргументам потомственных африканских вождей. Глупость, как известно, очень легко путается с подлостью — и тому есть формальные причины.
Во многих сферах общественной жизни и политики Россия проделала путь в Африку уже довольно давно. Скажем, во всем, что касается охраны общественного здоровья: наше государство признает то или иное вещество лекарством без всякой связи со строгими клиническими испытаниями, а рекомендации Роспотребнадзора обусловлены чем угодно, но не заботой о здоровье людей. Или в вопросах недавней истории страны и ее преподавания. Это не вопрос одного лишь отсутствия институтов, это в большой степени примитивное пренебрежение к познанию мира.
Политическая жизнь в нынешней России тоже гораздо больше напоминает третий мир, чем второй (СССР), которому наследует. Последним бастионом соблюдения приличий (но не процедур) оставалась экономика. Но это тоже ненадолго. Скажем, слово приватизация в устах вице-премьеров нынешнего правительства уже приобрело отчетливо шаманские интонации. И довольно скоро участники экономического совета при президенте Владимире Путине научатся понимать, что ее можно проводить на государственные деньги.
Когда-нибудь мы сможем обсудить еще много интересных вещей. Украл ли Михаил Ходорковский всю нефть ЮКОСа. Нужно ли приватизировать государственные банки и можно ли потратить фонд будущих поколений на затыкание дыр в пенсионном фонде. Вредны ли ГМО. Стоит ли борьба с имущественным неравенством ограничения свободы в виде прогрессивной ставки налогообложения. Что случилось с заводом «Искож». Как должны быть устроены губернаторские выборы. Но нынешняя конструкция власти в России гарантирует, что все интересные вопросы неактуальны, а все актуальные сводятся к одному совершенно неинтересному: можно ли воровать в гостях серебряные ложки.