Во время майских праздников Москва находилась на военном положении. Шестого мая беспорядками закончился многолюдный митинг на Болотной площади. Седьмого проходила инаугурация Владимира Путина, и весь центр десятимиллионного города на это время просто вымер; на улицах не было ни машин, ни людей в гражданской одежде. Восьмого вечером москвичи устроили гуляния на бульварах, и несколько сотен из них закончили день в отделениях милиции. По сути, в городе был введен комендантский час. Вечером девятого числа политические активисты организовали на Чистых прудах протестный лагерь. Салют, приуроченный к Дню Победы, в этот раз не удался, но в Москве было на удивление шумно для мертвого майского сезона.
Владимир Путин превратил свою инаугурацию в агрессивную демонстрацию репрессивного потенциала, москвичи показали как могли, что не слишком боятся. Всем ясно, что происходит, и даже чиновники не торопятся комментировать происходящее. Их можно понять: с одной стороны, здравый смысл, с другой — новое старое начальство, а майские праздники дают повод отсутствовать на месте и не подходить к телефону. Но даже на этом молчаливом фоне выделяется демонстративная тишина в самом центре событий — в доме 13 по Тверской улице. В городе введено чрезвычайное положение. Что делает в это время мэр Москвы?
Если верить новостям на сайте московской мэрии, за последние несколько дней Сергей Собянин сделал четыре дела. Он принял участие в возложении цветов к могиле Неизвестного солдата, поздравил московских ветеранов и тружеников тыла, сходил на парад на Красной площади. (Вероятно, он еще зашел на инаугурацию президента, но об этом сайт градоначальника деликатно умалчивает). Наконец, он навестил 8 мая сотрудников ОМОНа (на сайте написано «бойцов»), пострадавших на митинге на Болотной площади двумя днями ранее. Последний пункт протокола позволяет заключить, что Собянин имел хоть какое-то представление, что в городе что-то происходит.
Про митинг на Болотной мэр имел сказать следующее: «Полиция и город обеспечили все необходимое, чтобы шествие и митинг прошли спокойно, но некоторые граждане не хотели этого. Очевидно, была спланирована провокация». Фраза эта сама по себе звучит лицемерно: зимой все увидели, как проходят митинги, когда город обеспечивает все необходимое, а милиция ведет себя подчеркнуто корректно. Позиция мэра выглядела бы не такой однобокой, если бы он нашел время зайти в больницу не только к сотрудникам ОМОНа, но и к митингующим: несколько из них тоже были госпитализированы.
На самом деле Сергею Собянину совсем не нужно было бы ограничиваться разговорами с потерпевшими. Он мог бы собрать комиссию из криминалистов, социальных психологов и видных общественных деятелей, опросить очевидцев, заказать подробный отчет о происшедшем. Он же, в конце концов, не журналист, а руководитель самого населенного региона в России. Он не может полагаться на три с половиной устных свидетельства. Он должен узнать все подробности и принять меры, чтобы подобные события не повторялись в дальнейшем. Кроме того, он должен был бы сделать все это максимально публичным образом. Надо признать, что 6 мая у столицы не было мэра.
А на следующий день? Чтобы понять, что в Москве творится что-то неладное, не нужно было даже выходить на улицу (да это никому и не удалось). Достаточно было посмотреть телехронику, любезно предоставленную Первым каналом. Центр Москвы был вычищен до блеска — и от пыли, и от людей, причем (знает ли об этом Собянин?) снова не без участия ОМОНа. Казалось бы, когда 10 млн человек не могут свободно перемещаться по центру родного города, это недоработка мэра. Он мог бы для начала не допустить этого, а уж коли его аппаратных возможностей для этого недостаточно, хотя бы извиниться. Выйти к микрофону и сказать: дорогие москвичи и гости столицы, сегодня город нам не принадлежит. Собянин промолчал; 7 мая у Москвы снова не было начальника.
И так раз за разом. В городе уже пятый день творится что-то неладное, а мэрия не проводит пресс-конференций, не созывает экстренных совещаний, не извиняется — просто прячет голову в песок.
Собянин — медведевский назначенец, и, наверное, его политические симпатии на стороне Владимира Путина. Но ведь то, что происходит в Москве в эти дни, это не только политический кризис, это кризис городского управления. Москва не способна выполнять свои функции, а мэр Москвы делает вид, что этого не замечает. И разрушает не только свою политическую карьеру (у него, возможно, и нет таких амбиций), но и репутацию технократа.
Сколько лавров получил Собянин за то, что сделал Парк Горького пространством общего доступа. На майские праздники оказалось, что других таких пространств в центре 10-миллионного города просто не осталось; москвичи могли гулять по ЦПКиО, но не смели выйти за его пределы. Стоило ли вообще заниматься выделенными полосами для транспорта, городскими парками и иными публичными пространствами, если все это превращается в запретную зону по звонку из Кремля.
В московской мэрии за последние два года собралось много профессиональных менеджеров, далеких от политики. Среди них есть даже один участник списка Forbes. Они, вероятно, имеют большие планы, не берут взяток и работают по 14 часов в день. Это хорошо, а не плохо, но этого явно недостаточно, и в конце майских праздников мы знаем почему.
Оказывается, вся профессиональная бюрократия со своей технологической экспертизой оказывается бессильна, когда ей руководит человек, не избранный горожанами и не имеющий желания когда-нибудь в своей жизни участвовать в конкурентных выборах. Человек, который по природе своей должности не может ничего поделать с конфликтом интересов и выполняет политическую функцию, не будучи политиком. В российских реалиях кроме политических трупов бывают и ходячие политические трупы, то есть зомби.
И да, единственный способ от них избавиться — это прямые губернаторские выборы.