Грядущее возвращение Владимира Путина на пост президента растревожило Запад. Мол, внешняя политика России изменится в худшую сторону. Будущий президент символизирует антидемократический настрой. На фоне кризиса демократий и успеха авторитарных моделей государства Путин становится едва ли не зловещим олицетворением последних.
Путин — самый раскрученный отечественный бренд, первая ассоциация, которая возникает в мире в связи с образом России. И это парадокс. Ведь одновременно распространена точка зрения о том, что Россия — страна угасающая, обреченная на экономическую и демо-графическую деградацию, а соответственно, и на неизбежное ослабление геополитических позиций. И доказательств тому немало. Почему же лидер этой «страны без перспектив» так демонизирован?
Наиболее простое объяснение: даже в состоянии упадка Россия остается ядерной сверхдержавой, способной напоследок устроить большой фейерверк. Но важнее то, что Путин — своеобразное зеркало фобий и страхов Запада, из-под ног которого уходит идейно-политическая опора, а особенности личности российского вождя как будто подчеркивают и напоминают это.
Феномен Путина как международного бренда состоит из нескольких компонентов. Во-первых, отсвет бренда ушедшего — КГБ. Российского премьера до сих пор аттестуют как бывшего агента (шпиона) легендарной советской спецслужбы. Во-вторых, до сих пор не прошедшее окончательно удивление тем, что Россия, которую, в общем-то, сбросили со счетов в 1990-е (как минимум на пару десятилетий), так быстро пришла в себя и восстановила свое место среди значимых держав. В этом видят заслугу второго президента, которую признают даже его недоброжелатели. В-третьих, Путина в мире считают сильным и изощренным тактиком, который добивается целей, переигрывая оппонентов. Это спорно, поскольку часто он, похоже, добивается не тех целей, которые ставил, а жесткость — оборотная сторона отсутствия всего остального. Но это видно изнутри. Извне же российский лидер похож на хитроумного гроссмейстера, который всегда играет черными, но выигрывает. И связано это с четвертым, пожалуй, самым важным компонентом.
На фоне мельчающих мировых лидеров Путин ярок. Даже хамство в адрес контрагентов, которое он чем дальше, тем меньше стремится скрывать, окутывает его флером. А кроме того, на фоне торжества лицемерия в международных отношениях, когда правила либо не действуют вовсе, либо производят донельзя искаженный эффект, Путин последователен. Отстаивая — сознательно или неосознанно — классические принципы суверенитетов и баланса сил, премьер-министр, по сути, постоянно твердит более продвинутым партнерам, что вместо старой доброй Вестфальской модели ничего столь же стройного и обоснованного не появилось. Все остальное — лишь словесное оформление неуправляемости. И (это, пожалуй, главное) напоминает им о том, что мировая система целостна, все взаимосвязано, и всякое действие влечет последствия.
Мысль банальная, но удивительно неожиданная для архитекторов, прежде всего, американской политики. Продвигая свободу (и свои геополитические интересы) на постсоветском пространстве, оказывается, можно натолкнуться на сопротивление вплоть до вооруженного отпора, как случилось в Грузии. Уничтожая заклятого врага в Багдаде во имя установления там демократии, получаешь резкое усиление другого и куда более опасного недруга в Тегеране. Вмешиваясь в процесс свержения пустынного царька в Триполи, надо быть готовым разбираться с его сомнительными «демократическими» преемниками и что-то делать с аналогичными ситуациями в соседних странах.
Путин разрушает иллюзии. Американские — что все можно решить case by case, а если не решить, то перевернуть страницу и начать заново. Европейские — что добиться своего можно монотонным повторением мантр и обволакиванием партнеров. Наконец, Путин брутально меркантилен и привержен пацанским «понятиям», от чего на респектабельных западных политиков веет неприятным холодком опасности.
Все это не столько реальный премьер-министр России, сколько его публичный «аватар», который видят сквозь призму своей психологии внешние партнеры. На деле Путин, если отвлечься от риторики и некоторых публичных проявлений, не всегда дальновиден, но достаточно расчетлив, осторожен и ощущает допустимые рамки. Он играет исходя из нулевой суммы, и при этом отлично понимает, что безудержная максимизация прибыли рискованна. Пожалуй, основная проблема в том, что он откровенно презрительно относится к большинству иностранных собеседников, по крайней мере западных, считая их слабыми, лицемерными и корыстными (надо признать, не всегда безосновательно). Но это совсем неподходящий фон для выстраивания политической линии в непростой мировой ситуации. Тем более что реальная Россия намного более слаба и уязвима, чем тот образ, который создает ее руководитель.
Следующий срок президентства будет временем диалектического противостояния Путина-аватара и Путина — реального государственного деятеля. От того, кто возьмет верх, зависит очень много.