Рост военных расходов вдруг стал ключевым вопросом экономической политики. Из-за споров по этой теме год назад в отставку подал министр финансов Алексей Кудрин, именно вокруг военных расходов идут яростные дискуссии и в новом правительстве.
Почему военная тема приобрела политический оттенок? Вспомним, как развивались события. Перспектива классического выбора между пушками и маслом стала очевидной в 2010 году, после публикации проекта закона о бюджете на 2011–2013 годы. России, только выбравшейся из кризиса, предлагалось наращивать расходы на оборону, которые начали вытеснять остальные расходы. Сопротивление этому решению продолжалось два года, однако противники идеи потерпели поражение.
Двадцатого февраля 2012 года была опубликована статья кандидата в президенты Владимира Путина «Быть сильными: гарантии национальной безопасности», в которой были подтверждены планы потратить 23 трлн рублей на госпрограмму вооружений (ГПВ) и довести к 2020 году показатель обеспеченности армии современным оружием до 70%. Особо примечателен абзац, в котором аккуратно перечислено, сколько и каких вооружений будет закуплено Минобороны — начиная от 400 баллистических ракет, заканчивая 17 000 единиц военной автомобильной техники.
Тема закрыта? После выборов поводы для сомнений опять появились. В «оборонном» Указе от 7 мая 2012 года конкретные цифры по ГПВ уже отсутствовали, за исключением пресловутых 70% обновления. В мае, когда цены на нефть начали снижаться, Минфин вспомнил о своих предложениях по удлинению сроков реализации ГПВ. С возможностью пересмотра военных расходов неожиданно согласился премьер Дмитрий Медведев, уволивший Кудрина за несогласие именно по этому вопросу.
Но это заявления. Формально же бюджетные проектировки на 2013–2015 годы по соотношению оборонных и прочих расходов не отличаются от проектировок двухлетней давности. Та же восходящая траектория военных трат — от 3,1% ВВП в 2012 году до 3,5–3,8% ВВП в ближайшие три года. При этом расходы на образование и здравоохранение сокращаются, а выполнением предвыборных социальных обещаний предполагается загрузить регионы.
Такой итог неудивителен с точки зрения логики системы. Высокие расходы на оборону (вместе с финансированием правоохранительной деятельности) являются таким же необходимым ее элементом, как контроль над нефтегазовым комплексом и, как ни странно, накопление Резервного фонда. Именно эти три вещи позволяют проводить политику, максимально независимую от возможных оппонентов как внутри страны, так и за рубежом.
В этой системе социальная политика, так же как и гражданские проекты в несырьевом секторе, играет «обеспечивающую» роль. При низких темпах роста и сокращении доступных ресурсов для обеспечения лояльности населения власть все больше опирается на пропаганду и репрессивный аппарат. Возможно даже, что предвыборные обещания могут быть выполнены за счет средств населения, мобилизованных через дополнительные налоги, штрафы и т. п.
Для экономики такая конфигурация создает больше проблем, чем выгод, и скорее затрудняет ускорение темпов роста. С точки зрения внутреннего спроса рост расходов на оборону мало что дает, если он вытесняет другие направления расходов или требует роста налогообложения, сокращая ресурсы гражданского сектора. Трансферт же технологий из военного сектора в гражданский — путь более извилистый, чем прямые заимствования технологий гражданским сектором. Правда, следствием этих мер может стать увеличение доли промышленности и индустриальной занятости населения, но это совсем не означает повышения производительности труда.