Принято считать, что предпринимателями движет стремление к прибыли. Талант предпринимателя — идеи, знания, энергия, готовность идти на риск, организаторские способности — вознаграждается коммерческим успехом.
Между тем предпринимательство возможно и очень востребовано и в некоммерческой деятельности, когда частные, то есть независимые от государства, организации создаются не для получения прибыли, а для решения определенной задачи. Ниша для некоммерческих организаций возникает там, где отсутствует рынок для коммерческих услуг (например, помощь попавшим в беду или защита окружающей среды) или потребителю трудно оценить качество услуги (медицина, образование, уход за детьми или престарелыми), и альтруизм некоммерческой организации и ее приверженность своей миссии служат определенной гарантией качества.
Разумеется, некоммерческие организации должны располагать средствами для покрытия издержек, наладить логистику, набрать персонал — и конечно, нуждаются в хорошем менеджменте. При этом у таких организаций нет достаточного числа очевидных источников доходов, и им приходится конкурировать с частными фирмами или госучреждениями, а также друг с другом — за клиентов, средства доноров и все прочее. Конкурентного успеха добиваются некоммерческие предприниматели — те, кто так же, как и их коммерческие собратья, видят новые ниши, возможности, продукты, технологии и организационные решения.
Американские экономисты Эдвард Глэзер и Андрей Шляйфер иллюстрируют некоммерческое предпринимательство примером Жан-Анри Дюнана — коммерсанта, который по стечению обстоятельств оказался в 1859 году на поле битвы при Сольферино, оставившей за собой огромное число раненых. Несколько врачей не справлялись с работой, и Дюнан понял — необходимы добровольные медицинские общества, которые оказывали бы экстренную помощь жертвам рукотворных и стихийных бедствий. Так появился Красный Крест, а Дюнан в 1901 году получил первую Нобелевскую премию мира.
События последних дней дают не менее яркий пример некоммерческого предпринимательства, пусть уступающий дюнановскому по масштабу. Москвич Максим Кац стал свидетелем массовых задержаний на московских улицах. Адвокат-правозащитник сообщил ему, что он с немногими помощниками физически неспособен оказать юридическую помощь сотням тех, кого выхватили из толпы и в автозаках развезли по отдаленным московским околоткам. Без адвокатов задержанные беззащитны, не знают своих прав и подвергаются давлению и угрозам. Кац решил, что нужно действовать. Во-первых, потому что, как и в свое время Дюнан, увидел перед собой задачу и принял ее близко к сердцу («Это как раз та ситуация, когда любой должен бросить все дела и бежать делать что-то для того, чтобы беспредел прекратился»), и во-вторых, потому что знал, как эту задачу решить («Я предприниматель, организатор. Я умею создавать проекты и управлять ими»).
Дальнейшее стало делом техники, но техники, надо признать, виртуозной. Дюнану понадобилось несколько лет, чтобы его организация стала на ноги; проект Каца, пусть и несопоставимый по масштабу, заработал в тот же день. Основная бизнес-идея — нанимать адвокатов и направлять их в отделения внутренних дел для неотложной правовой помощи задержанным. Кац авансировал проект из собственных средств, но немедленно запустил фандрайзинг и за пару дней собрал сумму, с лихвой покрывающую издержки.
Одновременно были налажены информационная, диспетчерская и транспортная службы и укомплектован офис проекта, причем если услуги адвокатов оплачивались по типовому контракту, который стал результатом упорных переговоров, то всю прочую работу выполняли волонтеры, в том числе и те, кто на собственных машинах развозил адвокатов по участкам, а потом увозил обратно, как правило, с вызволенными клиентами. Если первоначально задержанным угрожали административной статьей о неповиновении, то после появления профессионального юриста дело, как правило, ограничивалось «профилактической беседой» и человека отпускали без особой волокиты.
Кац придумал, как сочетать идеализм и материальную заинтересованность. Профессиональные юридические услуги покупались по рыночной цене («потек ручеек адвокатов») — иначе было невозможно экстренно и в достаточных масштабах наладить адвокатскую помощь, тогда как все остальные участники проекта работали за идею. Само собой, в полном объеме использовались сети и другие ресурсы интернета. Открыв кредит из личных средств в размере, достаточном для того, чтобы начать проект, Кац стал «донором-лидером». Это способствовало дальнейшему сбору средств (fund drive), поскольку у прочих доноров, особенно тех, кто собирались сделать небольшие пожертвования, исчезли сомнения в том, будет ли проект вообще реализован. Такой эффект хорошо известен в литературе по благотворительности; новым словом, однако, было то, что первоначальный взнос был не грантом, а условной ссудой, которую Кац вернул из собранных средств, за вычетом меньшей части, ставшей его окончательным вкладом в бюджет проекта. Разумеется, во много раз более важным для успеха проекта стал предпринимательский вклад идеи и ее реализации.
Налаженная Максимом Кацем система неотложной юридической помощи пострадавшим от полицейских зачисток должна войти в качестве поучительного кейса в пособия по благотворительности и некоммерческой деятельности. Вместе с тем выводы и уроки из этой истории успеха собственно благотворительной практикой не ограничиваются. Важно знать, что существующий закон при его грамотном и энергичном применении может быть с успехом использован для защиты прав граждан. Кроме того, в очередной раз продемонстрирована растущая способность россиян к самоорганизации — в некоторых случаях для этого нужны некоммерческие предприниматели вроде Максима Каца, а иногда все происходит более спонтанно, как это было при обустройстве быта вокруг оккупайабая. Такие примеры встречались и раньше — например, при тушении пожаров летом 2010 года. В то время добровольцы спасали от огня дома и жизни, во многом делая за государство его работу или помогая профессиональным пожарным. Сегодня их требования обращены уже к самому государству — метаморфоза, казавшаяся немыслимой еще год назад.