Пребывание на посту министра обороны Анатолия Сердюкова ознаменовалось одной из самых масштабных в истории страны (включая имперский и советский периоды) военных реформ. Применительно к ней принято употреблять термин «придание Вооруженным силам нового облика». Надо сказать, что это не метафора, российской армии за очень короткий срок действительно был придан новый облик. С момента распада СССР Россия тотально реформируется во всех сферах, но даже на этом фоне реформа Сердюкова оказалась одной из самых быстрых и радикальных.
Но уже в ходе реформы начальник Генштаба Николай Макаров признал, что начали ее без всякой научной проработки. Заявление, на самом деле, ошеломляющее. Официально признано, что реформаторы изначально не ведали, что делали. До сего дня критическое для безопасности страны мероприятие двигалось методом проб и ошибок.
В армейской и околоармейской среде министра называли «Табуреткиным». Прозвище должно было подчеркнуть полную некомпетентность министра и губительность реформ. Известно, что до своего назначения Сердюков не имел никакого отношения к армии, а немалую часть постсоветского периода занимался мебельным делом. В ответ, как рассказывают, министр и близкие к нему чиновники называли армейских "зелеными человечками", -- дабы подчеркунуть что те мыслят реалиями прошлого.
На самом деле, полная непричастность к армии в прежней жизни стала самой сильной стороной Сердюкова, подтвердив правильность назначения министром обороны гражданского человека. Полное отсутствие связей с внутриармейскими группировками развязало ему руки, позволив действовать предельно радикально. К тому же Сердюков стал слушать разных экспертов, в том числе, не связанных с Минобороны. В целом военная реформа своеобразным образом реализовывала то, что надо было делать еще в начале 90-х – создавать Вооруженные силы России с нуля.
Впрочем, в коммерческом прошлом Сердюкова была и его главная слабость. Дело не в некомпетентности. Дело в том, что он подходил к армии как к бизнес-структуре, которую можно и нужно оптимизировать. Это правильно, но лишь до определенной степени. В итоге, получилась реформа, у которой много плюсов и минусов, причем почти за каждым из них стоит какое-нибудь «но».
Пожалуй, среди однозначно положительных итогов - изменение системы управления путем создания вместо прежних шести округов, четырех флотов и одной флотилии четырех оперативно-стратегических командований (ОСК). Конечно, на практике система перестраивается с большим трудом, но другого выхода всё равно нет. Также безусловно хорош и отказ от химеры «профессиональной армии», крайне вредной в реальных российских условиях.
Можно было лишь приветствовать и стремление к восстановлению института младших командиров (сержантов и старшин). Случившееся в конце 60-х фактическое разрушение этого института породило позорное и беспрецедентное явление, известное под названием «дедовщина». К сожалению, на практике хороший замысел реализовался не лучшим образом. Большинство нынешних сержантов крайне слабо мотивированы, не обладают необходимыми лидерскими качествами, имеют низкие психологическую устойчивость и образовательный уровень.
Подобная ситуация и с гуманизацией условий службы. Руководство Минобороны обязалось предоставлять солдатам и матросам, служащим по призыву, выходные в субботу и воскресенье, а также освободить военнослужащих от всех хозяйственных работ, переложив их на гражданские структуры (т.н. аутсорсинг). Но и здесь прекрасная теория сталкивается с суровой практикой. Так, аутсорсинг вполне прилично работает, когда части находятся в местах постоянной дислокации, но полностью «вырубается» во время учений. Гражданские структуры к выезду «в поле» не готовы ни технически, ни юридически. А что будет в случае хотя бы локальной войны? Не очень хорошо получается и с выходными. Если воинская часть находится в крупном городе, солдаты во время законных выходных будут иметь массу соблазнов при минимуме денег, что приводит к очень неприятным инцидентам. Если же воинская часть дислоцируется где-нибудь «в диких степях Забайкалья», то там в выходные солдату просто некуда идти.
Столь же противоречивым моментом оказалась готовность Сердюкова к импорту вооружений и боевой техники. Даже в советское время ВПК порой навязывал армии не то, что ей нужно, а то, что он мог сделать. В постсоветский период проблема только усугубилась. И это при том, что ВПК утратил многие важные технологии, а многих просто никогда не имел. Оборонка все реже способна удовлетворять потребности военных как по качеству, так и по количеству вооружений и техники. В таких условиях нам, увы, не обойтись без импорта, да и ВПК заработает лучше, если окажется в условиях реальной конкуренции. Правда, совершенно неочевидно, что закупаться за рубежом будет то, что действительно необходимо. Очень ярким примером является приобретение судов типа «Мистраль», которые по мнению всех без исключения независимых экспертов совершенно не нужны российскому флоту.
К печальным результатам привел проведенный в ходе «оптимизации» «сброс» военной медицины. Во многих регионах гражданская медицина физически не может обслуживать личный состав отдаленных гарнизонов, да и качество ее часто гораздо ниже, чем у военной.
Оптимизация военного образования приводит к разрушению многих складывавшихся десятилетиями научных и преподавательских школ и коллективов. Восстановить их будет крайне сложно, а часто и невозможно в принципе. Правда, и здесь имеется «но»: есть существенные сомнения, что нынешние научные и преподавательские школы адекватны современным военным реалиям.
В конечном счете, именно тотальная коммерциализация Сердюкова и погубила. То, что реформа зашла в тупик, стало ясно еще несколько месяцев назад, когда было решено создать в каждой бригаде батальон постоянной готовности. Сама по себе целесообразность создания бригад вместо дивизий была в высшей степени неочевидна с самого начала реформы. Считалось, что бригады будут, в отличие от дивизий, частями постоянной готовности. Это совершенно невозможно, и призывник, и контрактник изначально являются необученными. Поэтому и часть, куда они приходят, не может обладать «постоянной готовностью». Об этом можно было догадаться сразу.
Именно сейчас военная реформа подошла к критическому рубежу. Необходимо тотальное перевооружение всех частей новой техникой. Это не «милитаризация», не «новая гонка вооружений», это очевидная необходимость, потому что иначе мы просто остаемся без армии. И неясно, в чем тогда смысл всех полезных начинаний в рамках нынешней реформы. Повышение денежного довольствия военнослужащих и улучшение бытовых условий никому не нужны, если будет просто нечем воевать.
Вот все эти проблемы встанут перед новым министром обороны. Совершенно не факт, что сейчас он их хотя бы осознает. Впрочем, Сергей Шойгу – один из очень немногих людей в нынешней российской власти, доказавших свою дееспособность. Он создал с нуля очень эффективную структуру, причем отчасти силовую. Получится ли у него что-нибудь на новой должности – предсказать сейчас совершенно невозможно.