23 мая самолет ирландской авиакомпании Ryanair, летевший из Афин в Вильнюс, экстренно приземлился в аэропорту Минска. Среди 123 пассажиров на борту находился сооснователь признанного в Белоруссии экстремистским Telegram-канала Nexta Роман Протасевич. Причиной вынужденной посадки стало сообщение о бомбе на борту. Сразу после приземления Протасевич был задержан, а самолет Ryanair после семичасовой задержки в Минске продолжил полет в Вильнюс. Никакой бомбы обнаружено не было.
Власти многих европейских стран сочли, что незапланированная посадка самолета была срежиссирована белорусскими властями для задержания Протасевича. В Минске не скрывают, что главным в этой истории был президент Александр Лукашенко, так что политика здесь налицо. В итоге получился удар по самому чувствительному для гражданской авиации вопросу — безопасности.
С момента зарождения массовых пассажирских авиаперевозок (более полувека назад) главной ценностью отрасли была и остается безопасность полетов. Исключительно на это направлены все авиационные правила, регламенты и процедуры, которые нередко «написаны кровью», то есть по итогам расследований авиакатастроф. Рейс Ryanair посадили под предлогом обеспечения безопасности, но на самом деле создали колоссальные риски для пилотов и пассажиров.
Пожизненный пират: почему Лукашенко пошел на спецоперацию с самолетом
Выбор пилота
Отбросим политику и сфокусируемся на авиации — точнее, на действиях пилотов. Из имеющейся официальной информации (прежде всего от Ryanair как неангажированного участника событий) картина складывается следующая. Экипаж рейса FR4978, войдя в воздушное пространство Белоруссии, получил от диспетчеров уведомление о «потенциальной угрозе безопасности на борту», а затем — инструкции об изменении маршрута в сторону аэропорта Минска. После столь серьезного сообщения, подкрепленного сопровождением в виде истребителя МиГ-29, никаких других безопасных вариантов у пилотов Ryanair не было.
«Так нагло вести себя в небе — это жесткач. А если истребитель прилетел не только «крылышками помахать», а имеет приказ в случае неповиновения сбить? Я бы точно выразил желание следовать указаниям. И тот, кто говорит иное, мягко говоря, лукавит, — рассказал Forbes действующий командир воздушного судна (КВС). — Но даже если ты игнорируешь все указания и летишь в сторону Вильнюса, то где гарантия, что Литва даст тебе разрешение на влет в свое пространство с бомбой на борту? А если ты и это проигнорируешь, то тут уже может подняться их истребитель. Политику надо забыть. Первопричина — бомба. И пилоты действовали так, как прописано в процедурах авиакомпании».
Теперь — про ближайший аэропорт. С точки зрения расстояния ближайшим, действительно, был Вильнюс (72 км, тогда как Минск — 183 км, а с учетом маневров у самолета Ryanair и вовсе вышло 300 км). С точки зрения юрисдикции белорусских диспетчеров ближайшим был Минск. Мой собеседник говорит, что в правилах его авиакомпании фигурирует термин не «ближайший», а «адекватный, подходящий». Ведь на ближайшем аэродроме может быть полоса недостаточной длины или еще какие-то проблемы.
Пилоты при выполнении работы не должны быть на чьей-либо стороне, они не обязаны знать политический контекст. Экипаж S7, следуя установленной процедуре, спас жизнь политику Алексею Навальному, экстренно приземлившись в Омске. Экипаж «Победы», следуя указаниям диспетчеров, совершили посадку вместо Внуково в Шереметьево, где Навальный был задержан. Экипаж Ryanair, следуя требованиям белорусских властей, вынужденно сел в Минске, как бы способствуя аресту Протасевича. С эмоциональной точки зрения это можно оценивать положительно или отрицательно, с рациональной — ответ один: все было сделано ради безопасности.
КВС имеет право отступить от указаний, но, приземлившись, он обязан это обосновать. И тут должна быть действительно веская причина, ведь между правом и нарушением — очень тонкая грань.
Политический ответ
Все авиакомпании руководствуются базовым для отрасли документом — Чикагской конвенцией о международной гражданской авиации, подписанной 52 государствами в 1944 году. Это соглашение заложило основу стандартов и процедур международных авиационных перевозок, чтобы они выполнялись «безопасным и упорядоченным образом». Следом появилась Международная организация гражданской авиации (ICAO), которая занялась надзором за выполнением Чикагской конвенции. Страна, ратифицировавшая этот документ, соглашается с ним и руководствуется им при создании собственного авиационного законодательства. Сейчас членами ICAO является 191 государство, в том числе Белоруссия.
Есть и другие конвенции, прописывающие различный спектр вопросов авиационной отрасли — от захвата пассажирского самолета до компенсаций в случае авиакатастрофы. Страны могут ратифицировать тот или иной документ целиком или с оговорками.
Однако директивы ICAO, как и все документы учреждений ООН, имеют рекомендательный статус. Иными словами, организация не занимается регулированием отрасли, строго обозначая, что можно и что нельзя. Эти функции возложены на авиационные власти каждого из государств. Приоритетными всегда будут страновые законы, включая основания для перехвата самолета и принуждения к посадке. ICAO собирает срочное заседание 36 дипломатических представителей для обсуждения инцидента с рейсом Ryanair. Но в рамках этого механизма рычагов воздействия на Минск фактически нет.
В ответ на политическую посадку самолета и меры противодействия могут быть только политическими, что уже наблюдается. Дипломатические ведомства разных стран заявляют об ограничении полетов европейских авиакомпаний над Белоруссией, а также запрете полетов перевозчика «Белавиа» по Европе. 26 мая рейсу «Белавиа» Минск-Барселона пришлось возвращаться из-за того, что экипаж не получил разрешение на пролет над Польшей. Такие ограничения могут продержаться очень долго — до сих пор международные рейсы не летают на юго-востоком Украины, где в 2014 году был сбит малайзийский самолет, следовавший из Амстердама в Куала-Лумпур (рейс MH17). Понимал ли Лукашенко, какие последствия может спровоцировать его решение? В этом есть большие сомнения.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
Конфликты в небе: запрет полетов как средство внешней политики
Конфликты в небе: запрет полетов как средство внешней политики
