О чем не пишут в России: Google от-кутюр, IKEA против профсоюзов, Китай без Уолл-стрит

Очки Google: советы стилиста

«Вы, должно быть, видели Сергея Брина в первом ряду во время недавней презентации весенней коллекции-2013 Дианы фон Фюрстенберг. Если нет, то вы точно не могли пропустить выход главы Google на сцену в конце шоу вместе с самим дизайнером. Их глаза закрывали яркие цветные полоски – и это была первая попытка Google представить свою дополненную реальность через индустрию моды», – пишет обозреватель американского Forbes Ханна Эллиот в прикладном пособии «Как носить очки Google». Оправа со встроенными экранами, которые похожи по дизайну на дисплеи в люксовых автомобилях, дополняет панораму владельца доступом в интернет на операционной системе Android, датчиками движения, GPS-навигацией и камерой. С помощью очков можно прямо на ходу писать в Twitter, отправлять электронную почту и составлять тексты без использования рук. «Если кому и под силу «упаковать» такой продукт, то это мисс фон Фюрстенберг. В последнее время она активно занималась партнерскими программами: разрабатывала купальники из линейки весна-2013 для ROXY и создавала дизайн лимитированной серии минеральной воды Evian, которая появится в американских магазинах уже в ноябре», – убеждена автор.

Судя по всему, с Брином фон Фюрстенберг встретилась на конференции этим летом, и обоим пришлась по вкусу визионерская идея совместного продвижения технологической и модной индустрий в будущее. Дизайнер внесла характерный для своих коллекций женственный и утонченный характер в один из самых амбициозных продуктов Google:  для моделей на шоу DVF (Diane Von Furstenberg) компания специально выпустила розовые и белые экземпляры очков. Некоторые снимали все мероприятие на встроенные в оправу камеры, и уже в четверг по этому адресу (google.com+DVF) можно будет посмотреть смонтированные из кадров короткометражки. Впрочем, несмотря на всеобщий восторг от синергии усилий двух влиятельных фигур, автор призывает не забывать, что ношение очков Google для обычного человека (продукт поступит в продажу весной 2013 года по цене $1500) все же будет сопряжено с целым рядом трудностей, в том числе стилистического характера.

Эллиотт предлагает смельчакам несколько советов по следам шоу фон Фюрстенберг:

— очки хорошо сочетаются с яркими цветами;

— черный по-прежнему актуален и хорошо подходит и к оправе Google;

— прямые простые линии: человек в очках должен выглядеть свежим и чистым и быть соответственно одет;

— высокие сапоги и каблуки отлично сочетаются с аксессуаром от компании Брина;

— очки подчеркивают аккуратные принты на одежде, например, от Prada.

Также автор Forbes советует избегать ряда вещей, если вы все же решились выйти на публику в обрамлении дополненной реальности от Google:

— не нужно надевать ситцевые вещи – это слишком легкомысленно для настолько прогрессивного внешнего вида;

— еще одна текстура, с которой лучше не экспериментировать, – клетка: это старомодно. Та же претензия и в случае с твидом, джинсовой тканью и «ковбойскими» аксессуарами;

— открытая обувь и приталенная одежда смотрятся с очками не лучшим образом из-за «взрослого» характера продукта Google.

IKEA: война за репутацию

Шведский мебельный гигант IKEA оказался в центре скандала в Турции. Подробно об этом в среду пишет The Wall Street Journal. На щепетильную в репутационных вопросах корпорацию неожиданно обрушилась волна критики со стороны профсоюза. По мнению членов организации, работодатель препятствует их правозащитной деятельности. Первые противоречия у IKEA и профсоюза, в который сегодня входят сотни сотрудников компании, возникли в конце 2011 года, но неурегулированными они остаются до сих пор. В минувшую субботу более 1000 работников вышли на демонстрацию. Они заняли пустую площадь рядом с одним из моллов IKEA, перекрыли проезжую часть и долго скандировали «антиикеевские» лозунги. По версии профсоюза, компания пыталась надавить на сотрудников, чтобы те не вступали в ряды организации. При этом преследовалась корыстная цель, убеждены организаторы протестов. В случае, если профсоюз объединял бы мало сотрудников, работникам бы не удалось достичь кворума, необходимого для начала переговоров о новом коллективном договоре. IKEA не гнушалась увольнять, занижать производственные показатели и «задвигать» по карьерной лестнице сотрудников, вопреки корпоративной воле вступающих в ряды организации, утверждают демонстранты. Турецкий головной офис шведской компании обвинения в свой адрес отвергает. Профсоюзу IKEA грозит открытым судебным процессом, организация в ответ обещает вывести на улицу еще больше людей. Все в пяти турецких магазинах мебельного гиганта работают около 2000 человек. Управляет сетью по франшизе компания Mapa Mobilya.

Скандал затрагивает основополагающие корпоративные принципы IKEA: корпорация всегда позиционирует свой бренд как ассоциирующийся с такими ценностями, как забота, уважение, гуманизм и взаимоподдержка. Любые претензии, возникающие к бизнес-практикам компании, скандинавы стремятся максимально оперативно и безболезненно нивелировать. И тем не менее, вопросы остаются, констатирует WSJ. К примеру, уже в этом году трения с профсоюзами возникали в американской Вирджинии, а во Франции компания уволила четырех менеджеров, заподозренных в слежке за подчиненными.

Профсоюз Koop-Is, организующий протесты в Турции, считается в стране мощной политической силой. Организация защищает права широкого ассортимента категорий работников — от фермерских кооперативов до учителей и железнодорожников. Пока в профсоюз вступили около трети местных сотрудников IKEA, и этого недостаточно для инициирования механизма переговоров с работодателем.

Компания в своем заявлении отметила, что не может «оставаться равнодушной к лживой пропаганде, которая разрушает мирный характер корпоративной экологии». Впрочем, в суд IKEA до сих пор не подала. В профсоюзе считают, что законных оснований для разбирательства у компании нет. Если позиция IKEA не изменится, через 10-15 дней демонстрации «прокатятся» по всем пяти магазинам в Турции, обещают защитники прав рабочих.

Китай: инстинкт собственника

«Почему у Китая никогда не будет своей Уолл-стрит?» — задаются вопросом авторы Foreign Policy Карл Уолтер и Фрэйзер Хоуи. Пока США и Европа страдают от кризиса, осторожные взоры инвесторов устремлены на Китай. Недавний локомотив глобальной экономики рискует либо забуксовать вслед за Западом, либо стать для мира «Великой Надеждой с Востока» и спасти всех от глубокой рецессии. Аналитики обычно сходятся в том, что ВВП Поднебесной в ближайшей перспективе продолжит расти на 5-8% в год, то есть гораздо быстрее других стран. Однако динамика темпов увеличения китайской экономики вызывает все больше опасений. Во втором квартале ВВП по отношению к аналогичному периоду прошлого года вырос всего на 7,6% — это рекордное для последних трех лет замедление. И хотя на фоне стагнирующей Европы и такие темпы выглядят впечатляюще, от КНР комментаторы привыкли ждать двузначных цифр роста, а нынешняя динамика разочаровывает рынки, подрывает веру в «китайское чудо».

Многие эксперты убеждены, что позитивных подвижек Пекин может достичь за счет переориентации модели развития страны, переставив акценты с инвестиций и экспорта на домашнее потребление. За последние три года государство мощно потратилось на инфраструктуру: теперь ему долго не понадобится строительство новых дорог, аэропортов, мостов и железных дорог. В таких условиях, с учетом сокращения спроса на экспорт из КНР, властям остается лишь трудиться над стимулированием собственных граждан к активному потреблению. Но решается ли такая задача без сильного национального фондового рынка, которым Китай похвастаться сегодня не может?

С 1992 года индекс MSCI China сократился более чем на 40%, а Shanghai Composite вырос на неубедительные 180%. ВВП страны за тот же период прибавил фантастические 1700%. Цифры наглядно иллюстрируют: вовсе не публичные компании стали драйверами небывалого роста, а привлеченные ими от внешних и внутренних инвесторов $950 млрд за 20 лет так не были рационально вложены. Ситуация связана с коллизией между адаптированными в КНР по западным лекалам биржами и командной экономикой. Несмотря на первоклассную инфраструктуру и другие индикаторы финансового развития (банкиры, инвесторы, регуляторы, скандалы), китайские рынки лишь по форме напоминают свои зарубежные аналоги. Рынок —  место, где обменивается право собственности на товар или услугу, а не просто происходит ежедневная торговля ценными бумагами. В Китае же скопирована именно вторая часть этого тезиса, а вот с первой дело обстоит не лучшим образом. То есть рынок не ставит себе целью поднять капитализацию компаний, поскольку те в конечном итоге не предназначены для продажи, что демотивирует инвесторов. Это противоречие емко описал первый руководитель регулятора фондового рынка КНР Лю Хонгрю: «Система акционерного капитала не равнозначна приватизации».

В начале 1990-х биржи появились в стране, чтобы развеять опасения за будущее госкомпаний, в 1980-х переживавших непростые времена и сильно проигрывавших конкурентам из частного сектора. Правительство решило, что адаптация западных практик — диверсификации собственности, создания прозрачных корпоративных структур, установления профессиональных юридических и аудиторских индустрий и появления сильных регуляторов — поможет менеджменту улучшить навыки и подстегнет конкуренцию госгигантов на внутренней и международной аренах. К размещению в КНР допускаются лишь компании под контролем государства, в итоге биржи превращаются в резервации и не отражают всего спектра национальной экономики.

Если власти всерьез нацелены реформировать рынок, им пора пустить на него частные компании и иностранцев и разрешить приватизацию госактивов. В этом случае капитализация участников торгов станет справедливой, что в конечном итоге приведет к стимулированию экономического роста.

Раз все так просто, почему Китай до сих не инициировал перемены? Прежде всего, потому что страна никогда не была по-настоящему знакома с институтом частной собственности, кроме короткого промежутка 1920-1930-х годов, когда западные колонизаторы пытались насаждать в Поднебесной капиталистический уклад. Сегодня правительство, словно императоры древности, верит, что владеет всем. Приватизация будет означать потерю контроля над внутренним рынком. Для узкой группы элит, базовым инстинктом которых стало удержание власти любой ценой, радикальная смена парадигмы невозможна. «И мы будем, мягко говоря, сильно удивлены, если реформа все же случится», — заключают авторы.