Почему у стран Восточной Европы получается развивать экономику, а у России — нет
Глядя на таблицу фондовых индексов MSCI, любой, кроме заядлого шортиста, испытает тревогу. Последние пять лет, три года, год, три месяца, месяц — кровавое море «минусов» с редкими черными островками. В последний месяц эти островки — в Центральной и Восточной Европе. Без России.
В то время как все развивающиеся рынки валятся, Чехия, Венгрия и Польша — растут. Это касается не только акций, но и валют. С начала этого года чешская крона подорожала относительно доллара на 1,91%, венгерский форинт на —2,61%, польский злотый — на 4,51%.
Может показаться, что маленькие, богом забытые фондовые рыночки и экзотические валюты этих стран растут из-за какого-то компьютерного глюка. Но нет, и экономика у восточноевропейцев на подъеме, насколько это вообще возможно в наше депрессивное время. У поляков рецессии, связанной с кризисом 2008-2009 годов, не было вовсе. Венгры вышли из нее в этом году, показав два квартала роста подряд. У чехов в последнем квартале рост на 0,7% к предыдущему.
Бывшие товарищи Советского Союза по Варшавскому договору не шикуют — вы не увидите на улицах Праги, Варшавы, Будапешта столько дорогих машин, сколько в Москве или даже Киеве, не заплатите там $1000 в месяц за съемную квартиру, больше похожую на собачью конуру, не получите зарплату $2500 за офисную работу, смысл которой будет вам непонятен и через год. Жизнь в восточноевропейских столицах кажется москвичу слишком размеренной и пасторальной, а ремонт старинных фасадов — недостаточно тщательным и дорогим.
Однако наша нефте-, стале-, алюминие- и калиеносная экономика, в отличие от чешской и польской, похоже, только что вступила в рецессию (два квартала подряд отрицательного роста к предыдущим трем месяцам — недаром Росстат показывает только более приятные сравнения с тем же периодом прошлого года). Рубль падает, пусть и не так безнадежно, как индийская рупия, — но все же на 8% с начала года. На фондовом рынке творится такое, что только Игорь Сечин, скупающий акции «Роснефти», выглядит бодро. Впрочем, подозреваю, что этого конкретного инвестора государство, если что, спасет: too big to fail.
Восточноевропейские страны так неплохо держатся по сравнению с нами благодаря, как это ни архаично звучит, своей перерабатывающей промышленности. Они выпускают мебель, электронику, автомобили и детали для них, одежду — и все это достаточно дешево и достаточно хорошего качества, чтобы основным рынком сбыта служили другие страны Евросоюза. В прошлом году государства Центральной и Восточной Европы поставили в остальной ЕС товары на $380 млрд, 64% всего своего товарного экспорта.
Понятно, что экспорт в другие страны ЕС восточноевропейцам упрощает отсутствие таможенных барьеров. Это палка о двух концах: когда в Западной Европе все плохо и потребление там проседает, чехи, поляки и венгры тоже чувствуют боль. Зато сейчас Германия, Франция, даже юг Европы начинают выкарабкиваться из экономической ямы, и их, так сказать, промышленные придатки на востоке тоже радуются наметившемуся росту.
Вряд ли можно осуждать украинцев за то, что они даже под угрозой торговой войны с Россией, которая в краткосрочном плане будет для них настоящим бедствием, все же стремятся в союз с Европой, а не с Россией, Белоруссией и Казахстаном. Это не тупое упрямство донецких бандитов — это прагматизм сметливых местных бизнесменов, иные из которых, да, с донецко-бандитскими корнями — но тем они, выжившие, рациональнее. У Украины, если забыть о нынешних таможенных границах, те же преимущества, что и у Польши с Венгрией. А именно удобное географическое положение и дешевая, но хорошо обученная рабочая сила.
После десятилетия разговоров о том, что России надо совершить скачок в постиндустриальный век, завоевать мир с помощью нанотехнологий и прочей фантастики, смотреть на поляков с их мебельными фабриками, чехов с их Skoda и румын с их Dacia должно быть смешно. Вместо этого — скорее обидно. Потому что наши соседи и бывшие союзники, вместо того чтобы мечтать о технологическом прорыве (ради которого все равно надо вкладывать деньги в образование, а не во всякое «Роснано»), делали ставку на простые и понятные вещи. Никто ведь не отменял базовых потребностей живого человека во вкусной и недорогой еде, одежде, бытовой технике, машинах. Не таких, которые, урча, проносятся мимо по московским проспектам в поисках удобного фонарного столба, а таких, как румынский Renault Duster, который и в Британии, и здесь, в России, продается в базовой комплектации за $14 000.
И да, эти наши соседи — может быть, из-за того что страны у них такие маленькие и не страшные — не пытались строить никаких параллельных альянсов, как это сейчас делает Россия, а присоединялись к существующему. Вместе с ним они испытали несколько неприятных лет, с ним теперь и воспрянут. По крайней мере, инвесторы (за редкими исключениями вроде Сечина) верят в них больше, чем в Россию, отток капитала из которой в этом году составит, видимо, не меньше $70 млрд.
Здравый смысл и разумное, осторожное целеполагание иногда конвертируются в деньги лучше, чем даже нефть и металл.