Неделя звонков чиновникам и силовикам с просьбами рассказать хоть что-то о деле Бориса Немцова принесла всего три ценные мысли. Так бывает, когда спрашиваешь людей, отвечающих за экономику или политику, об убийстве или громком теракте. Пытаясь сделать честно журналистскую работу, ты ставишь их в неудобное положение. Они бы и рады сказать что-то умное или интересное, но сказать им совершенно нечего или почти нечего. Относительно высокопоставленный силовик (не чекист) сказал, что убийство Немцова надолго заморозило слияния и поглощения на рынке российских спецслужб, и от этого и надо танцевать. Кремлевский чиновник сказал, что желающие воспользоваться убийством Немцова в своих интересах уже выстраиваются в очередь у Спасских ворот. Отставной член правительства сказал, что использовать либеральную интеллигенцию для развязывания Третьей Чеченской в условиях проигрыша Второй Украинской придумали очень умные и невероятно подлые люди. В этом бермудском треугольнике я и живу последние несколько дней.
Утром в четверг я обрывал телефоны уже своим традиционным источникам — правительственным чиновникам, чтобы узнать, нет ли изменений в графике премьера Дмитрия Медведева и не появились ли у него в приемной молчаливые люди в морской форме.
Источники сказали, что мне надо больше спать, и заявили, что график у премьера примерно прежний, а подводники в Белый дом не заходят.
Это значит, что президент страны Владимир Путин находится в сознании и продолжает работать Верховным главнокомандующим. Знать, что ядерное оружие остается под чьим-то ответственным контролем, пока по стране бегают банды оборотней в погонах, сегодня просто жизненно необходимо.
Если абстрагироваться на минуту от поисков убийц и строительства умопомрачительных версий и посмотреть сверху на состояние режима после гибели Немцова, то станет понятно, что его, режим, пытаются взять в заложники. Несколько групп силовиков — кадыровцы в этой логике вовсе не представляют весь чеченский народ, а являются чем-то вроде особой спецслужбы при Путине, особым силовым сословием, теоретически не имеющим права действовать вне своей территории, — пытаются использовать убийство политика в своих целях, провоцируя общество, верховную власть и друг друга враждебными выпадами. Одни силовики (федеральные, условные чекисты, хотя я лично не уверен, что только чекисты и чекисты прежде всего) обвиняют в смерти Немцова руководителей Чечни, пытаясь сместить президента Кадырова с должности или лишить его наиболее преданных соратников. Другие, задержав пятерых чеченцев, один из которых имеет подтвержденное видеозаписью алиби, а другой утверждает, что оговорил себя, чтобы «довезли живым до Москвы», ждут от Кремля согласия на процесс «Шарли и чеченцы». Третьи — собственно Кадыров. Он совершает символические действия, призванные подчеркнуть, что ему ничего не известно об убийстве Немцова и он не понимает, когда Заур Дадаев — тот самый, который назвал свои признания самооговором, — из героического бойца превратился в шайтана. Свою верность Кадыров подчеркивает громкими клятвами и через день публикует фото с Путиным из своего архива.
Ни один из игроков не переходит пока к решительным действиям.
Кадыров 11 марта выезжал из Чечни на совещание к секретарю Совбеза Николаю Патрушеву в Пятигорск и потом останавливался в Назрани, где ему подарили часы Путина. Его и никого из его окружения не задерживали и не расспрашивали, хотя высказанные от имени силовиков подозрения дают им в теории основания для таких расспросов. Кадыров при этом сразу после задержания Дадаева и остальных высказался в адрес задержанных и вообще перестал комментировать убийство Немцова. Официальное следствие тоже молчит и тянет время, вызывая на допросы правозащитников, которые донесли до нас слова Дадаева. Ни Александр Бортников, ни Александр Бастрыкин, очевидно, не хотят двигать процесс «Шарли и чеченцы» без политической санкции, которой пока нет.
Кремль то ли болеет, то ли думает, глядя на все это. Мне кажется, что до тамошних обитателей начинает доходить, что хороших сценариев в этом деле нет. Можно начать Третью Чеченскую (против нового поколения шайтанов, ИГИЛа и раскольников-кадыровцев), подняв планку популярности президента Путина еще выше. Человек вернул Крым России и перешел к «Хватит кормить Кавказ!» — рейтинги просто зашкалят, а от желающих попасть в окоп под Гудермесом не будет отбоя.
Но воевать на своей земле не очень хочется, экономика болит все сильнее, да и опасно так сильно раскачивать лодку ради 90% рейтинга, имея 80%.
Можно поддержать Кадырова и тех, кто схватил Дадаева. Договориться с родственниками, посадить всех задержанных, усилить работу спецслужб на Кавказе и повнимательней приглядывать за людьми главы Чечни в Москве. Этот вариант многим хорош. Но не всем. Открытый процесс развалится, обвиняемые будут признаваться и отказываться от показаний, всплыть может все что угодно. Появится «список Немцова» и так далее. А схватившие Дадаева герои или те, кто стоит за ними, потом убьют еще одного политика или бизнесмена, а потом еще одного, превращая ИГИЛ в России из вымысла в реальность. Ситуация может стать неуправляемой при определенных обстоятельствах.
Кремль сам виноват в том, что случилось, в этом смысле формулировка «Путин или Путин» верна, если не путать политическую ответственность с уголовной. Пока Кремль думает, обществу важно, мне кажется, сосредоточиться на одном-единственном требовании. Необходимо дать слово Зауру Дадаеву, который очень хочет нам что-то сказать. Убивал он Немцова или не убивал, мы не знаем.
Но его версия событий может пролить свет на правду, которую Кремль, возможно, уже знает и, возможно, хочет скрыть.
Пусть она станет известна в ходе открытого судебного процесса, который лучше бы поскорее начать любыми возможными средствами. Если следствие продолжит бубнить про «Шарли», а анонимные силовики — про расстрельные списки, только слова Дадаева можно будет воспринимать всерьез. В общем, говорите громче, Заур Дадаев. Мы вас слушаем.