В августе 2014 года вступили в силу изменения в Конституцию России, которые дают президенту право прямого назначения прокуроров субъектов федерации. Таким образом, усилилась президентская вертикаль, а прокуратура, расширив полномочия, встроилась в новую систему управления. Новый этап наступает и в сложной истории взаимоотношений Генпрокуратуры и Следственного комитета. Это подтверждает законопроект, который готовится к принятию в Госдуме. Документ расширяет полномочия прокуратуры за счет возвращения ей права надзора за Следственным комитетом.
Аппаратное противостояние началось в 2011 году, когда Следственный комитет оформился как самостоятельное ведомство. Генпрокуратура перестала быть самым крупным публичным игроком в области легального насилия. До этого, с 2007 года, СК действовал внутри прокуратуры, но это выглядело как перестановки внутри ведомства.
Итогом реформирования стала утрата прокурорами права инициировать уголовные дела, а также руководить следствием через выдачу обязательных указаний.
У прокуроров сохранились возможности влияния на ход следствия, но привычная позиция «хозяина процесса» была утрачена.
Надо подчеркнуть, что создание СКР прошло без развернутого теоретического обоснования. Отсутствие предварительной детальной проработки реформ является своеобразным почерком современной российской власти. Когда принимается решение в самых общих чертах, а детали прорисовываются в дальнейшем.
Безусловно, такой подход имеет недостатки, ведь потом приходится исправлять ошибки. Но есть и положительные стороны. Появляется выигрыш во времени (реформа может быть проведена в сжатые сроки), нет необходимости долго вести подготовку, проводить многоэтапные согласования. Снижаются затраты на предварительный мониторинг ситуации.
В 90-е годы прокуратура вошла как суперведомство, способное решать почти любой внутренний конфликт. На местах стали говорить, что прокуратуры заменили прежде всесильные обкомы. Гарантия независимости позволяла инициировать уголовные дела без оглядки на центральную власть. Послевкусие от периода активности генпрокурора Юрия Скуратова, безусловно, было дополнительным аргументом в пользу изъятия у прокуратуры функции предварительного расследования. Следственный комитет был создан как новая жестко централизованная структура, завязанная на президентскую вертикаль.
Большинство дискуссий о причинах этой реформы свелось к обсуждению разделения функций надзора, расследования, оперативно-розыскной деятельности. Но реальность правоохранительной деятельности гораздо сложнее, чем рассуждения о функциях. Следственный комитет претендует на расширение компетенции, но по объему дел он недалеко ушел от прежнего прокурорского следствия. На одно дело, рассмотренное Следственным комитетом, приходится семь дел, рассмотренных следствием МВД. На первых этапах звучали идеи объединения всех следователей под одним началом. Эта же идея была прописана в Концепции судебной реформы 1991 года, но сейчас от этого отказались окончательно. Вряд ли можно рационально обосновать изъятие у МВД функции предварительного расследования.
На наш взгляд, СКР создавали не ради единства следственных органов, а чтобы иметь мощную и управляемую из одного центра структуру для расследования наиболее значимых категорий дел. При этом пожертвовали процессуальной самостоятельностью следователя, ранее следователи прокуратуры были гораздо более самостоятельными фигурами, нежели сейчас сотрудник Следственного комитета.
Это соответствовало модели удобного и предсказуемого для центральной власти инструмента во внутренней политике.
Для постсоветского пространства характерна высокая роль уголовного преследования и, соответственно, активная ревизия отвечающих за него структур. В Казахстане в 90-е была неудачная попытка создания единого следственного органа. В Беларуси Следственный комитет, во многом повторяющий российский, был создан в 2012 году. На Украине новым УПК, который начал действовать в 2012 году, предполагалось создание вневедомственного следственного органа – Государственного бюро расследований. Сейчас трудно сказать, будет ли это реализовано на практике.
За прошедшие годы Следственный комитет активно набирал очки, расследуя громкие дела, и выдвигая неожиданные законодательные инициативы. Например, предложение вернуть концепцию объективной истины, крайне оживило правозащитников. Не меньший эффект вызывали инициативы по расширению полномочий СКР (о возможности привлечения к уголовной ответственности юридических лиц, изменении правил расследования налоговых преступлений и др.). На этом фоне Генпрокуратура выглядела как достаточно инертное слабеющее ведомство.
Чтобы уловить суть этих взаимоотношений, надо учесть отечественную специфику уголовного процесса, в котором центр тяжести перенесен на досудебную стадию.
Более высокие стандарты доказывания сочетаются с особой стадией предварительного следствия, на которой происходит совершение всех тех действий, которые в большинстве зарубежных юрисдикций относятся к судебной стадии. В итоге российскому суду остается своеобразная роль ревизора-экзаменатора, который проверяет правильность уже сформированного уголовного дела. Исследование доказательств превращается в формальность, а в компетенции судьи остается небольшой диапазон вопросов (тип наказания, виновность по конкретным эпизодам, судьба вещественных доказательства и др.). Но основной вопрос о виновности рассматривается на досудебной стадии. Огромная популярность особого порядка рассмотрения дел (две трети от общего количества), когда суд не рассматривает вопрос о виновности, тому подтверждение. Исключением из правила можно считать оправдательные приговоры, но их менее 1%.
Доминирование данной модели объясняет повышенное внимание к досудебной стадии и к ведомству, осуществляющему предварительное расследование. Структуры, действующие в судебной стадии, а это суд и адвокатура, традиционно считаются слабыми.
Прокуратура, утратив влияние на досудебную стадию, попала в их число.
Законопроект о расширении компетенции прокуроров в виде надзора за работой Следственного комитета является новым фактом, но вписывается в общую логику реформ. Нет сомнений, что этот законопроект будет принят, поскольку он внесен президентом. Но вряд ли стоит ожидать снижения активности Следственного комитета, например, в отношении налоговых преступлений. Скорее всего, речь идет о попытке создать противовес Следственному комитету, который сохранит свои весьма широкие полномочия.