К середине 2013 года экономический рост в России практически остановился. Инвестиции, строительство и промышленность находятся на уровне прошлого года. ВВП увеличивается «европейским» темпом — 1,6%. Снижается экспорт. Инвестиции стагнируют уже полтора года, а строительство — почти два, грузооборот транспорта — полгода.
Почти вдвое замедлилось кредитование предприятий (при росте дорогих потребительских кредитов). На 28% упала сальдированная прибыль компаний. Рентабельность снижается во всех секторах, и компании не могут позволить себе дорогие кредиты. Поэтому в Кремле часто совещаются, как снизить процентные ставки. Наконец, сменился демографический тренд: при неизменном уровне безработицы число занятых в экономике с февраля начало снижаться.
Следующий шаг сложнее: высокорентабельные инвестиции уже сделаны. Для этого нужно повысить конкуренцию, сделать суд справедливым, перестать помогать госкомпаниям и олигархам, увеличить инвестиции в человеческий капитал. Именно низкие инвестиции в образование объясняют стагнацию Малайзии и Таиланда после достижения ими среднего уровня подушевого ВВП, пишет Барри Эйхенгрин из Университета Беркли в докладе о ловушке для стран со средним подушевым ВВП. А Корея успешно ее преодолела, перейдя в группу богатых стран с бурно развивающимся инновационным бизнесом и сильными университетами.
Причины остановки роста, в отличие от 2008 года, надо искать не во внешнем мире, а внутри.
Да, перестали расти цены на нефть: в январе — июне она стоила «всего» $106,5, почти на 5% дешевле, чем годом ранее. Да, серьезно подешевели цветные металлы. Но эти изменения не должны были привести к остановке роста. В целом условия торговли немного ухудшились, но они все еще заметно выше предыдущего пика (май 2008-го). К тому же в глобальной экономике сохраняется избыток денег и кредиты остаются очень дешевыми.
Правительство приступило к стимулированию роста, ограничивая рост тарифов монополий и финансируя инфраструктурные проекты из резервных фондов. Подготовка к Олимпиаде, футбольному чемпионату мира, развитие Дальнего Востока и строительство скоростной дороги до Казани за счет сокращения расходов на образование и здравоохранение едва ли оживят экономику. У бюджета наметились трудности из-за остановки экономического роста и снижения поступления пошлин.
Россия утратила способность расти даже при цене $100–110 за баррель.
Но Федеральная резервная система США не обещала России вечного благоденствия. Недавно она сигнализировала, что период мягкой денежной политики подходит к концу. Правда, пока ФРС собирается только свернуть «количественное смягчение», то есть выдачу банкам денег под залог бондов (в месяц на $85 млрд). Первое повышение процентных ставок ожидается только в 2015 году.
Но рынки меняются быстрее, чем политики переходят к действиям. За май-июнь заметно выросли ставки по «безрисковым активам» — 10-летним облигациям США, Германии и Великобритании. Бумаги с таким сроком — хороший индикатор стоимости денег. В 2012 году котировки американских бондов были на самом низком уровне за 60 лет. Теперь этот период закончен. Выросли процентные ставки и на китайском межбанке. Все это означает, что внешние займы будут дорожать.
Ну и как прикажете расти в таких условиях? Тем более что внутренний кредит в российской экономике крайне слаб: Центробанк не может повышать ставки из-за инфляции, во многом вызванной ростом тарифов монополий и зарплат в бюджетном секторе. Из-за доминирования в системе госбанков, низкой конкуренции и больших трат, вызванных избыточным госрегулированием, банки поддерживают высокую процентную маржу. В результате ставки по рублевым кредитам физлицам в мае составляли 20–28%, а предприятиям — 10–12% (при ставках депозитов на уровне 6–7%). Что с этим делать: снижать процентную маржу постановлением правительства? Направить прибыль Сбербанка (346 млрд рублей в 2012 году, в этом году растет почти на 5%) на льготное кредитование фермеров через Россельхозбанк?
Внутренних источников роста не видно, а внешние условия в ближайшие годы будут ухудшаться. Поэтому резонно предположить, что российская экономика втягивается в стагнацию (застой).
Россия не Европа, и рост на уровне 1–2% здесь будет ощущаться как стагнация.
«Прилив поднимает все лодки»: во время быстрого экономического роста, как правило, улучшается благосостояние всех социальных групп. В первой половине 2000-х годов рост в России привел к снижению бедности и неравенства, быстро наращивал обороты малый бизнес. Параллельно росли траты в госсекторе, но благодаря общему росту это было не слишком ощутимо. Теперь все не так: ростом может похвастаться только госсектор. Зарплаты бюджетников и сотрудников правоохранительных органов, инвестиции в северокавказские курорты и проекты естественных монополий. Во всей экономике рентабельность сжимается, и лишь госкомпании и промышляющие госзаказом фирмы продолжают получать хорошую прибыль.
Это закономерно. Элитные группы пытаются максимизировать свои доходы, наращивать их, несмотря на экономическую конъюнктуру. А размер пирога не увеличивается — и они волей-неволей «откусывают» чужие куски. Государство в первую очередь кормит «своих». Это огромная часть экономики — в ней трудятся не менее 40% всех занятых в экономике. В одном только «Газпроме» 431 000 человек, и штат растет. В «Почте России» 380 000 сотрудников, и три четверти из них вступили в «Народный фронт» чуть ли не в ту же секунду, как тот был создан.
Только в этих двух госкомпаниях, РЖД, Сбербанке и «Роснефти» работает порядка 2,4 млн человек — 3,4% всех занятых в стране.
И все эти люди, а также члены их семей кровно заинтересованы в том, чтобы деловой климат не менялся, а о реформах государство только болтало. И это вполне рациональный интерес. Ведь трезво глядя на деловой климат в стране, сотрудник региональной почты, контролер местной электрички или охранник небольшой аптеки, которым любые реформы грозят увольнением, не могут рассчитывать на успешный старт в качестве владельца небольшого бизнеса.
Получается, что торможение роста не уменьшает, а увеличивает долю тех, кому выгодно текущее положение дел, а перемены страшны. Это очень опасная ситуация. Она может толкнуть страну в длительную стагнацию. Например такую, какую переживала в 1981–2010 годах Мексика. В первые 15 лет из этих 30 экономика росла в среднем на 1,3%, а ВВП в расчете на жителя трудоспособного возраста (15–64 года) ежегодно падал на 1,6%. Стагнация началась из-за снижения цены нефти. Упал экспорт, вырос дефицит бюджета и госдолг, стране пришлось реструктурировать платежи по нему, девальвировать валюту.
«Потерянным десятилетием» называют 1990-е годы в Японии. Высокие цены на недвижимость и услуги, закредитованность корпораций, плохие долги у банков и нежелание правительства выводить банкротов с рынка привели к возникновению «экономики зомби». В ней действуют компании и банки, которые только издалека кажутся живыми. На самом деле они функционируют лишь благодаря господдержке, «питаются» нормальными компаниями и быстро их инфицируют.
Как выходить из стагнации? Мексика в 1982–1994 годах вчетверо сократила количество принадлежащих государству фирм, открыла экономику для внешней торговли. Правительство снизило инфляцию, либерализовало банковский сектор. Но прежние темпы роста не вернулись. Во многих секторах экономики конкуренция развита слабо, трудовой рынок негибкий и провоцирует неформальную занятость, господствуют олигополии. Япония рецепт выхода из депрессии фактически так и не нашла. Ее экономика до сих пор полуживая. Предприниматели потеряли драйв: японские компании, бывшие 25 лет назад лидерами в своих секторах, уступили американским, корейским и т. д. В то же время правительство боится сделать неосторожный шаг, ведь это может затронуть интересы какой-нибудь влиятельной группы.
Сейчас потерять годы и годы для роста — реальная угроза для Европы, ведь чем страна богаче, тем труднее ей выйти из стагнации.
И для России, за 2000-е годы переместившейся в группу стран со средним ВВП на душу населения (около $15 000 в год).
На этом уровне многие страны замедляются, причем надолго. Почему? Пережив несколько лет догоняющего роста, развивающиеся страны тормозят на пороге «высшей лиги» мировой экономики. Снизить инфляцию и бедность, открыть экономику для внешней торговли — эти задачи они успешно решают. На этом этапе экономический рост похож на сбор плодов, висящих на расстоянии протянутой руки.
Россия пока предпочитает инвестициям в образование наращивание госпрограммы закупки вооружений и строительство дорог, которых никогда не бывает достаточно. И уверенно приближается к ловушке стагнации.